Шрифт:
– Не прячься, сакс! Я по запаху чувствую, что ты здесь.
– Таким же образом ты могла бы почувствовать и свой собственный запах! – с досадой произнес Вулфред.
– Мне нечего стыдиться. Потому что мой запах – благородный запах труда. А от тебя пахнет ложью и предательством!
– Независимо от причины любой пот пахнет одинаково, – буркнул Вулфред.
Мелания усмехнулась, продолжая колоть дрова:
– Ты совершеннейший невежда, сакс. К тому же глуп и туп, как поленья, которые я колю.
– Но не тупее твоего топора. Советую тебе при работе пользоваться инструментами, облегчающими труд, а не мешающими ему.
Вулфред выхватил у нее топор и принялся точить его о лежавший рядом большой камень.
– Меня нисколько не удивляет твое умение точить топоры, – злобно ответила Мелания. – Ведь ими ты и твои приспешники рубят головы своим невинным жертвам!
Вулфред улыбнулся и вернул пленнице топор. Она же бросила на него уничтожающий взгляд и прошипела:
– Иди к себе в пещеру и выспись. И не мешай мне! У меня много работы!
– Моя пещера вот где, – ответил Вулфред, кивнув в сторону бывшего жилища Мелании.
Он отошел к дому и остановился у входа, продолжая наблюдать за пленницей. Она же усердно колола дрова.
Что заставляет ее так самоотверженно трудиться на врага, размышлял Вулфред. Руки римлянки сгибались и снова распрямлялись при каждом ударе топора. Длинные распущенные волосы время от времени падали налицо. И каждый раз она изящным движением головы откидывала их на спину. Ритм ее движений привлекал своей грациозностью, чего раньше Вулфред не замечал. Фигура поражала гибкостью и извивалась с каждым взмахом топора. Она становилась действительно похожей на… змею.
Завороженный живописностью представшей перед ним картины, Вулфред встряхнулся, подобно вышедшей из воды собаке, и поднялся на крыльцо дома. Спавший на пороге Сенред вскочил и виновато уставился на начальника.
– Следи за ней, – буркнул Вулфред.
– Следить? За тем, что она делает?
– Да. Она явно намерена срубить все деревья в своем дворе. Пусть срубит. Только бы не причинила никакого вреда себе самой.
– А когда она устанет?
Вулфред улыбнулся:
– Когда устанет, ты можешь отдохнуть…
Глава 7
– Вот уже четыре ночи, как я почти не сплю, – жаловался Сенред Вулфреду. – С ней что-то не так, коль скоро она совсем не устает. У меня же и сил нет больше следить за ней!
– Она тоже устала, – покачал головой Вулфред. – Но не дает себе передышки.
Хотя Сенреду и было поручено следить за римлянкой, сам Вулфред чувствовал, что не может оторвать от нее взгляда. А потому тоже жадно ловил каждое ее движение. Тем временем Мелания покончила с дровами и принялась за стирку белья. И снова целиком погрузилась в работу. Казалось, что она просто не может заставить себя остановиться.
За четыре дня и ночи работы она ни разу не заснула. Во всяком случае, никто не видел, чтобы пленная римлянка хотя бы на минуту прилегла, причем никто не заставлял ее бодрствовать. Она сама героически боролась со сном и усталостью, изредка урывая минутку, чтобы перекусить.
Вулфред, неслышно ступая по мягкой грязи, покрывавшей землю, подошел ближе к римлянке и некоторое время рассматривал ее. Что заставляло ее вести себя таким образом? Ведь было совершенно очевидным, что она довела себя до полного изнеможения. И тем не менее упорно продолжала работать.
Однако никакой жалости к пленнице Вулфред не чувствовал. Что для здоровой молодой женщины какие-то четыре дня напряженной работы?..
С того момента, как римлянка с головой ушла в работу, явные попытки спровоцировать его на убийство сначала стали редкими, а затем и вовсе прекратились. Возможно, на них уже не было времени. Мелания не успевала даже выкроить пару часов на сон…
– Хватит работать! – скомандовал Вулфред. – Даже рабыня должна спать, чтобы не умереть.
Взяв двумя пальцами Меланию за подбородок, сакс поднял голову пленницы и посмотрел ей в глаза.
– А ты останешься жить! – добавил он.
Глаза римлянки вспыхнули бешенством. Она схватила было лежавшую рядом мотыгу, чтобы размозжить его большую и ненавистную голову, но Вулфред легко вырвал нехитрое оружие у нее из рук. Мелания действительно довела себя до полного изнеможения.
– Уж лучше воспользуйся топором, – усмехнулся он.
– Топором? Твоим оружием убийства?! Никогда!
– Гордость не позволяет?
– Да, гордость! Она у меня никогда не спит!
– Но самой тебе надо выспаться.