Зато в душе она находила его необыкновенно привлекательным.

Но при этом разумно подавляла чувства, в результате все шло прекрасно.

Они пересчитали выигрыши и долго вспоминали лучшие заезды по пути домой, обсуждая события дня с непринужденностью старых приятелей.

Однако за несколько секунд до того, как впереди показалась деревня Шорем, Дафф остановил фаэтон в маленькой рощице, окаймлявшей дорогу.

Аннабел стало немного не по себе, что было вполне естественно, учитывая роль мужчин в ее жизни. И вот теперь придется дать ему возможно вежливый отпор.

Обмотав поводья вокруг кнутовища, Дафф повернулся к ней и, поморщившись, вздохнул:

– Я долго пытался найти какой-то наиболее дипломатичный способ заговорить с вами об этом, но не преуспел. Поэтому я просто брошусь вперед очертя голову и отдам все это вам.

Он вытащил из багажного отделения маленький полотняный мешочек и положил ей на колени.

– Это все от моей семьи. Очевидно, я показался им таким жалким, что они сочли необходимым улестить вас от моего имени. Нет, не то чтобы я собирался отступить от своего слова, – быстро поправился он, видя, как она хмурится. – Ни в малейшей степени. Сделайте мне огромное одолжение, возьмите эти скромные подарки в знак чистой, ничем не омраченной дружбы.

Бедняга был так растерян, что Аннабел невольно ему посочувствовала.

– Ваши родные послали это?

– Да. Слишком долго я был в плену кошмаров и, похоже, ничего не замечал. В отличие от окружающих. И когда вы вошли в мою жизнь, они это сразу увидели. Я даже стал улыбаться больше… вернее, снова. Так что, пожалуйста, считайте это знаками благодарности от моей обеспокоенной семьи.

До этого Аннабел не сознавала, как далеко зашла его меланхолия.

– Вы были в этом состоянии все время после Ватерлоо?

– Более или менее. Я и забыл, что значит быть нормальным.

– Должно быть, вас преследуют жуткие воспоминания.

– Всегда. И хуже всего ночи.

– Вы хотя бы можете спать?

– Не слишком много… Но теперь уже лучше благодаря вам, – улыбнулся он.

– Мне?

– Кровавые сны о массовой бойне иногда сменяются вашим прелестным образом. Только за это я с радостью скупил бы все, что есть у Грея, но почти год как не бывал в городе. За меня это сделали родные, – неловко пробормотал он. – И поскольку они ожидают, что я уговорю вас, пожалуйста, взгляните на безделушки и скажите, что вам нравится.

– Надеюсь, от вас не ожидают письменного отчета? – пошутила Аннабел.

– Скорее всего ожидают. Они обращаются со мной как с ребенком.

– С вами тоже? Моя мать и Молли практически продиктовали мне, что сказать, чтобы привлечь ваше внимание.

– О, пусть не волнуются. Я увлечен и заинтригован. Мало того, не бойся я оскорбить вас, просил бы сократить срок нашего пари. Только не отказывайтесь сразу. Скажите, что подумаете.

– Хорошо. Я обязательно подумаю и только потом скажу «нет», – весело согласилась она.

Прижав руки к груди, маркиз со стоном откинулся на сиденье.

– Вы разбиваете мне сердце, – пробормотал он с улыбкой.

– Не знала, Дафф, что у вас есть сердце. По крайней мере сплетники утверждали обратное, учитывая количество разочарованных дам, которых вы безжалостно оставили.

– А вдруг я нашел свое непокорное сердце? – в свою очередь осведомился он.

– Ах, милорд, я не вчера родилась.

– Вы безжалостно ранили меня, – драматически объявил он.

Аннабел рассмеялась.

– Если я взгляну на эти подарки, тем самым облегчу ваши страдания?

– Неимоверно, – отозвался он. – И успокоите моих родственников.

Он очень хотел, чтобы она взяла драгоценности. Даже сильнее, чем его родные. Дафф был безмерно благодарен ей за дружбу и, если забыть о пари, мечтал, чтобы она чувствовала себя легко в его присутствии и без угрызений совести приняла подарки.

В мешочке оказалось шесть футляров: от его бабушки, отца, матери, двух сестер и брата. Подношение Джайлза было решительно великолепным, и Дафф невольно задался вопросом, какая из любовниц брата окажется обделенной, пока тот не возместит ей потерю рубинового браслета.

– Но это уж слишком, – заметила Аннабел через несколько минут, разглядывая лежавшие на ее коленях драгоценности.

– А по-моему, слишком мало, – подхватил Дафф. – Вы привели меня назад в большой мир. И если не возьмете всего этого, я снова погону в своей безбрежной печали.

– Вовсе нет.

– Все возможно.

Она оценивающе оглядела его, понимая, насколько трудно и принять, и отвергнуть дары его семейства. Она не хотела обижать Уэстерлендов. С другой стороны, будет весьма нелегко объяснить дома появление столь дорогих вещей.