«Так вот почему Евдокия так холодна с девочкой, — только сейчас поняла я. — Это даже и не ее ребенок. Она просто патологически не переносит детей, любит только себя. И не способна любить никого другого! Но зачем ей тогда вообще понадобился чужой малыш?»

Поняв, что сама я ответа на этот вопрос не найду, я обратилась к Драгун:

— Не понимаю, зачем ей понадобилась чужая дочь, Евдокия же терпеть не может детей.

— Это вы верно заметили, — согласилась со мной Ольга, затем язвительно усмехнулась и продолжила: — Только она не дура. Поняла, что Сергей дочь не бросит, а значит, станет ей помогать, встречаться с бывшей женой. Для Евдокии это могло быть чревато нежелательными последствиями. Вот она и стала убеждать его, что с ними девочке будет лучше и что обязательно нужно ее забрать к себе. А тот и рад, что жена не против ребенка. Эта… змея, — не сразу нашла, как назвать Евдокию, Ольга, — одним махом сразу несколько проблем решила. Во-первых, окончательно отбила мужа от бывшей семьи, во-вторых, избавила себя от необходимости рожать. Она ж до смерти боится испортить фигуру и ни за что на такой шаг не решится.

«Странно, что Евдокия не сообщила мне об этом во время нашей встречи, — мелькнула в голове мысль. — А ведь на ее месте стоило подумать, что покушение на нее организовала бывшая, да к тому же не на шутку озлобленная жена ее нынешнего супруга. Гм, действительно странно, что Евдокия ее ни в чем не заподозрила».

— А как зовут вашу подругу? — поинтересовалась я.

— Вероника. Бокова Вероника Афанасьевна.

— Вы рассказывали Веронике о том, что узнали в салоне? Говорили о показе?

— Сказала, — вздохнула Ольга. — Сразу-то не подумала, вот и ляпнула, что эта выдра лучшее платье показывать будет.

— И как ваша подруга прореагировала? — Я с нетерпением ждала ответа.

— Да никак. Ей просто неприятно было это слышать.

— А она не расспрашивала у вас в подробностях о платье и о том, где будет проходить показ? — спросила я вновь и тут же подумала, что делать это Веронике было вовсе и не обязательно, учитывая то, что вычислить главное платье не составляет труда. Как, впрочем, и узнать о том, где состоится показ.

Между тем Ольга ответила:

— Нет, Вероника совсем ничего не спрашивала. Сразу перевела разговор на другую тему, а к этой мы больше не возвращались.

Я снова задумалась. Мне казалось, что в случившемся непременно замешана Фимушкина, оттого она и ведет себя так натянуто и скрытно.

— Скажите, Ольга, — решила выяснить еще кое-что я, — а вы знали, что в последний момент участниц поменяют местами и главную модель будет демонстрировать Прокопчук, когда рассказывали об этом Боковой?

— Что вы, откуда? — пожала плечами женщина. — Я об этом сама случайно узнала — из чистого любопытства следила за событиями по телевидению. Я и не знала, что тот наряд достанется другой участнице.

— Вы сказали, что про участие в показе Евдокии узнали чисто случайно, — прицепилась к словам я. — Можете рассказать, как?

— Конечно. Я услышала про это в том салоне, где вам дали мой адрес. Фимушкина так подробно описывала само платье и расхваливала подругу, что только глухой бы не услышал.

«Странно, что хвалилась подобными вещами Фимушкина, а не сама героиня, — мелькнула у меня мысль. — Очень странно».

И, чтобы все выяснить, я опять спросила:

— А Евдокия разве про это не рассказывала?

— Может, и рассказывала, но она с пролетариями, как она отзывается о тех, кто родился не в обеспеченной семье, не общается. Да если что-то и рассказывает, то лишь своему приближенному, элитному кругу, полушепотом. А в тот день Евдокии в зале не было.

— А зачем тогда Фимушкина распылялась на весь зал? — совершенно не понимала смысла поступков женщины я.

— Не знаю, — пожала плечами Драгун. — Наверное, похвалиться хотела перед всеми.

— Но с чего бы вдруг ей это делать? Кому нужно, и без того знали, — насторожил меня этот момент.

— Ой, даже не знаю, — видимо, тоже посчитав это несколько странным, вздохнула женщина, затем немного помолчала и повторила: — Евдокия и впрямь обычно только со своим кругом любимых подружек новостями делится. Редко когда на весь зал что сообщает, да и Фимушкина… — Какая-то нехорошая мысль, пришедшая в голову Ольге, заставила ее всю сжаться и побледнеть.

— Что с вами? — заметив это, быстро спросила я. — Вам плохо? О чем вы подумали?

— Не подумала — поняла, — едва выговорила та в ответ.

— Что поняли?

— Что Фимушкина намеренно для меня кричала на весь зал об успехе Евдокии и во всей красе расписывала ее платье. Она знала, что я непременно сболтну об этом Веронике…

— …и та воспользуется этой информацией, чтобы отомстить Дрягель, — закончила я за Ольгу.

Ольга едва заметно кивнула и прикрыла рот ладонью. Ее страшила мысль о том, что то самое отравление, за которым она наблюдала по телевизору, может быть делом рук ее подруги. И она, как преданная подруга, сразу же попыталась меня разубедить в этом: