Телогрейка на груди девицы была широко расстегнута.

Леонид восхищенно присвистнул.

Блондиночка задорно свистнула в ответ, пошарила рукою за спиной, широко размахнулась и швырнула в сторону наблюдателей увесистый предмет, блеснувший темным бутылочным стеклом.

–  Берегись!
– крикнул Азотов и дернул Леонида за рукав. Предмет врезался в угол дома. Брызнули осколки, по стене потекла ароматная жидкость.

–  Овца ты потная!
– с внезапной озлобленностью закричал Азотов, грозя блондиночке кулаком.
– И сиськи у тебя - тьфу!.. Вот так каждый раз, - огорченно пожаловался он Леониду, когда дрезина исчезла: растаяла столь же внезапно, как материализовалась, оставив после себя только эхо издевательского девичьего смеха.
– Нет бы хоть раз бросила аккуратно… или катнула по насыпи, что ли. Обязательно раскокает.

–  Ай-ай, отец, ты бесподобно резок к сему воздушному созданию,

–  пожурил его Леонид (грудь девчонки показалась ему вполне на уровне), после чего повел носом и, вскинув брови, спросил: - Позвольте, господа, но это же… Неужели коньячок?

–  Арманьяк, - сказал Азотов печально.
– Выдержанный, 75-го года. «Барон Гастон Легран».

–  Тогда и в самом деле - овца, - безжалостно заключил Леонид. Он поднял осколок бутылочного донышка, обмакнул палец в остатки жидкости, дотронулся до капли языком. Блаженно закатил глаза.

–  Черт!
– сказал он вскоре.
– Черт, досадно… Знал бы, что там летит, собственную грудь бы подставил.

Азотов с сомнением поморщился и сообщил, что сам он неоднократно пытался ловить бутылку, но ни разу в том не преуспел. Леонид еще раз понюхал осколок, потом скорбно скривил губы, опустил останки «Барона Леграна» в пожарное ведро и спросил:

–  Слушай, Вовка, а почему эта Бригада - синяя? Телега у них желтая, так? Фуфайки черные, так? Баба белобрысая. Нестыковочка.

–  Слова, Лёня, многозначная штука, - сообщил Азотов.
– «Синий» ведь не только цвет обозначает. Согласен?
– (Леонид кивнул.) - Есть мнение, что мужики на дрезине - рецидивисты. Воры в законе, наколками разрисованные от ногтей на ногах до десен и коренных зубов. Настоящая «синева», короче говоря. Тут зон-то понатыкано - мама, не горюй. Ну и ушли граждане в побег, да только забрались в неподходящее средство передвижения в неподходящее время. А девка

–  будто бы их конвоир оттуда, - Азотов показал пальцем под ноги.

–  Или оттуда.
– Палец повернулся к небу.
– Но я не верю. Больно смирные они для зэков. По-моему, это просто компания туристов, упавшая с концами в «синюю яму».
– Он для наглядности щелкнул ногтем по шее.
– Обожрались какого-нибудь ломового пойла до «мультиков», и ага! В астрал вышли с чудовищной силой. А мы сейчас этот их коллективный «мультик» и наблюдаем.

–  Мы наблюдаем их глюк? Ну ты даешь, отец, - хохотнул Леонид.

–  Эзотерик. Точно Азатот!

–  Одного не соображу, - задумчиво проговорил Азотов, отворяя дверь в дом.
– Откуда у них арманьяк, если отравились бормотухой?

–  Ну, это как раз не вопрос, - бодро сказал Леонид.
– Все мы временами выдаем желаемое за действительное. Хлебали твои туристы «коленвал», а как мозги у них вконец разжижились, так и стали думать, что благородный напиток потягивают. Засим вывод: замечательно, что та бутылка разбилась. Тем более, - он взгромоздился на табурет, - что у нас имеется «Путинка». И, слава Богу, не одна. Ты как, созрел для следующей порции?

Азотов глянул на наручные часы, сверился с настенными, пробурчал «два часа двадцать семь минут» и отчаянно махнул рукой:

–  Разливай!

Когда приговорили вторую, стрелочника начало неудержимо клонить в сон.

–  Ты, отец, не противься природе, - уговаривал Леонид, подсовывая ему под щеку свернутый плащ.
– Давай, часок вздремни, а я твою стрелку постерегу.

–  Ты не думай, что я слабак, - бормотал Азотов, не разлепляя век.

–  Отвык маленько. Я ведь один-то не пью, потому и…

–  Да я понимаю. Не волнуйся, отдыхай. Когда время подойдет, разбужу.

–  Разбудит он! А я не нуждаюсь! У меня библио… биологический будильник вот тут.
– Азотов приоткрыл один глаз, постучал пальцем по макушке.
– С хромо… хронометром на стене секунда в секунду связанный. Но если в четыре сорок две пойдет несуществующий, Лёнька… Если только пойдет!
– Он воздел указательный палец, грозно покачал им - и отключился.

Леонид глянул на свою «Омегу», сверился с настенными часами. Вовкины ходики безбожно врали. «Хронометр… » - пробурчал он ехидно, покачал головой и установил стрелки максимально верно. Потом накинул на плечи побелевший от старости боцманский кожушок Азотова и, поманив колбасным огрызком Жулика (одиночества он не терпел), вышел из дома.

Рельсы были покрыты мельчайшими капельками воды. От недавно уложенных шпал резко пахло креозотом. Возле механизма перевода стрелки покачивалась на одной ножке «хохотушка». При взгляде на нее создавалось отчетливое ощущение, что она до чертиков озябла, нахохлилась и съежилась.

–  Иди сюда, скотина, - ласково позвал «хохотушку» Леонид.
– Иди, согреем теплом живых сердец. Жулик, ты не возражаешь?

Жулик не возражал, против была сама тварь. Она отскочила на десяток метров, издала хриплое «хе-хех-с!» и снова встала на одну ножку.