А вот понять рассказываемое или прочесть написанное, обменяться мнением или хотя бы приветствиями без знания языка нельзя, невозможно. Нужно знать язык той страны, где ты гостишь. Ах, вернуть бы молодые годы! С чего начал бы новую жизнь? С изучения языков, прежде всего английского, как теперь видно, международного.

У меня есть закадычный друг детства. Он – видный ученый, доктор наук, бывший заведующий кафедрой. Его жена – квалифицированный преподаватель английского языка. «Ну а ты знаешь английский?» – спросил я его не так давно, уже почувствовав на своей шкуре важность этой проблемы. «Нет, не знаю», – ответил он. «Как же так?» – не поверил я. «Да вот так, не понадобилось», – услышал в ответ. Не понадобилось даже ему! Как и всем нам. Поэтому теперь, находясь за рубежом, мы вынуждены безмолвствовать, выглядеть по-дурацки. Когда мой сын, Борис, находившийся в Израиле, заговорил по-английски с израильтянами, то они удивились – неужели есть россияне, знающие иностранные языки?

Сооружения смотровой части площадки «опираются» на оставшиеся в зоне парка дворы, усадьбы, хутора арабов. В некоторые из дворов можно заглянуть, гуляя по дорожкам парка. Во дворах автомашины – выбраться отсюда без личного транспорта невозможно.

И вдруг на одной из дорожек совершенно непредвиденная встреча – в руках сидящего на скамейке книга, название которой сразу бросилось в глаза, и как-то кольнуло сердце – «Прощание с Россией». Присмотрелся внимательнее – второй укол – на обложке фотография дальнего бомбардировщика «Ил-4», с которым пройдена война и, по существу, вся служба в Советской Армии. Так что же это за книга? Ее написал и издал за рубежом Григорий Свирский. В годы Великой Отечественной войны он, как видно, был механиком, обслуживал эти самолеты, и поэтому его книга о военных буднях увенчана фотографией самолета «Ил-4».

Естественно, после встречи с этой книгой и в ходе продолжающейся прогулки на склонах Иудейских гор нагрянули воспоминания и размышления, подсказанные окружающей обстановкой: книга о России, авиации, Израиль, Иудейские горы, собственная жизнь, друзья-товарищи. Это заставило меня вспомнить прошлое и рассказать сейчас о друзьях-товарищах, с которыми прошла служба в военной авиации.

Будучи студентом Московского энергетического института, я в октябре 1939 г. был призван в Красную Армию, в авиацию. Окончил ШМАС – школу младших авиационных специалистов – как воздушный стрелок-радист и вскоре стал флагманским стрелком-радистом, т. е. членом экипажа командира полка самолетов «Ил-4» (ДБ-ЗФ) конструкции С. В. Илюшина. Они были основными самолетами в частях авиации дальнего действия (АДД). Экипаж самолета – четыре человека: летчик, штурман, стрелок-радист и воздушный стрелок.

Началось второе солдатское лето, замаячил «дембель». Но рано утром 22 июня 1941 г., когда мы находились в летних лагерях на полевом аэродроме, прозвучал сигнал тревоги. Я бежал к стоянкам самолетов вместе со своим другом комсоргом полка Леонидом Минцем. «Леня, что за тревога? – зная, что он «начальство», спросил его на бегу. «Миша, это не тревога – война!» – ответил он. Вскоре все мы услышали по радио слова Молотова, которыми он закончил свое выступление: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Я был избран комсоргом полка, а комсорг в состав боевых экипажей не входит. Но агитировать за активность в боях, призывать «вперед», находясь на земле, не мог.

Наибольшей боевой опасности в экипаже подвергался воздушный стрелок. Не имея броневой защиты, он был уязвим при атаке самолета истребителями противника. Стрелков всегда не хватало, они погибали чаще других членов экипажа. В составе разных экипажей, заменяя погибших и недостающих, я участвовал в 37 боевых вылетах. 37 раз был в воздушной атаке. Поэтому, в отличие от большинства комсоргов полка дальней авиации, имел титул «боевой комсорг полка». Пришлось участвовать в вылетах на самые ответственные цели. На моем боевом месте, месте воздушного стрелка, на выдвижной раме был установлен пулемет ШКАС. Лежа за пулеметом на полу фюзеляжа, я обязан был следить за пространством под самолетом и обеспечивать стрельбу по истребителям противника, заходящим для атаки в хвостовой «мертвый» конус.

Среди летного состава нашего полка были два еврея – штурман Яков Соломонов и воздушный стрелок Куба Гершер. Куба – доброволец из польских евреев, живой, активный, боевой, ненавидящий фашизм. Герой Советского Союза Н. А. Гунбин в своей книге о боевых делах нашего полка – «В грозовом небе» – пишет о них:

«Из рассказа летчика Парахина: после очередной атаки противника самолет, потеряв управление, резко пошел вниз. Даю команду покинуть машину. Вижу, как штурман Яков Соломонов выпрыгнул из нижнего люка передней кабины. После приземления на заснеженном поле стали решать, что делать дальше. Но осуществить наши намерения не удалось. Нас внезапно окружили вражеские солдаты. Допрашивали по одному. Соломонова, еврея по национальности, в тот же день расстреляли.

Из рассказа летчика Парашенко: приблизилось звено "мессершмиттов". Началась пальба. Стрелки сбили истребитель. Атаковал нас еще один "мессершмитт", стрелков не слышно. Покинули самолет я и штурман. На земле, когда стемнело, увидели, с болью в сердце, то место, где сгорел наш самолет с погибшими в нем отважными бойцами – воздушными стрелками Сергеем Пашинкиным и Кубой Гершером».

До высоких наград и почестей они не дожили. А к концу войны в нашем полку 29 летчиков и штурманов получили звание Героя Советского Союза.

Закончилась война. В 1945 г. стал слушателем Ленинградской военно-воздушной академии. Все слушатели курса с фронта. Один из них, Михаил Становский, был на войне летчиком-штурмовиком, на самолете «Ил-2» совершил 30 боевых вылетов. Человек он необычный – мастер спорта, в прошлом чемпион Союза по шашкам, исключался из КПСС за своеволие, собрал лучшую в стране коллекцию спортивных знаков. С Мишей мы встретились у Стены плача, он приехал в Израиль из Одессы повидать своего сына, живущего под Хайфой.