Алекс наложил слой эмульсии, посмотрел, любуясь своей работой, невольно скосил глаза на грудь партнерши и с удивлением отметил, что соски ее уплотнились и задорно торчали.

– Тебе не больно? – спросил он, улыбаясь про себя.

– Нет, – чуть слышно, не открывая глаз, отвела Дайна.

– Тогда все, больная. Операция окончена, – сказал Алекс.

– Как, доктор, у меня есть надежда, – открыв глаза, пыталась шутить Дайна.

– Надежда есть – шансов нет, – поддержав шутку, ответил доктор. – Слушайте, больная, а не кажется ли вам, что доктор заслужил небольшой гонорар, – медленно начал Алекс, смотря ей прямо в глаза, и правая ладонь его легла на левый, здоровый, бок пациентки и начала двигаться вверх по бархатистой коже, остановившись под левой грудью.

Этот взгляд и прикосновение заставили ее вздрогнуть и замереть.

– Конечно, доктор, конечно. Только, я думала, сначала душ… – начала было Дайна.

– Вы о чем, мэм? Я имел в виду ужин и пару стаканчиков доброго виски, сказал Алекс и убрал руку из-под груди, встал и направился в сторону кухни.

«Вот скотина!» – подумала она.

– Помоги мне, – позвала пытавшаяся встать Дайна Алекса, уже по-хозяйски роющегося в ее холодильнике.

– Минутку, больная, вам вставать еще рано. Примите микстуру, – сказал подошедший Алекс, протягивая ей высокий стакан, на треть наполненный виски, и другой – с апельсиновым соком, – давай залпом, тебе сейчас это надо.

Дайна медленно выпила содержимое стакана и, жестом отказавшись от сока, протянула пустой стакан Алексу.

– Ну ты даешь! – восхищенно проговорил он.

– А ты думал! Все, в душ! – решительно заявила Дайна.

Алекс оказался прав – виски пошло на пользу.

Пока Дайна принимала душ, Алекс тоже выпил стаканчик виски, засунул в микроволновку копченую курицу, выудил из холодильника кусок вареной телятины, кое-какие салаты. Сделав себе сэндвич, он растянулся в кресле и включил телевизор.

Выпуски новостей практически всех каналов начинались с обсасывания неожиданного исчезновения российского специалиста из «Госнефти». Высказывались предположения, строились прогнозы, затем показали репортаж с места обнаружения автомобиля и труп водителя. Увлекшись репортажем, он не заметил, как Дайна вышла из душа.

– В первую очередь затягивание конфликта выгодно русским, – раздался ее голос за спиной Алекса. – Не удивлюсь, если окажется, что этот так называемый русский специалист завтра выплывет в стане бандитов.

– Конечно, экономически русским выгодны высокие цены на нефть, но не думаю, что они будут строить на этом свою государственную политику, в смысле поддержания конфликта. На это они не пойдут, не такие они дураки. У нас, в Лэнгли, известно, кто на самом деле этот похищенный специалист – Круглов, и в Москве наверняка уже знают, что мы знаем. Так что кого-кого, а Круглова использовать они уже не могут, даже если предположить невероятное – руководство Кремля участвует в эскалации конфликта.

– Я думаю, у тебя будет возможность убедиться в обратном, – сказала Дайна, вытирая голову полотенцем.

– Почему ты так решила? Тебе что-то известно? – спросил Алекс, повернувшись к ней.

– Просто… мне так кажется, – ответила она, немного затянув с ответом.

«Она что-то знает, но не говорит. Тут что-то не так. Ладно, разберемся», – подумал Алекс, а вслух сказал:

– Ну-ну.

– Да ну ее к черту, эту работу! Давай расслабимся. Мы сегодня едва остались живы, и это стоит отметить, – сказала Дайна, выключая телевизор.

Виски и душ привели Дайну в относительный порядок. Она даже занялась приготовлением ужина, хлопоча на кухне в тонком шелковом халатике небесно-голубого цвета. Наблюдать за ней было крайне приятно.

Пока Дайна накрывала на стол, Алекс также воспользовался душем. К его возвращению стол был накрыт, верхний свет притушен, по комнате разливалась тихая мелодия одной из сонат Бетховена. Какой именно, он не знал, но точно не Лунной.

– Прошу!

– С удовольствием!

Ужин прошел, как пишут в официальных отчетах, в теплой непринужденной обстановке. Сначала они сидели друг напротив друга и говорили о литературе, музыке, живописи. Дайна оказалась довольно образованной, умной и приятной собеседницей. Выяснилось, что она прекрасно разбирается как в современной, так и в классической литературе, неплохо знает мировую историю и имеет собственное, оригинальное мнение – возможно, излишне максималистское, но для ее возраста это было простительно.

Она восхищалась юмором Джерома, но совершенно не понимала, как можно смеяться над Чаплином или рассказами Чехова.

– Ведь в каждом жесте и взгляде этого «маленького человека», – с жаром почти кричала Дайна, – как и в каждой строчке Чехова – трагизм и безысходность, несмотря на весь их юмор.

Она не воспринимала всерьез любовных переживаний Ромео и Джульетты, но ее глубоко тронул «Король Лир». Дайна состояла, как оказалось, из противоречий. Алекс слушал ее и улыбался, она все больше и больше ему нравилась.