–  Изволь я теперь из-за тебя идти к барыне, беспокоить! Изволь вот из-за пустяка будить честную женщину!

Вздыхая и кашляя, Муркин подошел к двери соседнего номера и осторожно постучал.

–  Кто там?
– послышался через минуту женский голос.

–  Это я-с!
– начал жалобным голосом Муркин, становясь в позу кавалера, говорящего с великосветской дамой.
– Извините за беспокойство, сударыня, но я человек болезненный, ревматический… Мне, сударыня, доктора велели ноги в тепле держать, тем более, что мне сейчас нужно идти настраивать рояль к генеральше Шевелицыной. Не могу же я к ней босиком идти!..

–  Да вам что нужно? Какой рояль?

–  Не рояль, сударыня, а в отношении сапог! Невежда Семен почистил мои сапоги и по ошибке поставил в ваш номер. Будьте, сударыня, столь достолюбезны, дайте мне мои сапоги!

Послышалось шуршанье, прыжок с кровати и шлепанье туфель, после чего дверь слегка отворилась и пухлая женская ручка бросила к ногам Муркина пару сапог. Настройщик поблагодарил и отправился к себе в номер.

–  Странно… - пробормотал он, надевая сапог.
– Словно как будто это не правый сапог. Да тут два левых сапога! Оба левые! Послушай, Семен, да это не мои сапоги! Мои сапоги с красными ушками и без латок, а это какие-то порванные, без ушек!

Семен поднял сапоги, перевернул их несколько раз перед своими глазами и нахмурился.

–  Это сапоги Павла Александрыча… - проворчал он, глядя искоса.

Он был кос на левый глаз.

–  Какого Павла Александрыча?

–  Актера… каждый вторник сюда ходит… Стало быть, это он вместо своих ваши надел… Я к ней в номер поставил, значит, обе пары: его и ваши. Комиссия!

–  Так поди и перемени!

–  Здравствуйте!
– усмехнулся Семен.
– Поди и перемени… А где ж мне взять его теперь? Уж час времени, как ушел… Поди, ищи ветра в поле!

–  Где же он живет?

–  А кто ж его знает! Приходит сюда каждый вторник, а где живет - нам неизвестно. Придет, переночует, и жди до другого вторника…

–  Вот видишь, свинья, что ты наделал! Ну, что мне теперь делать! Мне к генеральше Шевелицыной пора, анафема ты этакая! У меня ноги озябли!

–  Переменить сапоги недолго. Наденьте эти сапоги, походите в них до вечера, а вечером в театр… Актера Блистанова там спросите… Ежели в театр не хотите, то придется до того вторника ждать. Только по вторникам сюда и ходит…

–  Но почему же тут два левых сапога?
– спросил настройщик, брезгливо берясь за сапоги.

–  Какие бог послал, такие и носит. По бедности… Где актеру взять?.. «Да и сапоги же, говорю, у вас, Павел Александрыч! Чистая срамота!» А он и говорит: «Умолкни, говорит, и бледней! В этих самых сапогах, говорит, я графов и князей играл!» Чудной народ! Одно слово, артист. Будь я губернатор или какой начальник, забрал бы всех этих актеров - и в острог.

Бесконечно кряхтя и морщась, Муркин натянул на свои ноги два левых сапога и, прихрамывая, отправился к генеральше Шевелицыной. Целый день ходил он по городу, настраивал фортепиано, и целый день ему казалось, что весь мир глядит на его ноги и видит на них сапоги с латками и с покривившимися каблуками! Кроме нравственных мук, ему пришлось еще испытать и физические: он натер себе мозоль.

Вечером он был в театре. Давали «Синюю Бороду». Только перед последним действием, и то благодаря протекции знакомого флейтиста, его пустили за кулисы. Войдя в мужскую уборную, он застал в ней весь мужской персонал. Одни переодевались, другие мазались, третьи курили. Синяя Борода стоял с королем Бобешем и показывал ему револьвер.

–  Купи!
– говорил Синяя Борода.
– Сам купил в Курске по случаю за восемь, ну, а тебе отдам за шесть… Замечательный бой!

–  Поосторожней… Заряжен ведь!

–  Могу ли я видеть господина Блистанова?
– спросил вошедший настройщик.

–  Я самый!
– повернулся к нему Синяя Борода.
– Что вам угодно?

–  Извините, сударь, за беспокойство, - начал настройщик умоляющим голосом, - но, верьте… я человек болезненный, ревматический. Мне доктора приказали ноги в тепле держать…

–  Да вам, собственно говоря, что угодно?

–  Видите ли-с… - продолжал настройщик, обращаясь к Синей Бороде.
– Того-с… эту ночь вы изволили быть в меблированных комнатах купца Бухтеева… в 64 номере…

–  Ну, что врать-то!
– усмехнулся король Бобеш.
– В 64 номере моя жена живет!

–  Жена-с? Очень приятно-с… - Муркин улыбнулся.
– Оне-то, ваша супруга, собственно мне и выдали ихние сапоги… Когда они, - настройщик указал на Блистанова, - от них ушли-с, я хватился своих сапог… кричу, знаете ли, коридорного, а коридорный и говорит: «Да я, сударь, ваши сапоги в соседний номер поставил!» Он по ошибке, будучи в состоянии опьянения, поставил в 64 номер мои сапоги и ваши-с, - повернулся Муркин к Блистанову, - а вы, уходя вот от ихней супруги, надели мои-с…