Глохе оставалось надеяться, что это все же не займет слишком много времени. Во всяком случае, она рассчитывала попасть в подземный мир быстрее, чем за пять месяцев, по прошествии которых могут быть опрошены все жены Хамфри, иначе путешествие теряло смысл. Однако говорить этого Танди она не стала: вдруг от волнения та сделается еще медлительнее?

Тем временем полунимфа нацарапала и пришпилила к столу записку со словами: «Загремел, я отправилась навестить родителей. Скоро вернусь. Танди». Потом она пошла в огород и выкопала на грядке какой-то корешок.

— Это зачем? Хочешь подкрепиться в пути?

— Нет. Это турнепс облегчающий. Отравляясь в турне, я непременно прихватываю его с собой, чтобы облегчить путь. Раньше мне ничего не стоило скакать во весь опор на Ночной Кобылице, но что поделать, годы берут свое. Теперь без подручных средств не обойтись.

Он сунула корешок в карман, и походка ее действительно сделалась заметно легче.

— Как интересно! А что-нибудь утяжеляющее ты тоже выращиваешь?

— Конечно. У меня на грядках есть клюква. Я делаю из нее особый напиток, и когда у Загремела обнаруживается некоторая легкость в мыслях, пою его этим напитком, пока он не наклюкается и не отяжелеет. Это возвращает его мыслям весомость.

Покинув поляну, они углубились в джунгли. Зачарованной тропы поблизости не оказалось, и Глоха опасалась возможных встреч с чудовищами, но лишь до тех пор, пока не увидела на спине блузки Танди надпись «ЖЕНА ОГРА». Маловероятно, чтобы кому бы то ни было захотелось навлекать на себя гнев огра. Правда, полной уверенности в том, что чудовища Ксанфа поголовно грамотны, у Глохи не было, но эту не слишком приятную мысль она предпочла отогнать.

Турнепс, похоже, и впрямь превращал нелегкое путешествие по джунглям в увеселительный тур: Танди чуть не порхала над тропой, по обе стороны которой то и дело попадались расколотые мощными ударами валуны и скрученные в кренделя деревья. Было ясно, что здесь частенько прогуливался огр.

Неожиданно спутницы заслышали странное хлюпанье, словно кто-то шлепал по свежей грязи. Хлюпанье приближалось, и скоро стало очевидно, что его источник, чем бы он ни был, пересечется с тропой где-то впереди.

— Что это? — обеспокоенно спросила Глоха.

— Понятия не имею, — отозвалась Танди. — Надо пойти посмотреть.

Глоха на сей счет придерживалась совершенно иного мнения, однако спорить со спутницей не хотела, а потому оставила мнение при себе. Они поспешили вперед, и взлетевшая крылатая гоблинша даже обогнала охваченную любопытством полунимфу.

Из леса на тропу и впрямь вылился поток грязи. Оно бы и ничего, однако оставалось совершенно неясным, откуда эта грязь взялась и почему течет не сверху вниз, как обычно бывает с грязевыми потоками, но по ровному месту и даже — если надо подняться — вверх по пологим склонам. По приближении спутниц колышущаяся грязевая лепешка с очередным громким всхлюпом остановилась, и сверху послышался скрипучий оклик. Взлетев повыше, Глоха увидела, что сверху на лепешке находится здоровенное блюдо, на блюде премиленький домик с белыми занавесочками на окнах, а перед домиком стоит древний-предревний старик.

Озадаченная Глоха зависла в воздухе: старикан казался ей смутно знакомым.

— Привет, — робея промолвила она. — Ты меня звал?

— Привет, девчушка, — отозвался старик. — Да, это я тебя окликнул: мне подумалось, что ты сможешь нам помочь. Ты ведь, надо думать, Глоха, единственная крылатая гоблинша. Меня зовут Трент, отставной король Трент, — он умолк, а потом, видимо, решив, что его имя ничего не сказало юной летунье, добавил: — Принцесса Айви моя внучка.

— Ой, — пискнула Глоха. — А я думала что ты давно… ушел на задний план.

— Не совсем, — хмыкнул древний король. — Мы хоть и старики, но еще можем задать такого жару, что иные молодые нам позавидуют. Вот и сейчас все вчетвером направляемся на вечеринку к дедушкам и бабушкам Эхса. Но, похоже, мы заблудились.

— Вчетвером? Но где же остальные?

— Эй, Ирис, убери иллюзию, — промолвил, обернувшись Трент. — У нас гостья. Глоха, дитя гоблинши и гарпия.

В тот же миг домик исчез, и на блюде обнаружились две старые женщины и мужчина.

— Привет, — сказала им Глоха, преодолевая растерянность.

— Это моя супруга Ирис, — молвил Трент, и одна из старушек обернулась юной красавицей с сияющей короной на голове и в тугом, не застегнутом на пуговицы, а зашнурованном корсаже.

— Рада познакомиться с тобой, Глоха, — мелодично произнесла Ирис с величественным кивком.

— Мой друг Бинк, второй дедушка Айви, — представил Трент старика, и тот превратился в средних лет мужчину в наполовину парадном одеянии.

— Ну а последняя из нас не кто иная, как жена Бинка Хамелеоша, пребывающая сейчас в своей глупой стадии.