– Ну что, – его голос звучал устало. Высокое начальство по мере распространения информации о происшествии все больше доставало его телефонными звонками и указаниями. – Слухи о захвате американского гидроплана террористами подтвердились целиком и полностью. Мало того, стало известно, что этот злополучный гидроплан пришвартован к «Максиму Горькому». Что вы на это скажете?

В воздухе висело напряженное молчание.

– Это подтвержденный факт, – продолжил контр-адмирал. Он отхлебнул остывшего кофе, поморщился и снова стал читать принесенную телеграмму. – Даже бравые американцы признали потерю контроля над угнанным самолетом. Есть фотографии со спутника, милые картинки, на которых замечательно видно все это безобразие. Как говорится, пришла беда – отворяй ворота!

На пороге опять возник посыльный. Смирившись с мыслью, что в ближайшее время он будет появляться здесь часто, он снова спросил разрешения войти.

– Что там у вас, давайте, – Сорокин нетерпеливо протянул руку. Получив новое послание, он нахмурился еще больше. – Я же говорил! Чепуха какая-то! Что происходит – одному богу известно! Кто-то очень заинтересован в гибели нашего судна, – контр-адмирал повысил голос, что делал крайне редко. – Огнем с палубы нашего сухогруза был сбит кубинский военный вертолет! Как вам это нравится?

– По-моему, надо уже признать, что мы потеряли судно, – раздался простуженный голос одного из контрразведчиков. – Из всего, что нам известно, следует только один вывод: наши моряки или погибли, или захвачены в плен. В том числе и ваше доверенное лицо.

– Вы имеете в виду Павлова? – Сорокин сердито посмотрел на него.

– Именно, – говоривший прокашлялся. – Я знаю, вы безмерно доверяете ему. Признаться, я и сам надеялся, что он сумеет найти какой-либо выход. Но, к сожалению, факты говорят обратное. Теперь ясно, что он выбыл из игры. Надо это принять и искать другие варианты.

Контр-адмирал упрямо покрутил головой, но не стал возражать. Что поделать, против фактов действительно не попрешь. Все указывало на то, что судно захвачено террористами, которые сбежали из военной базы ВМФ США в Гуантанамо. Захвачено вместе со всем грузом и командой. И если они уже стали сбивать кубинские вертолеты, то ясно, что сухогруз полностью в их распоряжении и что настроены они решительно.

– Ваши предложения? – после некоторой паузы Сорокин оглядел всех присутствующих. – Что делать-то будем, господа офицеры?

– Главный вопрос, от которого зависят наши дальнейшие действия: что стало с командой, – круглолицый коренастый моряк в форме капитана первого ранга раскрыл свою записную книжку в черном кожаном переплете. – Если они живы – в первую очередь надо спасать людей.

– Ежу понятно, – кивнул Сорокин. – Ты лучше скажи как? Есть соображения?

– Если террористы взяли их в заложники, это очень осложнит нашу задачу, – снова раздался простуженный голос. – Кубинцы уже не будут нам помогать. Мало того, ссылаясь на сбитый вертолет, они могут предпринять самостоятельную попытку штурма сухогруза. И я склонен думать, что это самый вероятный вариант развития событий.

– Аргументы?

– Самые простые и потому железные. Если захват удастся – они получат вожделенную станцию слежения. Если нет – погибнут чужие моряки, только и всего.

Сорокин задумчиво вертел в руках карандаш. Какое-то сплошное невезение с этим грузом. С самого начала. Отложив карандаш в сторону, он взглянул на висевшие на стене часы.

– Наша задача – спасти людей и вернуть груз, – более четко сформулировал он. – Скажу откровенно, правильного варианта решения этой задачки я не знаю. Поэтому предлагайте. Мы уже не слепы, но еще пока безруки. Наш спецназ уже в воздухе, но только через десять часов ребята будут на месте. Что террористы могут предпринять за это время?

Моряк, старательно чертивший в записной книжке какие-то схемы, поднял голову:

– Самое худшее – взорвут судно и расстреляют всех наших ребят. Невероятный вариант – уберутся подальше с сухогруза, оставив его в покое. Но я бы на их месте развернул систему ПВО и выдвинул требования.

– Логично, – оживился Сорокин. – Сколько времени экстремистам понадобится, чтобы подготовить комплекс к стрельбе?

– Если у них есть специалист, то часа полтора, может, больше. Комплекс все-таки не предназначен для палубного использования, да и находится в транспортном положении. Если же специалиста нет, они с ним не справятся никогда: там ведь сплошная электроника. Могут взорваться при неправильном обращении и всех загубить, – капитан первого ранга смотрел в потолок, словно считывая оттуда невидимые надписи. – Но у меня большие опасения, что террористы и кубинцы действуют в сговоре и ракетчик у них найдется.

– Какие-то факты или просто шестое чувство? – спросил его охрипший контрразведчик.

– Есть информация, что все препятствия, учиненные нам гаванскими властями, были организованы или кубинской военной разведкой, или с ее подачи.

– Это многое объясняет, – Сорокин поднялся и стал шагать по кабинету. – Слишком много совпадений для простого невезения.

– Против хорошо спланированной диверсии один человек, даже если это специалист уровня Павлова, мало что может сделать, – вздохнул каперанг, листая свой блокнот. – И помочь ему некому было – взвод морской пехоты из молодежи одной, да еще урезан до десятка.