Выступали рабочие, поздравляли Семена Даниловича. Директор совхоза грамоту вручил, крепко пожал имениннику руку, объявил, что по ходатайству исполкома областного Совета депутатов трудящихся Номоконову назначена пенсия республиканского значения, сказал, что «плотники, без сомнения, будут отлично трудиться и с новым бригадиром». А старому пожелал спокойного отдыха.

— Это как? — нахмурился Номоконов.

Таких слов на своём юбилее он не желает слышать. В шестьдесят лет его отец пешком по горным увалам до Якутской тайги доходил, соболей выслеживал. А тут проводить от дел собрались! Неужели подошла старость? Неужто пора? Конечно, война сделала своё дело — сколько раз он был ранен! Слезятся глаза, руки плохо держат топор и рубанок… Все видели это, понимали… Только не говорили до поры…

В это время попросил внимания высокий, подтянутый майор. С большим свёртком в руках встал возле него Саша Кольцов.

«Подарок решили дать на прощанье, — подумал Номоконов. —Одеяло, поди, припасли, тёплую рубаху старику?».

Майор в торжественной тишине зачитал приказ:

«…Героические подвиги совершал в годы войны снайпер Семён Данилович Номоконов. Возвратившись с фронта, он вместе с другими героями-воинами неустанно трудился в своём селе. Исторические решения сентябрьского Пленума Центрального Комитета партии вдохновили бывшего воина. Он возглавил бригаду молодых целинников, стал советчиком и наставником молодёжи. В таёжных падях, где работала бригада Номоконова, выросли фермы, распаханы сотни гектаров ранее пустовавших земель. В 1957 году С. Д. Номоконов стал бригадиром плотников. За два года его бригада возвела десятки жилых домов и хозяйственных построек. Обновилось село. На месте таёжной деревушки вырос крупный механизированный совхоз.

Приказываю:

За успехи, достигнутые на фронте коммунистического строительства, присвоить бывшему снайперу, герою войны С. Д. Номоконову звание «Почётный солдат Забайкальского военного округа».

Выдать С. Д. Номоконову комплект армейского обмундирования».

От волнения перехватило дыхание у бригадира плотников, немного слов он мог произнести в ответ:

— Вот за это кланяюсь… Уважили…

Вечером, придя домой, примерил Почётный солдат воинскую форму. Впору оказались добротные сапоги, брюки, фуражка. Плотно легла на плечи солдатская гимнастёрка с погонами. Родным, до боли знакомым запахом повеяло, чуть закружилась голова. Захотелось выйти на улицу, побродить по полям. Ласковые руки жены привинтили к гимнастёрке боевые ордена, расправили складки.

— Совсем молодым стал, Семён.

— В этом вся штука, Марфа.

— Таким и на фронт уходил. Помнишь?

— Как же… Теперь гляди — снова солдат! Вроде бы силой фронтовой налился!

И опять до глубокой ночи не ложился спать бригадир… Неторопливо прохаживался он по улицам, подходил к электростанции, к гаражу, заглядывал в окна машиноремонтной мастерской, светившие в ночи, вышел в поле, где работали комбайны, автомашины, тракторы. Долго слушал Номоконов новые звуки, плывущие над просторами тайги, потом низко поклонился земле, согревшей тунгусов из рода хамнеганов, и зашагал домой.

О присвоении бывшему снайперу почётного звания сообщили газеты, и вскоре начали приходить письма со всех концов страны. Перебирал Семён Данилович разноцветные конверты, подносил к глазам исписанные листки.

Вот поздравление от бывшего командира 221-й Мариупольской, Хинганской орденов Суворова и Красного Знамени стрелковой дивизии генерал-майора в отставке В. П. Кушнаренко.

«Во время Великой Отечественной войны, — писал генерал, —личный состав дивизии гордился Вами, отличным снайпером. А теперь я узнал о Ваших трудовых достижениях. Очень рад, что выполнили наказ командующего фронтом. От души поздравляю со званием Почётного солдата. Сообщаю также, что в Ленинградском музее имени Суворова выставлены материалы о боевом пути нашей славной дивизии. Там помещён и Ваш портрет». А вот весточка из Курска:

«Здравствуйте, дедушка! Пишет Вам Николай Меркулов — бывший воспитанник Нижнестанского детдома. Помню, у нас было очень холодно, а Вы приехали с фронта и сразу же привезли нам дров. Я пилил вместе с Вами, помните? И рассказывал Вам об отце, который погиб в боях под Москвой. Вы советовали мне хорошенько учиться. Сообщаю, что закончил среднюю школу, политехнический институт и получил назначение на интересную работу. Женился. У меня уже есть дочурка, и детство её будет не такое, как у меня…». А это письмо откуда? Из Днепропетровска? «Здравствуйте, глубокоуважаемый Семён Данилович! — писал Виктор Востриков. — Разрешите поздравить Вас с высоким званием Почётного солдата.

Я хорошо помню совхоз Воскресеновский, а Вас снова благодарю за помощь, поддержку и советы. Работая вместе с Вами в далёком крае, я получил хорошую закалку. Рад доложить, что честно работал и в дальнейшем, заочно учился и теперь стал инженером-металлургом. Не жалею сил и знаний для великого дела — строительства коммунизма».

Написал и первый ученик снайпера Номоконова, теперь подполковник Михаил Иванович Поплутин — командир подразделения из Группы советских войск в Германии. А Николай Васильевич Юшманов, кандидат исторических наук, прислал поздравление из Якутска. Из Гатчины откликнулся бывший снайпер Иван Лосси — теперь пчеловод. Пришли письма из Мурманска и Владивостока, из Румынии, Монголии и Чехословакии — тёплые, дружеские, от людей, которых Номоконов совсем не знал.

А вот телеграмма из далёкого города:

«В нашем подразделении служит Ваш сын Михаил. Командование просит вас, Почётного солдата, приехать в гости к воинам, стоящим на охране священных рубежей нашей Родины, и рассказать, как Вы воевали и как сейчас живут и работают труженики сельского хозяйства Забайкалья».

Да, надо съездить к солдатам. Номоконов не будет брать с собой фронтовые газеты и «Памятку снайпера» — документ, подписанный свидетелями грозных дел. Он расскажет, как действовал на переднем крае после войны. С чего начать этот рассказ? Может быть, с того, как пробивали дорогу в седую таёжную падь, ставшую молодой? Теперь там три тысячи шестьсот гектаров посевов, и в отдельные годы по восемнадцати центнеров пшеницы даёт каждый гектар земли. Руками его бригады построены в пади двенадцать жилых домов и животноводческая ферма на пятьсот голов скота. В бывших лесных урочищах пасутся отары овец. Все кругом переменилось. В лесной избушке, где когда-то жили молодые целинники, теперь лаборатория. И над ней, на скале, кто-то выбил слова: