Заревич довольно вымученно улыбнулся и сказал:

— Смешно было бы вас защищать, вы же сами частный детектив. К тому же такой красивый…

— Вот именно. Кстати, я расследую все то же преступление. Хотя об этом вы можете не докладывать своему упрямому шефу.

— Да, я помню, вы говорили, он не разрешал вам вести это расследование. Оно у вас продвигается?

— Конечно. На меня уже нападают, значит, я близка к разгадке, поверьте моему опыту. Но сейчас вы можете оказаться мне полезным.

Я перевернула снимок и попросила Заревича повнимательнее посмотреть на надпись.

— Вы случайно не знаете этот почерк?

— Что вы, Танечка! Впервые вижу. И вообще, какое отношение я имею к этой фотографии? Почему вы пришли именно ко мне?

— Потому что вы, я надеюсь, заинтересованы в скорейшем раскрытии убийства Инны.

— Конечно, я уже это говорил. Но, клянусь, почерк мне не знаком, поверьте мне.

— Хорошо, хорошо… Зачем вы клянетесь? Я вам верю. Просто мне показалось, что почерк может принадлежать…

Я замялась, не желая раскрывать Заревичу свои карты. А он при этом как-то очень странно посмотрел на свой стол, заваленный бумагами. Я сделала вид, будто не заметила его реакции, опустила глаза, встала со стула и, как бы нечаянно оступившись, подалась вперед. Всю сцену я разыграла для того только, чтобы поближе взглянуть на документы, с которыми работал Заревич.

— Ох, извините, я бываю такой неловкой. Нет-нет, я наверняка ошиблась. Даже не знаю, чей это почерк? Я пойду, спасибо за то, что уделили мне внимание.

Заревич, провожая меня к двери, облегченно вздохнул. Я понимала, с чем это связано. Расставаясь со мной, он был уверен, что я не обратила внимания на его собственный почерк. Но от моего зоркого взгляда ничего не скроешь, будь ты хоть самым искусным магом в мире.

В приемной я прямиком направилась к секретарше и протянула ей фотографию, показывая сторону с надписью:

— Светочка, я уже ухожу. Вот только не могли бы вы сказать, чей это почерк?

Девушка бросила на фотографию взгляд и собралась, по всему было видно, громко назвать имя человека, которому принадлежал почерк. Мне пришлось закрыть ей рот ладонью. На мое счастье, никто из сотрудников, находившихся в офисе, не заметил этой маленькой шалости, а Света не успела испугаться, поскольку вообще быстротой реакции не отличалась. Я убрала руку и попросила ответить тихо, и тогда она сообщила:

— Это почерк Виктора Петровича, я точно знаю.

— Светочка, вы не ошибаетесь? — на всякий случай уточнила я.

— Нет, конечно. Я каждый день вижу его документы и все такое, — уверенно подтвердила девушка.

— Ну, хорошо. Тогда у меня к вам огромная просьба. Никому об этом не говорите. Иначе всем будет хуже, и вам в том числе.

— А что я такого сделала? — почти плача, спросила бедная секретарша.

Я почувствовала себя настоящей злыдней — довела девчонку до белого каления. Но все же настаивала на своем, правда, уже более мягким голосом. Хотя под конец не преминула припугнуть:

— Если заместитель об этом узнает, он может вас уволить. А вы ведь не хотите лишиться работы?

— Нет, не хочу. Я ничего не скажу, — прошептала, кивая, запуганная секретарша.

Хорошо ей, однако, здесь платят, если она так боится потерять эту работу.

— Вот и умничка. Я еще зайду. Света, а вы не проводите меня?

Секретарша не знала, что и думать. С какой стати она должна меня провожать? Мне же нужно было поговорить с ней с глазу на глаз. Но тут, как назло, подошла раскрашенная фифа, которую, если не ошибаюсь, зовут Валентиной, — менеджер и, что гораздо существеннее, подруга Веры Сомовой.

— Здравствуйте, Валентина, — обратилась я к ней. — Вера передавала вам большой привет. Сказала, что очень хочет с вами встретиться и поговорить.

— Правда? — Валентина была не только удивлена, но и сильно обрадована. — Она пропала в неизвестном направлении. Где она? Вы ее видели?

— Да, позавчера.

— Странно. Ее никто не может найти. Виктор Петрович уже с ног сбился, обзванивал всех ее знакомых. Я боялась, не натворила ли она чего с горя. Вы же знаете о ее муже.

— Да, знаю. Я как раз ему и помогаю. Так вы говорите, что Виктор Петрович не нашел Веру?

— Нет, к сожалению.

«Врет он, ваш дорогой Виктор Петрович», — подумала я про себя, но вслух сказала:

— Не волнуйтесь, с Верой все в порядке. Она просто хочет побыть одна. Ищет хорошего адвоката для мужа. Потом она сама вам все расскажет.

По изумленному выражению Валентининого лица я догадалась о том, что через пару минут у нее родится целое море вопросов, которые она выплеснет на мою голову, не совсем надежно защищенную париком. Но у меня не было желания проводить сейчас пресс-конференцию, тем более что Заревич мог услышать наш разговор.