Тем не менее, она опустила монету на распростертую ладонь старика, и скоро звук ее шагов затерялся в оглушительном шуме базара. Утреннее посещение магазинов кончилось. Пора ехать домой.

Однако домой она вернулась слишком рано. Мора раздраженно посмотрела на часы. Еще полчаса должно пройти, пока ей разрешат покинуть комнату. Чем ей заняться до тех пор? Написать Кушне Дев? И что ей сообщить? Что она совершила огромную ошибку, согласившись выйти замуж за Чарльза Бартона-Паскаля? Что она поступила неправильно, ужасно неправильно, приняв его предложение только назло Россу Гамильтону?

Бросившись на постель, Мора уткнулась лицом в ладони. Как долго она еще не посмеет взглянуть правде в глаза? Как долго будет прикидываться перед самой собой, что причина ее подавленности – скучная жизнь в Дели?

Она ведь всего лишь хотела вызвать ревность Росса. Доказать всем, что он для нее ничего не значит. И никак не предполагала, что ее и Лидию повезут в Дели праздновать помолвку и не оставят ей возможности заявить, что она передумала.

Еще раз ее глупый импульсивный характер загнал ее в безвыходный тупик...

Отчаяние с новой силой охватило Мору. Она, как видно, лишилась разума в тот день, когда дядя Лоренс, сияя, объявил ей, что Чарльз просит ее руки, что он дал согласие, и что тетя Дафна уже понеслась с визитами сообщать всем в городке о радостной новости. Застыв на месте, мучаясь от несчастной любви к Россу, она и не сообразила, в какую западню попала.

Теперь ей невыносима сама мысль о том, что она выйдет замуж за Чарльза. Да она не в силах вытерпеть его прикосновение!

С дрожью она вспомнила, как он впервые поцеловал ее вскоре после помолвки. Дядя Лоренс и тетя Дафна отправились с Лидией на какие-то танцы при луне к кому-то в городке. Мора осталась дома под предлогом головной боли. В тоске по Россу, который уехал куда-то в Пенджаб, она бесцельно бродила по притихшей резиденции, а потом по настоянию Миры искупалась и вымыла голову. Вопреки протестам айи не уложила волосы в прическу, когда они высохли. Зачем? Она никуда не собирается идти.

Уже настала темнота, когда она уселась в гостиной почитать. Ночные бабочки кружились возле лампы на столе. Она сидела в кресле и думала о Россе.

Мора не услышала, как вошел Чарльз. Он ненадолго остановился в дверях, увидев, как она сидит, задумавшись, и золотисто-рыжие волосы ниспадают ей на плечи и спину. Он до сих пор не видел ее непричесанной. Какой невинностью сияет она вся в тонком муслиновом платье, подчеркивающем стройность талии. Низкий вырез открывает нежную шею и верхнюю часть груди с ложбинкой посредине.

Повелительным жестом отослав чуппрасси, Чарльз беззвучно подошел сзади и склонился над спинкой кресла. Сдвинув в сторону блестящие золотые пряди, он прижался губами к шее Моры.

Задохнувшись, Мора ускользнула от него и сбежала на другой конец гостиной, обойдя стол, так что теперь он разделял их.

– Разве так встречают будущего мужа?

– Извините. Вы меня напугали, вот и все.

Чарльз смотрел, как она собирает массу рыжих кудрей и поднимает ее, чтобы как-то уложить.

– Не делайте этого.

Ее руки замерли, она посмотрела на Чарльза вопросительно.

Он подошел к ней, взял прядь блестящих волос и намотал себе на пальцы.

– Я никогда не видел вас с распущенными волосами. Мне очень нравится. – Голос у него сделался хриплым. – Оставьте так для меня.

Он притянул Мору ближе к себе и обнял за талию. Губами он искал ее губы, и Мора как бы по обязанности подняла к нему лицо, испытывая какое-то непонятное чувство удовлетворения, оттого что теперь Росс уже не будет единственным мужчиной, который ее целовал.

Чарльз со стоном прижал к ее губам свои губы. Какие они сладкие, раскрытые, теплые и ждущие.

Но в следующую секунду он поднял голову. Зрачки его расширились от страсти, хотя выражение лица уже не казалось томным.

– Я еще плохо знаю вас, дорогая, но уже могу точно определить, когда вы не радуетесь. Расслабьтесь немного, прошу вас.

Он поцеловал ее снова, прижав очень тесно к себе. Ее волосы упали ему на руки, душистое облако, от которого у него кружилась голова. Мора старалась откликнуться, принять поцелуй, но Чарльз чувствовал, что внутренне она противится его страсти.

– Ну же, Мора, – пробормотал он, откидывая голову назад, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – Поцелуй меня.

«Маленькая Жемчужина, – донеслось до Моры эхо из прошлого, – поцелуй меня...»

Сдавленно ругнувшись, Мора высвободилась из объятий Чарльза.

– Не могу! – прошептала она скорее себе, чем ему.

Чарльз уставился на нее с приоткрытым ртом. Ни разу в жизни он не получал подобного отпора – и от кого, от собственной невесты! Он вспыхнул. Господь Всевышний, он пылал страстью к этой рыжей ведьме с того самого мгновения, как впервые увидел ее! Долго мечтал уложить ее в постель, а теперь приходится волей-неволей признать, что не удастся добиться этого, пока они не поженятся. Как она смеет вести себя так, будто его близость ей не по вкусу?