Ревущий моторами “Циклоп” часто затрясся от “выстрелов” разворачивающих его эволюционников. Автоматике нельзя было ошибаться, на сверхсвете с тягой не шутят: стоит хоть чуть-чуть переусердствовать, и поворачивающую махину мгновенно разнесут боковые гравитационные векторы – и пыли не останется!

Хикки попал в рубку раньше комдива. Корабль уже шел по прямой, лишь изменившиеся показания приборов свидетельствовали о рискованном вираже. Пилоты хмуро приветствовали гостей. Этерлен занял складное креслице под переборкой, а Хикки встал за спинками пилотских кресел. Впервые за прошедшие шесть лет он надел черный полковничий мундир и пилотку с золотым шнуром, который то и дело колотил его по носу: на “бортах” почему-то никогда не носили фуражек. Пилотки Хикки ненавидел с детства, но нарушать традицию не хотел.

– К атаке! – Лоссберг, одетый теперь в синий боевой комбинезон, появился в рубке беззвучно, как змея.

Первый пилот поспешно освободил ему свое место. Генерал плюхнулся в кресло, острым взглядом впился в экраны дальнего обнаружения.

– У нас минут пять, – сказал он Хикки. – Ты присядь куда-нибудь, а то как швырнет – костей не соберешь.

– Ну, Каспарчик на нас не бросится, – фыркнул Хикки, занимая свободное кресло вспомогательного оператора.

– Я не о нем.

В главной штурманской рубке Симеон Кришталь нервно стиснул пальцами холодную рукоять меча и вспомнил о прокушенном языке. Шесть лет назад он получил свое первое и пока единственное ранение, едва не отъев себе кончик языка: в бою корабль здорово дернуло, а зубы у него всегда отличались крысиной остротой. Экраны были пусты, однако Кришталь знал, что Лоссберг не может ошибаться.

– Дайте мне лоцию, – приказал он старшему штурману. – Прямо по курсу… Что у нас там? Кажется, мы болтаемся в районе рискованного звездоплавания?

Прямо по курсу находились два пересекающихся гравитационных поля. Такие явления встречаются в космосе довольно часто, и уже не одно поколение астрофизиков пыталось придумать им какое-то разумное объяснение, но ни у кого не получалось. В древние времена, когда корварцы, а за ними лидданы осваивали Бездну на примитивных досветовых звездолетах, эти коварные “ямы” поглотили немало невинных душ… Кришталь смотрел на многоцветные графики, указывающие интенсивность разнонаправленных векторов, и думал о том, что там, где, невидимые глазу, сходятся в вечном поединке две чудовищные гравитационные “медузы”, там неизбежно должен крутиться настоящий водоворот из всяческого мусора, затянутого ими за миллионы лет.

– Худо дело, – вздохнул старший штурман. – Здесь надо тормозить, иначе разлетимся.

– Не дрейфь, – ответил Кришталь. – Босс знает, где что лежит. Приготовь мне экстраполяцию “на пробой”, с ускорением. Раз босс прет как на параде, значит, он не даст нам разлететься в клочья: даже в этом, будь он проклят, тумане…

Он вытащил меч из ножен, попробовал пальцем остроту узкого золоченого клинка и, довольный, положил его перед собой на пульт.

– Вот они, песьи дети, – обрадовался Лоссберг, глядя, как по дисплею побежали шустрые ряды цифр.

Пару секунд спустя левый сектор обзорного экрана высветил “картинку”. Генерал сразу помрачнел.

– Четыре – лидданские крейсеры типа “Энке”, еще два – эскортные фрегаты “Варх”, а вот эта стрекоза… Дьявол меня раздери, она может потрепать мне нервы!

Лидданские крейсеры были похожи на несколько заостренных сарделек, слепленных бок о бок в процессе заморозки. Для “Циклопа” они были не опаснее, чем макака с кирпичом. Фрегаты – сложные дискообразные сооружения с целым лесом надстроек – были куда более серьезным противником, но Лоссберга они, судя по всему, не волновали. Его взгляд был прикован к изящному серо-зеленому сооружению, действительно напоминавшему стрекозу. Этот корабль был значительно крупнее лидданских машин и походил на них не более, чем рысь на черепаху.

– “Огар”, – уважительно прошептал Лоссберг, – настоящий “Огар”. И где они его откопали?

Услышав давно знакомое название, Хикки широко распахнул глаза. Да, эта стрекоза была создана иным, более древним, чем лидданский, разумом: перед ними висел легендарный корварский броненосец типа “Огар”. Порождение давно минувших войн, некогда он был самым мощным кораблем в галактике. Гладкие, словно вылизанные формы броненосца говорили о том, что он приспособлен для посадок на планеты. Глядя на чудовище длиной едва не в сотню километров, в это почти не верилось, но факт оставался фактом: его полубезумный отец, инженерный гений князь Огар Ир-Экр сумел создать двигатели, могущие поднять такую прорву металла и квазиживого пластика.

– Я никогда не надеялся встретиться с таким противником, – произнес Лоссберг почти сладострастно.

– На малой дистанции он превратит нас в кучу жареного дерьма, – мрачно отозвался из-под потолка Сэмми Кришталь.

– На малой? – не понял Этерлен.

– В те времена еще не существовало конусных зарядов, – пояснил Хикки. – И его пушки опасны для нас только при стрельбе в упор.

– А если его перевооружили?

– Перевооружить его нельзя, – усмехнулся Лоссберг. – Орудийные ячейки намертво “вписаны” в силовую схему корпуса. Корабль очень перетяжелен, и, если их выдернуть с мясом, он развалится в первом же повороте, не выдержав нагрузки. Нет, у него стоят еще те пушки, что смонтировали на стапелях.

– А вон и наш приятель, – сказал Этерлен.

Пилоты “Трэйсера”, наверняка уже заметившие приближение имперского линкора, совершали сложный маневр, пытаясь обойти лидданскую армаду, которая блокировала его продвижение, оттирая грозный фрегат к близким вихрям межполярной “ямы”. Стоило “Трэйсеру” войти в эту невидимую ловушку, и он был обречен – мгновенная потеря скорости сделала бы его беспомощным перед пушками лиддан. С другой стороны, сами они тоже отнюдь не стремились приблизиться к нему на дистанцию линейного поражения. Натуго упакованный орудийными башнями, фрегат огневого подавления мог разметелить их, как осенние листья.