Напротив него, держа перекинутый через плечо пиджак европейского покроя, стоял крепко сложенный араб. Рукава рубашки были закатаны, обнажая сильные жилистые предплечья, покрытые интенсивным загаром. Свободной рукой он снял солнцезащитные очки, и всем присутствующим открылся шрам, пересекающий его лоб и левый глаз. Что-то демоническое было во всем его облике, может быть, поэтому он предпочитал носить в свободное от войны время только подчеркивающие это ощущение классические костюмы, которые были далеко не самой удобной одеждой в таком жарком климате.

Сощурившись, он оглянулся на своего спутника. Тот стоял немного поодаль, держа руки на ремне джинсов. Создавалось впечатление, что он привык держаться именно так, чуть за спиной араба, чтобы в случае чего успеть на помощь. Черная борода почти до самых глаз, нос с горбинкой, гордо поднятый подбородок выдавали в нем уроженца кавказских гор. Парень с мощной фигурой борца с плохо скрытым восхищением глядел на Ахмеда Эль-Айли.

Араб в костюме снова повернулся к хозяину лодки и с почтительностью чуть склонил голову.

– Хочу передать тебе, Ахмед-бей, пожелание полнейшего благополучия и доброго здоровья от Шамиля Басаева, – начал он, наблюдая, как тот перебирает свои четки. – Он надеется, что ты и впредь не оставишь его людей без своей благосклонности и поддержки.

– Хорошо еще, что Шамиль не желает мне мира, – усмехнулся палестинец. – Что-то о нем в последнее время не слышно. Тяжело воевать с русскими, Хаким?

Кавказец за спиной араба злобно скривил губы. Хаким Ассади, один из самых известных наемников, воевавших в Чечне, спокойно улыбнулся:

– Русские стали осторожнее, Ахмед… Они уже не те, что раньше. Да и с финансами у нас стали появляться проблемы.

– У всех сейчас финансовые трудности, Ассади. Не будем об этом пока. – Хозяин подлодки оценивающе склонил голову набок. – Это твой телохранитель? Надежный человек?

– Мы через многое прошли вместе. – Лицо араба приняло вновь серьезное выражение. – Я говорил тебе о нем…

– Так это тот самый аварец?

Хаким утвердительно кивнул и отступил на полшага, давая возможность самому влиятельному человеку в «Хамасе» получше рассмотреть своего телохранителя и соратника.

– Его зовут Ибрагим, – сказал он. – Я ему верю.

– Весомая рекомендация. – Палестинец жестом приказал своим охранникам удалиться и, дождавшись, пока они не остались втроем, обратился к кавказцу: – Ты что-то хотел мне рассказать?

Аварец извлек из кармана сложенный в несколько раз лист бумаги и взялся за него двумя руками, словно раздумывая, что с ним дальше делать.

– Я знаю, где она, – неспешно протянул он и вопросительно-выжидающе посмотрел на Хакима. Тот слегка ухмыльнулся и повел подбородком. Они поняли друг друга. Как бы оправдываясь, араб развел руками, обращаясь к хозяину:

– Прости, Ахмед-бей! Просто парень очень переживает за своих братьев в Ичкерии, которые сейчас в очень сложном положении…

Ахмед прикрыл глаза и поднял вверх ладонь, заставив Ассади прервать свой монолог. Недовольно оглядев своих гостей, он устало проговорил:

– Скажи, Хаким, я когда-нибудь обманывал тебя? По-моему, я уже сказал, что деньги будут. И не надо больше возвращаться к этому разговору, все получат свое!

Гости опять переглянулись, и араб одобрительно кивнул. Тогда Ибрагим молча развернул лист бумаги, на деле оказавшийся довольно потрепанной картой. Ткнув пальцем в голубое пятно, недалеко от побережья, он неспешно, делая небольшие паузы, сказал:

– Вот здесь. Тридцать два градуса три минуты и двадцать восемь секунд северной широты и тридцать три градуса и сорок пять минут ровно восточной долготы. Здесь и лежит американский бомбардировщик…

Передав истертую на сгибах карту палестинцу, Ибрагим в ожидании реакции стал чесать свою жесткую короткую бороду.

Ахмед долго и внимательно изучал измятый листок, поглядывая на координатную сетку. Хмыкнул, увидев на полях штамп военно-топографической службы Генерального штаба СССР. Что-то прикинув в уме, вскинул колючие глаза на аварца:

– Точно знаешь?

Кавказец горделиво вскинул квадратный подбородок и скрестил руки на груди:

– Его сбил мой отец и за это был награжден русским орденом. Он живет в Махачкале…

– Не заводись, не заводись, брат. – В глазах Ахмеда сверкнули загадочные искры. Мысли его блуждали уже где-то очень далеко. Судя по всему, в его голове рождался очередной дьявольский план. – Раз тебе верит Хаким, то и мне сомневаться в правдивости твоих слов не имеет смысла.

Лидер террористов задумчиво стал перебирать свои четки, глядя куда-то поверх голов своих гостей. На тонких бесцветных губах играла зловещая улыбка. Приблизившись вплотную к аварцу, он заговорил возбужденно и горячо: