Признаться, название фирмы «Тарасовские вина» всякий раз поражало меня своей безыскусной простотой и наглостью.

Ну из чего, спрашивается, в нашем Тарасове можно делать вино? Виноградники в наших краях определенно не растут, яблок и то в последнее время стало в обрез.

Говорят, до революции один тарасовский купец делал отличное анисовое вино из специальных сортов яблок, которое поставлялось царскому двору, но это было так давно, что уже кажется неправдой.

Даже секрет яблочной бормотухи под названием «Шафран», от которой ломились прилавки магазинов в доперестроечные времена, и то, похоже, навсегда утрачен. Где он, этот мутный, кисленький шафранчик, сотворенный из натурального яблочного сока на радость беднякам и патриотам?

Нет его среди стройных рядов бутылок, которыми заставлены тарасовские прилавки.

На мой взгляд, фирму Ивана Васильевича Чернова справедливее было бы все же назвать «Тарасовские бутылки», потому что именно здесь находился знаменитый на весь город пункт приема стеклотары.

По этой части Чернов был настоящим новатором: после того как в Тарасове начали работать круглосуточно магазины и киоски, он первым додумался открыть при своей фирме круглосуточный пункт приема посуды, где всегда безотказно принимались бутылки в любых количествах и самых разнообразных конфигураций.

Теперь всякий алкаш и бомж, желающий срочно опохмелиться, мог больше не изнывать до утра, ожидая, когда сможет обменять свой «хрусталь» на денежные знаки или новую бутылку, а имел возможность с любого конца города, пешком или на колесах, смело мчаться к Чернову за «черненькой» и знать, что не будет разочарован в своих ожиданиях. Причем дело Иваном Васильевичем было поставлено так, что если страждущий тут же покупал в обмен на стеклотару что-нибудь из «тарасовских вин», то ему давались определенные льготы в виде дополнительного стакана напитка в круглосуточной распивочной, которая находилась в этом же здании и всегда была полна посетителями.

Кстати, «черненькими» знаменитые напитки «от Чернова» в народе окрестили еще и потому, что в его точке неоспоримое преимущество отдавалось темной стеклотаре. Поэтому знаменитые «тарасовские вина», все эти «Клюковки», «Бруснички», «Чернички» практически было невозможно разглядеть на свет, и не сразу было видно, что вино имеет подозрительно радостные цвета — ядовито-розовый, красный и желтый.

О великом предпринимателе Чернове, народном благодетеле и любимце, я знала понаслышке примерно столько же, сколько и любой другой житель Тарасова — он был своего рода «человеком-легендой». Причем любой забулдыга знал, что Иван Васильевич так долго не меняет свою профессию потому, что находится в родственных отношениях с мэром города, и потому ему не страшен ни сам черт, ни налоговая полиция, ни санэпиднадзор. Предприятие Чернова процветало, и ходили слухи, что сам Чернов собирается в скором времени баллотироваться в Государственную думу. На мой взгляд, у него были большие шансы на победу, особенно если бы винный босс в предвыборные дни развернул в своем шинке дни бесплатных угощений для избирателей.

— Погодите, вас вызывали? — дернулась в своем кресле испуганного вида секретарша, когда я без лишних разговоров подошла к представительной двери «винного начальника».

Ее внешность была примечательной: сморщенное личико, длинный нос, а на спине — небольшой, но все же заметный горб. Ну и вкусы, однако, у Ивана Васильевича Чернова! Прямо скажем — экзотические.

— Разумеется, — улыбнулась я спокойно.

— Погодите, вы Анжелика?

— А что, разве не похоже? — спросила я на всякий случай уклончиво, чтобы открыто не говорить ни «да» ни «нет».

И потом: какая разница, как тебя называют? Лишь бы попасть в конце концов за заветную дверь.

— Конечно-конечно, иди, он ждет, — заулыбалась горбунья, улыбка которой невольно поднимала в душе волну ужаса. — Он один, иди-иди, красавица…

Без лишних слов я зашла в кабинет.

— Иван Васильевич, Анжелика! Иван Васильевич, Анжелика! — забежала за мной следом кривая секретарша, показывая на меня с таким довольным видом, как будто я являюсь ее личной собственностью или дорогостоящим приобретением. — Вам кофеечку принести? Все как обычно?

Иван Васильевич еле заметно кивнул и молча уставился на меня, почему-то не предлагая сесть и подробно оглядывая с ног до головы.

— Пресса! Пожалуй, я сяду, — сказала я коротко и уселась на стул с таким решительным видом, который должен был сказать собеседнику, что без желанного интервью по доброй воле точно не уйду — хоть выгоняй палками!

— Смотри-ка, какая боевая, — улыбнулся Чернов, и я прочитала в его глазах живейший интерес к моей особе. — Вот такие мне нравятся. Именно такие! А то, бывает, придет какая-нибудь мямля, а потом такое чувство, словно мыла нажевался. А одна вообще — начала недавно рассказывать, как ей денег на колготки не хватает. Я ей говорю: а ты давай крутись живее, работай! А она мне свои дырки показывает. Вот дура! У тебя как — хватает?

«По-моему, это у тебя в голове чего-то не хватает, если ты с незнакомой девушкой из газеты начинаешь всякую чушь нести», — подумала я, но не стала Ивану Васильевичу с ходу выдавать свой диагноз. Все же для начала мне надо было хоть что-нибудь узнать, и потому я сделала вид, что не расслышала его странного вопроса, потому что была в этот момент поглощена поисками в сумочке диктофона.

Вторжение в кабинет «винного босса» удалось слишком легко, и это было подозрительно. Впрочем, не показывая своих сомнений, я демонстративно положила ногу на ногу, зная, что на мужчин это производит завораживающее впечатление, и щелкнула кнопкой диктофона.