— Скорее!.. — вскрикнул старик и неожиданно быстро, что никак не соответствовало его степенному виду, подпрыгивая, побежал за девушкой к берегу.

В небольшом, хорошо защищённом от ветра заливе стояла рыбацкая лодка. Девушка добежала первой, схватила весла. Старик спешил за ней.

— Подожди, Марийка! Я с тобою!

Он с ходу прыгнул в лодку. Под сильными взмахами весел лодка быстро выскочила из залива и ринулась наперерез бурунам к барахтающимся в волнах людям.

Первым взобрался в лодку Яцько. Он помог неожиданным спасителям вытащить из воды Златку и Якуба, который уже совсем обессилел.

Звенигора и Спыхальский не стали влезать в лодку, чтобы не перевернуть её, а плыли рядом, держась за борта.

— Это твой отец? — спросила девушка, указывая на Якуба, когда они добрались до берега.

— Да, — ответила Златка.

— А где мама?

— У меня нет мамы. Я сирота.

Это была почти правда. Ведь Златка совсем не знала своих родителей. Да и неизвестно, живы ли они ещё.

— Бедняжечка, — пожалела Марийка гостью и, введя её в дом, вытащила свою сухую одежду, чтобы Златка переоделась. — Не горюй. Хорошо, что осталась жива. А сирот много на свете… Я тоже сирота.

— А разве это не твой папа?

— Нет, это мой дедушка. Он один у меня родной. Папу и маму я даже не помню. Их казнили, когда я была совсем маленькой…

— Казнили? Кто?..

Марийка запнулась, словно заколебалась — говорить или нет? Её загорелое смуглое лицо опечалилось, а глаза покрылись влагой. У девушки сильные натруженные руки, широкие, как у юноши, но по-женски округлые плечи. Невысокая, полная, крепкая, как наливное яблочко, она была сильной и по-своему красивой. Все, кто знал Марийку, даже дедушка, звали её дунда, то есть толстушка. Она не обижалась и приветливо отзывалась на прозвище.

— В нашем селе скрывались тогда гайдутины, повстанцы, — сказала Марийка тихо. — Янычары дознались об этом, наскочили. Спалили все хаты, а людей поубивали. Тогда и мои родители погибли… Дедушке удалось выхватить меня из огня и убежать в горы. Назад он уже не вернулся. Построил здесь хижину, и стали мы с ним жить у моря. Дедушка ловит рыбу, а я пасу овечек и коз, собираю в лесу грибы, орехи, груши, алычу…

— А гайдутины, о которых ты говоришь… они и до сих пор здесь есть? — Златка понизила голос.

— А почему ты об этом спрашиваешь?

— Страшно стало… Вдруг сюда придут…

— Глупенькая… — Марийка засмеялась. — Гайдутины — добрые, хороших людей не трогают… Да и ты, хотя и турчанка, а вон как хорошо по-нашему говоришь. Будто настоящая болгарка.

— У меня няня была болгарка.

— Вот оно что…

Хотя голос у Марийки по-прежнему звучал ласково, однако в глазах появился холодок. Внимательно взглянув на Златку, она поднялась с места.

— Ой, леле! Я и забыла, что у меня чорба [71] варится!..

Марийка выбежала в сени, а старик обратился к своим гостям:

— Прошу, другари [72] , в дом старого Момчила. Марийка наварила чорбы, а к ней найдутся и хлеб и брынза. Да и бутылочка ракии не помешает…

— Спасибо, бай Момчил, мы с большой благодарностью воспользуемся вашим гостеприимством, — ответил Звенигора. — По правде говоря, здорово животы подвело за эти дни.

— Откуда путь держите, другари? И кто вы такие?

Звенигора ждал этого вопроса. И хотя дед Момчил казался ему честным человеком, ответил так, как уславливались:

— Плыли из Трапезунда в Варну. Со своим хозяином, купцом. Мы казаки… А веры христианской…

— Руснаки, выходит! — обрадовался старик. — Это хорошо! А чего же вы панькаетесь со своим хозяином? Можно подумать, что он вам дядюшка или брат… За ноги бы турка — да в море, антихриста! А сами — айда до дому!

Беглецы переглянулись и облегчённо вздохнули. Оказывается, они попали к друзьям. Или, может, хитрый дед испытывает их? Но не похоже.

— Про волю мы и сами думаем, бай Момчил, — отвечал Звенигора. — Кто не хочет вернуться домой, на волю? Но не пришло ещё время… А хозяин наш, Якуб, человек добрый, даром что турок… А Адике, его дочка, тоже хорошая девушка. Мы не можем причинить им зла. А если кто нападёт, будем защищать. Не так ли, друзья?

— А как же! — выкрикнул Спыхальский. — За пана Якуба жизни не пожалеем!

— Гм, похоже, что этот турок вам все-таки вроде родич, — удивился Момчил. — Ну да бог с ним… Пошли обедать!

Звенигоре показалось, что старик с подозрением оглядел их, но значения этому не придал. Хотелось быстрее поесть и заснуть. Тяжёлые, бессонные ночи на море давали о себе знать.

Обед был вкусный. Ароматная чорба с бараниной всем понравилась. Пан Спыхальский, выпив кружку ракии, забыл шляхетские правила и громко хлебал наваристый суп, как самый обыкновенный хлоп. Звенигоре виноградная ракия показалась далеко не такой крепкой, как запорожская горилка, но, не желая обидеть гостеприимного хозяина, он хвалил и ракию, и чорбу, и солоноватую брынзу.