Шрифт:
“Не говори мне, от чего ты свободен, скажи, для чего ты свободен!” — восклицал Ницше в “Песнях Заратустры”.
Основная проблема деятелей нашей культуры — несвобода. От денег, от грантов, от премий. От славы, наконец. Рынок славы мешает объединиться “своим”: человек человеку — прохожий, а деятель деятелю — конкурент. Откуда же взяться свободе ДЛЯ ПОСТУПКА, когда не предвидится свободы ОТ вышеперечисленного. Вот и положена цена каждому — кому Госпремия, 5 млн рублей и ужин с президентской четой, кому премии поскромней от Чубайса, кому мигалка как нимб над головой, кому членство в Президентском совете… Всё запуталось в переплетении интересов, печальников народа не видно нигде, кроме как на обочине экономическо-культурного процесса.
Пора перестать сетовать (//Что толку охать и тужить — //Россию нужно заслужить! — Северянин), пора начинать настоящую (вооружившись словом, знанием культурной традиции России и совестью, в конце концов) гражданскую войну против всех, кто замечен в дебилизации нации, пользуясь не искательными перед властями судами, а руководствуясь культурно-патриотической правотой. И прежде всего этот лозунг я адресую деятелям культуры с громкими именами, любимыми народом. Вам же ещё верят. Боритесь, служите своему народу. В каждом интервью, при каждой премии, при каждой возможности! Если не будете бороться, а будете искать у власти почестей, цена всем вам — забвение. Ваши имена выблюет перекормленная комиксами и сорокиными память “новых культурных русских”. Ну, значит, туда вам и дорога.
Нельзя заболтать, проспорить, “пролузгать” (Волошин) да спустить по мелочи культурную память России, что означает и остатки самой России. Надо ВОЕВАТЬ, а это сейчас, как никогда, легко возможно, потому что совершенно ясно — кто ПРОТИВ. Как писал наш гений Сергей Есенин:
…Много мечтает их, сильных и злых,
выкусить ягоды персей твоих.
Даже западный мир защищается от глобализации (погромы “Макдоналдсов” во Франции, “случай” фермера Жозе Бове в 1999 году; деятельность министра по культурному наследию Канады Шейлы Коппс, саммиты по сохранению культурных традиций в Мексике и Греции по её инициативе). Китай вообще плюёт на все требования, включая культурную либерализацию и либерализацию юаня, но вовсю использует преимущества ВТО.
А Россия — единственный, но как-то безоружный форпост на пути цивилизации гамбургеров.
И тебе говорю, Америка,
Отколотая половина земли, -
Страшись по морям безверия
Железные пускать корабли!
Не оттягивай чугунной радугой
Нив и гранитом — рек.
Только водью свободной Ладоги
Просверлит бытие человек!
С. Есенин. “Инония”. 1918 г.
Но чтобы устоять, людям с Ладоги надо пригласить лучших русских писателей, уполномоченных от Православной церкви, заслуженных учителей средних школ (ведь есть такое звание в России) в художественные советы государственных теле- и радиоканалов, обязать последние регулировать сетку вещания и содержание программ в прайм-тайм. Надо создать антимонопольный комитет по той же культуре, а то куда ни ткнёшься на ТV — Ерофеев, Сванидзе, Швыдкой, на “Свободе” — Швыдкой, Ерофеев, Сванидзе, на Радио России — Сванидзе, Ерофеев, Швыдкой и т. д. Померяемся культурой — мы не проиграем. А с теми, кто жаждет дебилизации всей страны, надо развязывать культурную гражданскую войну до победного. Пока же нами успешно управляют по принципу Лао-цзы:
…Опустошить их сердца…
Чтоб люди всегда оставались без знания
и без желаний,
Чтоб даже знающий действовать не посмел.
Твори недеяние —
Тогда другой исцелится!
Борис Конухов СОН В ИЮЛЬСКУЮ НОЧЬ
Пушкин и Серафим
For in that sleep of death what dreams may come…
Shakespeare. “Hamlet”
“Когда все ушли, я сел перед ним и долго смотрел ему в лицо. Никогда на этом лице я не видал ничего подобного тому, что было на нем в эту первую минуту смерти.
Что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так ново и в то же время так знакомо! Это был не сон и не покой! Это не было выражение ума, столь прежде свойственное этому лицу; это не было также и выражение поэтическое! Нет! Какая-то глубокая, удивительная мысль на нем развивалась, что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание. Всматриваясь в него, мне все хотелось у него спросить: “Что видишь, друг?” И что бы он отвечал мне, если бы мог на минуту воскреснуть?”
Поэт Василий Андреевич Жуковский опечатает по распоряжению царя кабинет своего умершего собрата Александра Сергеевича Пушкина, разберет и пронумерует все его неопубликованные творения, исправит в них для публикации то, что, по его разумению, могло бы повредить покойному поэту во мнении Двора, и часть стихов опубликует.
Будучи старше своего гениального ученика на шестнадцать лет, он переживет его еще на пятнадцать, но не доживет до публикации двух неизвестных ему стихотворений Пушкина, в которых мог бы найти ответ на вопрос: “Что видишь, друг?”, вопрос, волновавший его в самые первые минуты смерти поэта, минуты, которые, по его мнению, были “достойны названия великих…”
Вот одно из этих стихотворений:
Чудный сон мне Бог послал -
С длинной белой бородою
В белой ризе предо мною
Старец некий предстоял
И меня благословлял.
Он сказал мне: “Будь покоен,
Скоро, скоро удостоен
Будешь царствия небес.
Скоро странствию земному
Твоему придет конец.
Уж готовит ангел смерти
Для тебя святой венец…
Путник — ляжешь на ночлеге,
В гавань, плаватель, войдешь.
Бедный пахарь утомленный,