– Двадцати тысяч хватит? У меня с собой всего тридцать. Десять я оставлю себе на всякий случай.

– Что вы изволили сказать?! – воскликнул я. В то время за двадцать тысяч можно было купить прекрасное имение.

– Я хочу, князь, чтобы мы были свободны в деньгах, – ответил он.

«Хорошо еще, что этот наивный человек попал ко мне, а то бог знает, что осталось бы от его состояния», – подумал я.

– Нет, господин Арзнев, я возьму с вас три тысячи, не больше. Если этого не хватит, можно будет добавить еще.

– Дешев, оказывается, мой товар, – тихо произнес Мускиа, доставая из внутреннего кармана деньги.

Я заполнил место, оставленное для суммы. Мускиа подписал бумагу и спрятал ее у себя. У него оказался красивый четкий почерк, но чересчур нервный, лишенный покоя.

– Ну что ж, господин Арзнев, отныне наш контракт входит в силу! – торжественно объявил я и позвонил.

Секретарь принес шампанское и фисташки. Пробка ударила о потолок.

– Пожелаем успеха друг другу, каждому отдельно и нам обоим вместе! – сказал Мускиа, чокаясь со мною.

Секретарь передал ему приходную кассовую квитанцию.

– Как у вас с европейской одеждой? – спросил я, переходя к делу.

– Когда я приехал сюда, то сшил у Паперно четыре костюма, – сказал Мускиа. – Если этого мало или портной не годится, я сошью еще. Но когда какой надевать, должны мне подсказывать вы.

– Конечно… Но портной хороший и костюмов достаточно. А где вы остановились, господин Арзнев?

– В гостинице Ветцеля. Первый этаж, четвертый номер.

– Да, знаю… В этом номере месяц тому назад жил месье Дорнье – французский богач и нефтепромышленник. Удобный номер, ничего не скажешь… С чего же мы начнем, Арзнев-батоно?

– Это вам решать, Ираклий-батоно, – улыбнулся Мускиа. – Видите, я с самого начала подчиняюсь вам, и так будет всегда.

Мы провели вместе всего недели две, после чего он исчез.

Но он прошел через мою душу, и след от него – как борозда. Этот человек был рожден для того, чтобы порабощать, покорять людей, которых встречал на своем пути. Странно, но до сих пор живо во мне то давнее чувство – смесь острого, смутного, так и не удовлетворенного любопытства, жгучего интереса, которые он вызвал в первый день нашего знакомства.

А сейчас я, – вы видите, – глубокий старик, хотя всевышний не лишил меня памяти… Да, я помню все, но не стану рассказывать вам об этом. Потому что у меня есть тетради… Вот, откройте тот ящик… Да, этот… Там тетради разного, цвета, старые тетради, тонкие… Да-да! Благодарю вас, молодой человек! Эти тетради лучше меня помнят то, что было когда-то. Конечно, я писал не для того, чтобы печатать… Нет. Я писал для себя, и мне доставляло радость вспоминать то время и того человека, наверно, потому, что я вспоминал свою молодость, а молодость, всегда приятно вспомнить… Садитесь и читайте. Если нужно, перепишите… А я… Э-эх! Старость не радость, так, во всяком случае, принято говорить.

Итак, наш договор вступил в силу, и мне надо было придумать программу развлечений для Арзнева Мускиа. Сам он сидел передо мной в кресле и ждал моих слов. По правде сказать, для меня это не составило бы труда, но мешала неестественность наших отношений. Согласитесь, все-таки это странное дело. Ведь Арзнев Мускиа заказчик, покупатель, и если он тратит деньги, то должен тратить их с пользой, должен быть доволен результатом, доволен своим поверенным в делах, новыми встречами и новыми впечатлениями. Это с одной стороны… А с другой…

Секретарь открыл дверь и, пройдя мимо Арзнева Мускиа, положил мне на стол визитную карточку. Я был так погружен в свои мысли, что сначала ее не заметил.

…Да, с другой стороны… С другой стороны, – и я это понимал, – этот человек притягивал меня как магнит, мне хотелось стать его другом, просто другом, погружаясь вместе с ним и в развлечения и в приключения, и я не знал, чего он ждет от меня, каких ищет особых ощущений и сможет ли получить их в моем обществе. И значит, как клиент он может в конце концов остаться недовольным мною.

– Ираклий-батоно, – Арзнев Мускиа будто подслушал мои мысли, – не надо ломать себе голову. Скажите, куда вы собираетесь идти вечером? Я тоже пойду туда, если, конечно, вы не будете против. Мне будет приятнее, если все пойдет само собой, специально не надо ничего придумывать.

– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнул я. – Я об этом как раз и думал, и я согласен с тобой… Видишь? Я говорю тебе – ты. Мы ведь близкие друзья, не так ли?

– Так, так, – смеясь, подтвердил Мускиа. – А теперь я пойду. Ты ведь занят… Только надо условиться – когда мы встретимся?