– Год назад.

– Сколько же вы?..

– Год.

Уже темнело. Мы шли по улице мимо освещенных витрин магазинов, мимо "Гастронома" с негорящей буквой "Г", мимо спешащих людей с авоськами, мимо заполненной темной массой народа автобусной остановки, к которой мигая оранжевым квадратиком, подползал перекошенный грязный автобус, мимо ободранных афишных стендов. И никому на этой кипящей вечерней улице не было дела до двух бредущих неизвестно куда людей.

– ...даже не знаю, куда все делось, мы ведь любили друг друга.

– Люди меняются.

– Нет... Люди не меняются. Если ты увидишь Ленку сейчас, ты скажешь, что она не изменилась. Как была наша Ленка Иванова, так и осталась. Люди не меняются, но при более тесном контакте они раскрываются... А мы ведь с ней с пятого класса...

Да, кажется, с пятого класса Потапов начал гулять с Ленкой Ивановой. Их вроде бы даже дразнили тогда. А может и нет, может я это придумал, что дразнили. Их трогательные отношения стали в школе притчей во языцех, и я, да и никто, наверное, не удивился, когда через несколько лет после школы услышал о свадьбе...

– Нет, ссор не было. Никто никого не оскорблял, не хлопал дверью. Просто однажды в ее жизни появился он. Они ходили, говорили. Я не возражал, пусть дружат. Но... женщина любит ушами, а язык у него был хорошо подвешен. Наплел, наверное... ну ты знаешь... звезды, облака, тонкая душа, грандиозные планы, прочая... Уши развесила. И ушла к нему. Через две недели прибежала обратно - ты-де, лучше, я тебя, Петя, больше люблю. Сравнила, значит. Я не простил. Отвернулся к стенке, пальцем до нее не дотронулся, знал - если трахну, прощу.

– А почему не простил? За одного битого двух небитых дают.

– Не хочу испытывать в жизни больше таких закидонов. Не верил ей больше. Разве можно жить с человеком, которому не веришь? Подобные экзерсисы дорого обходятся для нервной системы.

– Хорошо еще, что детей у вас не было. А то платил бы алименты 18 лет.

– Если бы был ребенок, я бы ее простил, однозначно. Ради него. Так что, хорошо ли, плохо ли, не знаю.

– Странная история, - я поежился то ли от сырости, то ли от его рассказа.
– Нелепая какая-то.

– Обычная.
– Петька достал сигарету, отвернувшись и прикрыв огонек от ветра, закурил.

Закурил спокойно. От первой спички. Я проводил обгоревшую спичку взглядом. Она упала в кучу мусора возле столба, рядом с бумажкой от мороженого.

– Скажи, ты не жалеешь, что развелся?

– Что развелся нет. Это было неизбежно. Я жалею, что все так случилось.

– А что, могло быть все по-другому?

Потапов быстро взглянул на меня:

– Другими словами, фатален ли мир? Другими словами - зачем все?

Я махнул рукой:

– Кстати, вот мой дом... Зайдем?

– Нет. Пора... А если серьезно, то ничего у меня дальше нет.

– Сдурел что ли! Свет что ли клином... Женишься еще.

– Ну и что?

– Или не женишься.

– А какая разница?

Я пожал плечами:

– Поток жизни. Общий смысл всего этого, - я обвел рукой вокруг.

– Никакого смысла ни в чем нет, старик. Все блеф, суета, атомы, квантовое мельтешение. Пустота в итоге... Ну, бывай.

Он подал мне руку. Пожимая ее, я спросил:

– И это рукопожатие блеф?

– Блеф...

И пошел, сутулясь, подгоняемый ветром.

– Подожди!
– крикнул я, догнал, тронул рукав синего плаща.
– Подожди. А Бог есть?

– Бо-ог?!

Глаза его удивленно распахнулись, он некоторое время странно смотрел на меня, потом молча хлопнул по плечу, отвернулся и не оборачиваясь пошел домой.

Я отпустил кнопку звонка. Дверь распахнулась.

– Ну здравствуй, Груня!..

...Звякает ложечка о края побуревшей чашки. Мы сидим на кухне, и Грунин, еще не оправившийся от удивления после моего неожиданного появления в дверях, размешивает сахар в теплом жидком чае. Рваные тренировочные штаны с пузырями на коленях, застиранная майка, щетина на щеках. Жалуется, что ему не закрыли какие-то наряды, что расценки снизили, что грозятся уволить...

– Пью. А чего еще делать? Нет, может быть, если бы я тогда женился на этой лярве... ну помнишь суку эту, блядву общажную, давалку, жил бы сейчас с бабой. Может, и не пил бы. Я тогда еще не пил... Не так пил. Здоровый еще был. Это сейчас я допился. Представляешь, братан, намедни тут рухнул - отвезли в больницу, сказали: алкогольная эпилепсия. А раньше хуй стоял как каменный. Я по три-четыре раза за ночь кончал. И в рот и в жопу... Мне интересно было все попробовать. Поспишь за ночь полтора часа, зато потрахаешься вволю. Чего еще надо? В этом был весь смысл жизни. Но маманя не захотела, чтоб я на Ирке женился. А теперь вот померла, и я один, как этот... как его... Как перст. Выпить хочешь?