Шрифт:
— В город не идти — правильное решение, — сказал Агеев, мрачнея. — А вот съездить за город, так сказать, на лоно природы — полный резон. Я сейчас доктору нашему просигналю, он вам от головы порошок даст. Точно — побледнели вы что-то…
— Спасибо, Сергей Никитич, не нужно. Лучше пойду прилягу. А потом чай командирам нужно готовить.
Агеев не настаивал — никогда не навязывал комулибо свои личные желания и вкусы.
Внизу, недалеко от сходней, уже стояла машина. Молодой человек в штатском костюме, сотрудник нашего посольства, рассаживал едущих в экскурсию моряков.
Но Агееву расхотелось ехать. Когда узнал об экскурсии — решил присоединиться: после того как уговорился с Таней, придя обменять книги, что поедет она. А теперь не та получилась компания, в которой рассчитывал провести время… В нерешительности мичман стоял рядом с Фроловым…
— Чудное все-таки дело! — Фролов взглянул на боевого друга, приподнял недоуменно плечи. — Кому же все-таки он моргал?
— Кто моргал? — вышел из задумчивости мичман.
Маячил тут какой-то на пирсе, подмигивал на бак. В шляпе, с сигарой.
А на баке кто был? — Агеев выпрямился, пристально смотрел на Фролова.
Тихон Матвеевич, старший механик, один только и был.
И что — он видел, что мигают ему?
Да, похоже, не ему мигали. Я, Сергей Никитич, сам не пойму… А только я да Тихон Матвеевич здесь стояли, никого больше не было…
Спросил ты его — ему ли мигают?
Спросил… Да он психанул в ответ, обиделся, верно… А стоял в расстроенных чувствах, пот платком утирал.
Так, — сказал мичман. Четко ответил на приветствие Жукова, торопливо подходившего к ним. — Едем, стало быть, в музей Грига?
Нет, у нас курс другой. Хотим по Бергену подрейфовать. В смысле музыки, Сергей Никитич, сами знаете — мне на ухо медведь наступил.
То-то ты песни на доке распеваешь! — бросил мичман, порывисто сбегая по трапу.
Направляясь к машине, он отдал честь Андросову, наблюдавшему за посадкой.
И вы, товарищ капитан третьего ранга, с нами?
Нет, мичман, к сожалению, не могу. Капитан первого ранга в отсутствии, нужно мне его дождаться.
Прошу разрешения? — сказал Агеев, взявшись за дверцу машины.
Еще с палубы ледокола разглядел он грузную фигуру старшего механика, вслед за штурманом Курнаковым входившего в машину,
— Скорее сюда садитесь, не задерживайте, мичман! — услужливо подвинулся на сиденье Тихон Матвеевич. В его голосе послышалась Агееву искренняя, непонятная радость. И мичман шагнул в машину, опустился на сиденье бочком между тучным старшим механиком и костлявым начальником штаба.
Увидел из окна, как Глафира Львовна, нарядно одетая, направлявшаяся к машине, внезапно, как бы в недоумении, остановилась. Осторожно обогнув Глафиру Львовну, Дима Фролов — самоуверенный, стройный — зашагал по набережной между двумя моряками.
«Значит, не пошла в город Татьяна Петровна… И с чего это головы так часто болят у девчат? — подумал Агеев. — Какая, однако, у нее ясная, хорошая улыбка, есть же такие девушки на свете».
Он совсем было пришел в хорошее настроение — и опять внутренне напрягся, взглянул искоса на Тихона Матвеевича, со вздохом облегчения откинувшегося на сиденье.
Глава шестнадцатая
ИНСТРУМЕНТ ВЕЛИКОГО ГРИГА
Крепкие запахи порта овевали их — запахи рыбьего жира и морской волны с чуть ощутимым горьковатым привкусом дегтя.
Они миновали рыбный рынок, обширный квартал навесов, лотков, заваленных свежей, соленой, копченой рыбой, ряды бочонков и садков.
Машина свернула на улицу, параллельную заливу. Было занятно смотреть на все эти взбегающие в гору острокрышие, окрашенные в красное и желтое дома, на прикрытые полосатыми тентами витрины магазинов с огромными, почерневшими от времени фамилиями их владельцев.
По мостовой чинно катили велосипедисты. Тротуарами шли пешеходы в странно пестрых костюмах. Под шляпами темнели стекла дымчатых очков. Вот прошел молодой человек в клетчатой, распахнутой на груди ковбойке, в замшевых, обнажавших загорелые колени трусах. Рядом девушка в коротком платье, в больших очках, с ремешком фотоаппарата через плечо.
Машина вырвалась на гребень горы. Блеснула сбоку синяя, глубоко лежащая вода. И вот развернулась под ногами панорама извилистых, жмущихся друг к другу переулков, а ниже длинные линии портовых зданий. Белые лайнеры и черные транспорты высились над мелкотой разбежавшихся по рейду развернутых парусов.
Из Гамбурга и Гулля, из Нью-Йорка и со Средиземного моря каждое лето выбрасывают сюда корабли десятки тысяч туристов, — сказал задумчиво Курнаков. — Вон они заполнили улицы Бергена. Кстати, товарищи, не оскандалимся мы без языка? Я, правда, немного владею английским.