Она готовилась к этому целый час.

Она купила надувной матрас. Фотоаппарат, которым можно фотографировать в воде. Она купила непромокаемую сумочку, куда положила сигареты и зажигалку.

– Буду фотографировать рыб, – сказала она.

– Не отплывай далеко. Ты же не умеешь плавать, – сказал он.

Она кивнула.

Лёжа на надувном матрасе, она закурила, когда и люди, и буйки были уже далеко.

Пусик появился после первой же затяжки.

– Ты думаешь, меня не будет укачивать? – поинтересовался Пусик, с опаской оглядываясь по сторонам.

Она ловко сгребла его в кулак и размахнулась, чтобы бросить подальше в море.

– Ах! – воскликнула она, когда Пусик больно укусил её за палец.

Матрас качнулся на волне, и она быстро соскользнула в воду.

Следующая волна унесла матрас на несколько метров.

– А! А! – закричала она, барахтаясь в воде.

Пусик цепко держался за её палец и, стараясь изо всех сил, постепенно перебирался вверх по руке.

Когда спасатели втаскивали её в лодку, она почувствовала привычный укол в районе пупка. Пусик был дома.

Она плакала, свернувшись калачиком на лежаке. Пальмовые ветви застыли над её головой, и ей казалось, что вся её жизнь тоже застыла на этом шумном турецком пляже. И только жизнь неугомонного Пусика имела здесь смысл.

– Я очень устал, – сказал он. – Ты совсем не такая, какой казалась мне в Москве.

– А какой я тебе казалась?

– Ты казалась мне умной, красивой и весёлой.

– А теперь?

– Ты ужасно растолстела.

– И от этого погрустнела, пострашнела и поглупела?

– От этого или нет, я не знаю.

– Что же нам делать?

– Уж точно не шантажировать меня этими театральными попытками к суициду!

– Чем?

– Ты же делала вид, что решила утопиться! – Он был так рассержен, что не мог сидеть на месте. Он бегал вокруг лежаков, не обращая внимания на взгляды окружающих. – Ты думала, я начну тебя жалеть? Да, скажи! Вот только я не понял, что ты собиралась фотографировать?

Она горько плакала.

Ей ничего не оставалось, как признаться ему во всём.

– У меня поселился Пусик, – твёрдо сказала она.

– Что? – Он замер на месте.

– Пусик.

– Какой на хрен Пусик?! Ты же клялась, что у тебя никого нет?!

– Да у меня никого нет.

– Кроме Пусика?

Ей надо было всё объяснить ему.

– Пусик живёт у меня в животе.

– Ты сумасшедшая?

– Так получилось, понимаешь: я люблю рахат-лукум, и он тоже. Я тогда много съела на завтраке, помнишь?

– Я не желаю слушать весь этот бред!

Он взял свои шорты, надел рубашку.

Она снова расплакалась.

– Не веришь? Он появляется, когда я закурю. Вот, хочешь посмотреть?

Она начала судорожно доставать сигарету из пачки. Сейчас он увидит Пусика и прихлопнет его. Как же она сразу не догадалась все ему рассказать?!

– Я пошёл. Я снял себе другой номер. Я больше не желаю отдыхать с тобой вместе. Приятного аппетита, привет Пусику!

Она курила, и слезы капали прямо на сигарету.

Пусик прыгал у неё на ноге и вздыхал.

– Ну, не плачь, – попросил Пусик.

– Все из-за тебя, – всхлипнула она.

– Ничего не из-за меня.

– Из-за тебя. Это из-за тебя я растолстела.

– Ну и что? Я всё слышал. Он не сказал, что бросает тебя из-за того, что ты растолстела. Он бросает тебя потому, что ты не умная, не красивая и не весёлая. А я в этом уж точно не виноват. Свои мозги никому не приделаешь.

– Но раньше он так не считал! – воскликнула она, вспомнив его обжигающие глаза.

– Все. Хватит рыдать. Скоро обед. После физкультуры я голоден вдвойне.

В ресторане они сидели за разными столами. На следующий день она улетела.

Она решила не брать свои вещи. Всё равно она в них уже давно не вмещалась.

К тому же большая часть была Веркина. И половина купальников тоже её.

Верка так ей и сказала, когда позвонила.

– Слушай, ты мне и свои вещи оставь, – сказала она. – Я ведь тебя выручала! А то он так неожиданно позвонил, я и купить-то ничего не успею. А тебе все равно все мало.

– Ладно, – сказала она. – Оставлю. Только знаешь что, Вер?

– Что?

– Ты мне не звони больше, ладно?

– Ты что, обиделась? Он мне всегда нравился, помнишь? Он вообще ко мне первой тогда подошёл!