Герой на своем веку перебил столько посуды и других ценных вещей, что вполне заслужил звание кузнеца собственного несчастья.
Знаете, в чем разница между Юджином, штат Орегон, и Манхэттеном? В Манхэттене о приезде «Грейтфул Дед» узнаешь по внезапному скоплению у Мэдисон-сквер-гарденс фэнов, рвущихся на концерт. А Юджин лежит на реке Уильяметт (через трассу I-5 от своего рабочего города-побратима Спрингфилда), долина которой кишит стареющими хиппи в футболках цвета дерюги и фашистами от здорового образа жизни, раскатывающими на «вольво». Юджин - убежище «белых воротничков»: желая преобразить свою жизнь, оторваться от корней и стать новыми людьми, они не вступают в Иностранный легион, а оказываются на левом берегу Уильяметта.
Здесь же очутился и я - через год после развода, полностью опустошенный и беспредельно одинокий. Это случилось еще до того, как калифорнийцы мигрировали на север ради дешевой земли в Орегоне, поэтому приезжему из Нью-Йорка было не так трудно найти работу. Я подвизался на ниве криминальной хроники в «Реджистер Гвард», благодаря чему и познакомился со Старр.
В те дни серьезных преступлений в Юджине было немного: патрульные еще квалифицировали кражу велосипедов как разбой на большой дороге, и по большей части мне приходилось писать о нарушении правил пьяными водителями и облавах в мелких наркопритонах.
Труп уже увезли, но суеты и крови хватало. Вся квартирка состояла из двух крошечных комнат, и мебель в ней, помимо кровати (на самом деле, это был просто брошенный на пол матрас) и одного складного стального стульчика, состояла из картонных коробок, набитых одеждой и мелким хламом. Ковер, засыпанный песком, скрипел под ногами. Обои покрыты разводами, одна стена - в потеках воды и пятнах плесени. Я так старался не наступить в лужу крови («Пожалуйста, не смажьте нам картину преступления», - просил сержант), что нечаянно опрокинул установленный судмедэкспертами галогеновый софит. Лампочка не просто разбилась, а взорвалась наподобие гранаты, усеяв всю комнату осколками стекла.
Я не смел вздохнуть, ожидая, что меня вышвырнут отсюда еще до того, как я получу хоть одно слово комментария, и уже «предвкушал» нравоучительную беседу с заведующей редакцией в духе «как вы дошли до жизни такой?». Где эта дама работала раньше? Не иначе, в концентрационном лагере.
Детектив, высокая представительная женщина с темно-русыми коротко стриженными волосами, одетая в армейского покроя штаны и спортивный вельветовый пиджак, уперев руки в бока, неожиданно улыбнулась.
– Ух ты!
– вырвалось у нее.
– Никогда не видела, чтобы лампочки так взрывались.
– Да ты ее на атомы разнес.
Я начал извиняться, потом до меня дошел смысл ее слов.
– Что вы сказали?
– Разнес ее ко всем чертям. Встань позади меня. Попытаемся закончить работу, не развалив все здание.
Ее звали Старр Бэннер-Бенди, и она не походила на копов, которых я знал. Во время осмотра места преступления она говорила через плечо. Жертва - белая женщина, возраст - между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Даже не задав ни единого вопроса, я заполнил три страницы заметками на тему «кто, что, когда и почему».
– Господи, ничему их жизнь не учит!
– заключила она, выпрямляясь.
– Их?
– Нас, женщин.
– Она стянула резиновые перчатки.
– Мы закрываем дверь на два засова, запираем все окна, не вносим в телефонную книгу имена, только фамилии, но при этом живем с мужиками, которые используют нас как боксерскую грушу.
– И кто ее убил? Друг? Муж?
– Ну, сто против одного. Знаешь, что говорят студентам-медикам? Когда слышите стук копыт, думайте про лошадей, а не про зебр. Все боятся очередного Теда Банди или Убийцы с Зеленой реки. Но столкнуться с маньяком-убийцей так же просто, как выиграть в лотерею. Скорее, в тебя ударит молния. Гораздо вероятнее, что тебя зарежет в дрянной квартирке сожитель-алкоголик.
– Она решительно швырнула перчатки в мешок для мусора.
Я поплелся за Старр, на ходу придумывая заголовок. Был типичный мартовский день, плаксивый и хмурый. Солнца я не видел, кажется, с Хэллоуина. Перед входом в здание нас встретили почти все шишки юд-жинской полиции. Любое убийство здесь поднимает с кровати шефа полиции. Перед нами стоял здоровяк лет пятидесяти, в «докерсах» и рубашке-поло.
– Что у нас там, Бенди?
– спросил он, не обращая на меня ни малейшего внимания.
Старр выдала ему то же резюме, что и мне, только без красочного комментария.
– Похоже на семейную ссору, - завершила она.
– Одна колотая ножевая рана в грудь. Владелец или управляющий зданием еще не появлялся. На почтовом ящике значится «Л.Забо». Это, скорее всего, жертва, но ни при ней, ни вообще в квартире нет никаких удостоверений личности.
– Это ваш напарник?
– спросил, кивнув на меня, шеф полиции.
– Нет, Декстер остался опрашивать соседей. Это Лари Уируон, репортер из «Ред Гвард».
Нашу газету то и дело называют «Ред Гвард» - за якобы левый уклон. На самом деле «Реджистер Гвард» не радикальнее банковского менеджера-пресвитерианца. И уклон у нас в бизнес. Если бы министра торговли застали с пистолетом над телом стриптизерши, наш заголовок гласил бы: «Голая танцовщица порочит репутацию бизнесмена».