– Но существует ли в России такая политическая сила, которая способна сохранить единство государства? Вам она известна?

– Вы, граф, не пользуетесь литературой, внесенной в Index librorum prohibitorum? [24]

– Пользуюсь. По долгу службы. Я читаю все… знаком со всем, конечно, не фундаментально…

– Тогда вы знакомы и с программой социал-демократов, точнее – с программой большевиков?

– Вы говорите о крыле Ульянова?

– Да.

– Политическая доктрина большевиков… нет, они не созрели для решения этой проблемы, – сказал я.

– Вы правы. Пока не созрели… Но они идут к этому. У них впереди еще десятка два лет, не больше. Но они единственная партия, которая понимает: создать новое единое российское государство возможно лишь тогда, когда максимально будут удовлетворены национальные и культурно-экономические потребности народов Российской империи. На других путях осуществить эту цель невозможно.

– Политики никогда не скупились на обещания, – заговорил наконец Мушни Зарандиа.

– Это верно, но Ульянов искренний и честный человек. Всем своим разумом он действительно желает благоденствия народам Российской империи. Правда и честность заложены в самом его учении. Масса плотью чувствует правду и, когда приходит срок, идет за честными идеями.

– Да вы большевик, – рассмеялся я.

– Отнюдь… – И Каридзе снова тряхнул своей лохматой головой, словно сердясь.

– Вообще-то вы беспартийный или, вроде меня, член партии, состоящей из одного человека? – спросил Мушни.

Каридзе взглянул на Мушни, пытаясь понять, не шутит ли он над ним.

– Партия – это конкретность.

– Вы располагаете обобщающим учением? – Зарандиа явно был расположен шутить.

– У меня есть некоторая система взглядов! – Сандро Каридзе по-прежнему был серьезен.

– А девиз?

– Не понимаю. – Каридзе повернул голову ко мне.

– Девиз социал-демократов – «народ». Это несколько условно. А каков ваш девиз?

– «Нация». Но и это весьма условно.

– В чем же разница между народом и нацией?

– Я не готов к разговору на эту тему. Если разрешите, отложим его на будущее. Бог даст, встретимся.

Смеркалось и, возможно, поэтому Сандро Каридзе поспешил завершить нашу беседу, а может быть, он просто устал или же шутливый тон, взятый Зарандиа, показался ему баловством и он обиделся. Мы поболтали еще минут пятнадцать – так, ни о чем – и расстались. Мне хотелось договориться с ним о новом свидании, но что-то удержало меня – ведь наша беседа совсем не сблизила нас.

И воззвал тогда Туташха к небесам:

– О всемогущий! Не ради забавы предался я помыслам моим, не хламиды себе ткал я из мыслей моих, паутине подобных, и не возмездия ради поднял копье мое. И не смущенный ухищрениями нечистого обрел я плоть человеческую – а во исцеление недугов рода Адамова. Но тщетным оказался разум мой и хилой десница моя. Не проросли и не дали плода семена, посеянные мною, ибо не дал ты мне дара превращения зла в добро.

И вот к тебе взываю я: даждь мне истинную долю мою, дабы наделил я ее даром все сущее на земле.

И был тогда глас:

– Не постиг ты естества человеческого, ибо не был никогда человеком. Пойди к ним – и увидишь: идут к ближнему якобы с дарами, а придя, отбирают последнее, ибо не дары они несли, а нож. Кладут печать на уста свои, дабы не осудить ближнего, а чрево их переполнено мясом и костями его. Кадят господу, а надеются на Маммону и тайно укрепляются мощью его. Но ты стой, как стоял, будет благо тебе и всему роду Адамову, ибо умножать добро и достигать совершенства – вот в чем истинное назначение человека. И снизойдет тогда на тебя благодать, и сумеешь ты сотворить добро из зла.

Вступил тогда Туташха на тернистый путь мук и страданий, и после всех терзаний душа и плоти и преодоления их вспыхнул вокруг его главы чудный свет, и все увидели его. Тогда он вернулся в мир и сказал людям:

– Послал меня всевышний к вам, дабы очистить души ваши от скверны драконьей, внемлите же принесшему себя в жертву во имя душ ваших и бессмертия их.

И отрубил шуйцу свою Туташха и бросил ее дракону.

И малые числом люди повторили подвиг и жертву его.

Но перерубил Туташха колени свои и бросил дракону.

И все малые числом сделали то же.

И потускнел цвет дракона, и ущербился огонь из пасти его.

И прочие стали тоже бросать ему куски мяса своего.

И стал дракон на две лапы, уподобляясь человеку, и отпали когти его, и в лик человеческий преобразился зев его.

Тогда вспорол грудь свою Туташха, вырвал сердце и бросил дракону. Но, не притронувшись к жертве, рек дракон: