Шрифт:
Очень это было интересно и даже загадочно, на объяснить, как это всё происходит, никто не мог.
Вот проснулся однажды Музыкант, чуть-чуть приоткрыл оранжевый глаз, чуть-чуть прикрыл синий, и получились предрассветные сумерки.
«Ха-ха!» — сказал Музыкант.
Позавтракал и отправился гулять по городу.
А надо сказать, что в этом городу этот Музыкант был самым главным музыкантом. И все его так и называли: ГЛАВНЫЙ СТРАННЫЙ МУЗЫКАНТ. А почему странный — это вы сейчас узнаете.
Когда Музыкант брал в руки барабан и барабанные палочки начинали прыгать, как капли дождя, а тяжёлый молоток — ухать, как весенний гром, у Музыканта тут же вырастал огромный горб. И всем казалось, что они попали под весенний дождь в горы, сидят у подножья горы, глядят на огромное озеро и слушают, как по воде плещется дождь.
Только одни утверждали, что гора — зелёная, а другие говорили, что синяя — от дождевой пыли…
Вот какой станный Музыкант!
А когда Музыкант прижимал к губам трубу и начинал трубить, у него сразу же вырастали огромные усы. И чем дальше он трубил, тем быстрее и быстрее эти усы росли. И всем казалось, будто бы они мчатся на огромном трубящем поезде и перед ними в разные стороны разбегаются тёмные линии лесов.
Только одни говорили, что леса — чёрные, а другие — что вроде бы золотистые, потому что золотая осень и деревья, покачиваясь, горят на ветру…
Вот какой удивительный Музыкант!
А когда Музыкант брал арфу, он обязательно приоткрывал оранжевый глаз и открывал синий. И тогда всем казалось, что они идут вслед за пальцами Музыканта по бесконечной прохладной голубой лестнице. А Музыкант становился совсем невидимым, оставлял на арфе только свои польцы, а сам пристраивался за всеми и тоже, вслед за остальными, шёл по бесконечной голубой лестнице.
— Вы только подумайте, как далеко мы сегодня ушли! — говорили люди после концерта. — И ничуть не устали…
Вот какой это был Музыкант!
А когда он прикасался к роялю, из-под каждой клавиши у него выскакивал маленький-маленький музыкантик, спрыгивал на пол и убегал в зал. А там вскарабкивался по стулу слушателю на плечи и залезал за шиворот. И когда Музыкант заканчивал первую пьесу, в зале у каждого человека сидело за шиворотом по маленькому музыкантику. В руках у этих музыкантиков были тоненькие тросточки: этими тросточками они шевелили людям волосы на затылке.
А когда концерт кончался и Музыкант шёл домой, маленький музыкантики догоняли его по дороге и сами запрыгивали в специальный сундучок, с которым Музыкант никогда не расставался.
Вот какой удивительный Музыкант!
Зато когда он играл на виолончели и виолончель была худа и печальна, как одинокая красная корова на осеннем лугу, Музыкант начинал краснеть. И становился таким красным, что издали казалось, будто это большой жалобный помидор сидит на сцене и водит себя поперёк живота смычком. И когда все уже начинали его жалеть и жалеть одинокую грустную корову посреди огромного луга, он вдруг открывал свой оранжевый глаз и все видели, как там, из-за тумана, из-за реки поднималось солнце, и освещало траву изумрудным цветом, и превращало грустную корову в огненного жеребца. Жеребец нёсся к реке, и было непонятно — это стучат копыта или бьются сердца слушателей…
Вот какой необыкновенный Музыкант!
А когда он играл на скрипке, он худел и становился тоненьким, как кузнечик на одной ножке. И когда ему аплодировали, казалось, что это не плещут ладони, а по залу, как по клеверному полю, летят белые лепестки ромашек.
Вот какой странный Музыкант!
И когда ты, уснув вечером, проснёшься хмурым утром — не огорчайся: это просто Музыкант очень устал на вечернем концерте и забыл поутру как следует протереть свой оранжевый глаз.
Садитесь, я вам налью чаю
Заяц глядел на глубокий снег за окном, на деревья, осыпанные снегом, и думал, как бы ему занырнуть в сказку.
Зайцу хотелось занырнуть поглубже-поглубже, чтобы стало весело и легко.
Он закрыл глаза и нырнул — и сразу увидел очень красивый дом, и цветущие вишни, и Собаку с длинными ушами, сидящую на крыльце.
Собака пила чай и, улыбаясь, глядела на Зайца.
— Я, кажется, не туда попал, — сказал Заяц.
— Почему же?
— Нет-нет, мне здесь очень нравится, но…
— Вы меня боитесь?
— Ну… — замялся Заяц.
— Не бойтесь. — Собака ещё приветливее улыбнулась. — Садитесь, я вам налью чаю.
Заяц робко, бочком поднялся на крыльцо, сел в кресло.
— Вам покрепче?
Заяц кивнул.
— У меня прекрасный чай с брусничным листом, — говорила Собака. — Позвольте медку?
Кругом была весна, пели птицы.
Длинноухая собака большими печальными глазами смотрела на Зайца.
«Бедный Заяц! — думала Собака. — Но кто знает, что у него на уме?»