Вадим резко обернулся, Тоник шарахнулся к стене часовни.

— Люсь, да это же он, племянник Ленчика, — ахнули в темноте, — душегубец проклятый! Попался!

Из-за ближайших могильных холмиков вдруг стали подниматься и обступать нас смутные тени. Если бы я не узнала голоса бомжей Люси и Васи, то бесславно умерла бы от страха. Вадим отпустил меня и встал в оборонительную позу. Я быстро отползла подальше в темноту, встала. На меня никто не обращал внимания, и я тихо пошла к машине. За спиной у меня были слышны возня, вскрики, короткая ругань.

В машине сняла парик, потрогала ушибленное место: шишка была ощутимая, но болела не сильно, спасибо парику! Если бы не он и не убранные под него свои волосы, сотрясение мозга было бы мне обеспечено. Если бы, если бы… Если бы бомжи не решили, что готы собрались на очередную ритуальную церемонию, и не пришли смотреть «спектакль», неизвестно, чем закончилась бы моя вылазка. Уже на ходу я выбросила «серый» телефон, больше пользоваться им нельзя. Дома убрала парик и кожаную юбку Эллы, этот образ мне уже не понадобится, Элла должна исчезнуть, раствориться в темноте кладбища.

За Вадима и Тоника я не беспокоилась. Два больших сытых мужика вполне способны отбиться от стаи голодных больных людей, к тому же бомжи вовсе не так кровожадны, как считают некоторые. А хорошая трепка этим двоим не помешает.

Значит, Вадим обнаружил пропажу документов, хорошенько прижал брата, и тот рассказал ему про Эллу, свалив на нее заодно и пропажу части денег из сейфа. Вот и Вадиму пришло время поджать хвост. Если до сегодняшней ночи он единственный в семье ходил белый и пушистый, то теперь страх разоблачения вынудит его совершать опрометчивые поступки. Элла исчезла, на ее след они не выйдут, как же он будет действовать? Эх, придется мне, видно, торчать под ивой до второго пришествия. И завтра же передать бумаги Курбатову. Вадим не дурак; если не получится быстро найти похищенные документы, он либо скроется, либо придумает, как выкрутиться. Так что не будем давать ему фору, пусть тоже, как отец и брат, хлебнет тюремной баланды. Только если Тони с папашей были отпущены за недостатком улик, следователь, ведущий дело Вадима, получит от меня прекрасный подарок — пакет документов, указывающих на странную закономерность: скоропостижную смерть одиноких стариков сразу после заключения договора ренты с представителем компании «Седьмое небо».

— Полетт, мне это не нравится, — встретил меня за утренним кофе дед, — я всегда воспитывал тебя организованной, пунктуальной, ответственной девочкой. Ты ни разу не сбежала с уроков в школе, на занятия в институте ходила даже с высокой температурой, почему сегодня ты опять прогуливаешь работу? Ты понимаешь, чем это может закончиться? Безделье приводит к скуке, скука — к употреблению стимулирующих веществ, таких, например, как никотин, алкоголь. Нет, не подумай, что я требую, чтобы ты обязательно ежедневно ходила на службу. Денег у нас, слава богу, хватает. Просто ты должна заниматься делом, а не спать до обеда.

— Дедуль, ну какой обед! Время всего десять утра. Я так поздно легла ночью. И вовсе я не прогуливаю, директор хотел объявить мне благодарность за достойную шефскую помощь «Седьмому небу» с занесением в личное дело и вывешиванием благодарности на доске объявлений, а я взамен попросила несколько дней отгула. Так что спала я сегодня на законных основаниях. Лучше слушай, что я тебе расскажу. Мне нужен совет мудрого человека.

Я рассказала все, что произошло со мной сегодня ночью. Ариша, конечно, сначала устроил мне хорошую взбучку, долго охал и больно нажимал на шишку на затылке, грозился навеки упрятать меня в моей светелке наверху или отдать на перевоспитание Алине в ее приют малолетних наркоманов. Потом задумался и изрек:

— Полетт, но ведь для того, чтобы Вадима признали виновным, должен заговорить Водяников. По документам-то получается, что Синдяков здесь ни при чем, во всем виноват этот деградировавший алкоголик!

— Понимаю, — вздохнула я, — но ждать, когда он придет в сознание, нельзя: Вадим может найти какой-нибудь выход. Может, он уже давно подружился с бомжами и они рассказали ему, в какой больнице лежит их Ленчик-Леха? Маловероятно, но вполне реально. Ты сможешь тогда поручиться за жизнь этого жалкого создания?

— Не могу. Только я все время забываю тебе сказать, что он уже пришел в сознание и идет на поправку. Я не виноват, ты сама целыми днями пропадаешь, или события интересные случаются, и все отодвигается на второй план! — поймал он мой свирепый взгляд.

Я отставила недопитую чашку и бросилась наверх одеваться. На Аришу я вовсе не злилась, эта новость пришла так вовремя, что можно было простить самому близкому человеку его маленькую оплошность. Дед в больничном отделении уже знал все порядки, поэтому деловито надел на меня белый халат, выдал бахилы, сунул в руки какой-то сверток и повел к лифту.

— У них сейчас карантин, никого не пускают, поэтому охраннику скажешь, что несешь перевязочный материал, — предупредил он меня.

Сам же нацепил медицинскую шапочку и повесил на шею стетоскоп. Этот образ шел ему удивительно: круглые очки, аккуратная бородка, породистый овал лица — просто Чехов! Либо охранник не знал персонал в лицо, либо не посмел беспокоить никчемными вопросами столь колоритную фигуру, но пропустил нас беспрепятственно и даже почтительно нажал кнопку лифта. Меня он, кажется, даже не заметил, в белом, видавшем виды халате я выглядела бледной молью на фоне своего роскошного деда.