Слева стояла Нат, вопросительно глядя на меня.

–  Ты в порядке?

–  Да, - буркнул я, швырнув пустую чашку на груду обломков стен и прислушиваясь к шипению растворявшегося пластика. Нат, наверное, уже опрыскала нанодами эти обломки и глыбы. Все эти горы мусора исчезнут менее чем за два часа, а потом мы подготовим почву для строительной бригады, которая должна появиться сегодня после ланча.

Стены зашипели громче, уже поддаваясь влиянию нанодов, ускоряющих процесс разложения. Из-за угла разрушенного здания вышел Уоттс.

–  Просто тяжелое утро, - ответил я, все еще оглядывая груду мусора. Моя чашка уже исчезла.

–  Правда?
– спросила Нат, еще не видя Уоттса.
– Что…

–  Вот как?
– сказал Уоттс, вытягивая шею.
– Я что-то пропустил?

–  Ничего, - пробормотал я, подавив зевок.

Нат ответила Уоттсу долгим взглядом, после чего покачала головой.

–  Слушайте, нам с Робертсом нужно осмотреть новую площадку. Сможете держать осаду, пока меня не будет?

–  Конечно, - кивнул я, отступая от Уоттса.

Нат отошла, оставив меня с ним. Мы стояли, наблюдая, как растворяются остатки здания. Я едва держался на ногах. Глаза закрывались. Но тут имплант загудел.

Я отошел от Уоттса и поднес запястье к глазам. Это оказалась больница. Звонили по поводу Лии. Там не хватало мест, и они ничем не могли ей помочь. Просили ее забрать.

Я тупо уставился на запястье, пока слова бежали по экрану, повторяясь снова и снова. Врачи не могут ей помочь.

Уоттс стоял на краю груды обломков и полосовал самые большие глыбы резаком. Словно почувствовав мой взгляд, он оглянулся, и во рту снова стало кисло, как в тот момент, когда я оказался перед стеной.

–  На что ты смотришь?
– вырвалось у меня. Уши сверлило шипение нанодов.

–  Интересно, кто тебе звонит?
– тихо спросил он, прикрыв глаза. Только неизменная улыбка растягивала губы.
– По-моему, нам запрещено отвечать на звонки во время работы.

У меня чесались руки схватить за грудки ухмылявшегося подонка. Но вместо этого я взглянул на запястье. На металлическую пластинку, внедренную в мое тело.

–  Уоттс, - сухо процедил я. И понял, что был прав насчет него. Вот он - тот, кто заменил Квабе, пока Лия выкашливает легкие в больнице. В той самой больнице, где ей не могут помочь. И теперь здесь, прямо у нас под носом, торчит один из яюс!

–  Не можешь на секунду одолжить резак?
– попросил я. Уоттс, не колеблясь, протянул мне резак.

–  Таких, как я, уже больше, - выпалил он, выпуская резак. Улыбка исчезла.
– Стена выморит всех вас, жалких людишек!

–  Заткнись, - бросил я, включая резак, и, описав низкую дугу, располосовал Уоттса надвое.

Крови не было. Но не из-за способности резака мигом прижигать раны. Крови не было потому, что в Уоттсе вообще ее не имелось. Мое запястье загудело, как гнездо ос. Контролеры уже знали, что я наделал.

Сжав левую руку в дрожащий кулак, я нагнулся над Уоттсом и рискнул взглянуть на расплавленные внутренности его… этого… Проводки, микросхемы, чипы и розовато-коричневый дюрапласт, скрепленные вместе, в отсеченных друг от друга верхней и нижней частях его тела. Значит, Хайме был прав.

–  Всего лишь стараюсь избежать вымирания, - прошептал я. Снова поднял резак и, задержав дыхание, отсек левую кисть, чуть выше запястья. Гудение и вибрация прекратились еще до того, как кисть ударилась о землю.

Крови не было. Только боль. Но такая, что я упал на колени. Зажал в себе вопль и оттолкнул кисть вместе с имплантом от половинок клон-раба. Кисть с тихим стуком упала в кипящую яму с нанодами.

Я научусь жить без нее.

Несмотря на боль, а может, именно благодаря ей, я чувствовал себя новым человеком. Будущее расстилалось передо мной: после того как я заберу Лию из больницы, мы уедем куда-нибудь, где нет стен, туда, где тепло и где все еще умеют лечить людей. Поселимся в маленьком домике без «умных» стен, рядом с океаном. И начнем жить. Впервые. И это будет стоить всех очков, которые я смогу заработать за всю свою жизнь.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА