Разумеется, никто из русских и не подумал возражать. Хочется японцу соваться в место, где запросто можно смертельную болезнь подцепить, – пусть суется. Даже хорошо – меньше русских понадобится.

– Моя помощница тоже должна участвовать, – продолжал японец, кивая на О-Рибу. – Она будет снимать наши исследования на видеокамеру. Она – профессиональный оператор, так что…

– Да мы не против, – сказал Былинкин. – Конечно, пусть уважаемая О-Рибу едет на остров.

«Неужели он думает, что мы спорить будем? – подумал про себя Матвей Семенович. – Нет, все-таки эти японцы ненормальные. Впрочем, ненормальный с деньгами – это вещь полезная».

– Я тоже еду! – с горящими глазами воскликнул Като. – Это мой долг перед…

Выслушивать монолог минут на пять про то, перед кем именно у Като долг, никому не хотелось. Поэтому японца перебил Игорь Засекин – молодой кандидат биологических наук из Петербурга. Впрочем, перебил вполне вежливо:

– Конечно, конечно, Като! Бесспорно, вы едете. Вы – самый самоотверженный, не побоюсь этого слова, самый отважный из всех нас! Разумеется, вы должны ехать.

Теперь, когда все японцы высказались, наступила очередь русских. Тут выяснилось, что из одиннадцати ученых у двоих этой ночью начались сильнейшие боли в животе. Еще у одного неожиданно обострился остеохондроз. Аспирантка Света прозрачно намекнула, что у нее начались женские проблемы и в ближайшие дни ее работоспособность существенно понизится. А Вадим Юрьевич, солидный человек, ассистент кафедры экологии Самарского государственного университета, заявил, что вчера потянул ногу. Правда, хромал он как-то странно – то очень сильно, то вообще переставал. Видимо, просто забывал про растяжение. Впрочем, японцы этого то ли не заметили, то ли виду не подали, что заметили.

Здоровыми остались только те, у кого желание выслужиться, показать себя с лучшей стороны перед японцами, которые денег уже один раз дали и, может быть, еще дадут, оказалось сильнее страха. И первым из них был Былинкин. Очень уж надеялся Матвей Семенович контакты со Страной восходящего солнца укрепить. А вдруг в следующий раз денег дадут и своего в нее не пошлют, ему самому возглавлять экспедицию доверят? Вот уж тогда можно будет развернуться! Ради такого шанса можно и рискнуть.

– Я хотел бы принять участие в высадке на остров, – негромко сказал Былинкин, когда наконец стихли жалобы внезапно заболевших.

– Разумеется, господин Былинкин, – кивнул Иримато. – Это естественно. У нас шесть защитных костюмов. Значит, мы можем взять с собой еще только одного ученого.

– Почему одного? – удивился Матвей Семенович. – Ведь если считать со мной, пока мы определили только четверых участников экспедиции.

– Еще одним будет шофер, – ответил японец. – И он же – проводник.

– Да? И кто им будет?

– Ким, – сказал Савада, кивнув в сторону рабочих.

Кимом звали довольно пожилого корейца, которого Иримато нанял первым. Физической силой и особым трудолюбием этот человек не отличался, но сказать, что он зря получает деньги, было никак нельзя. Машину Ким водил виртуозно – этого у него было не отнять.

– Позвольте еще мне с вами поехать, – сказал Илья Вадимович Сысоев, аспирант из Саратова.

Других желающих не нашлось, и последнюю кандидатуру утвердили без долгих дебатов.

После завтрака те, кто должен был ехать на остров, стали собираться. А прочие принялись дружно имитировать бурную деятельность. В том числе и больные, что самое смешное.

Уже почти все необходимое оборудование было погружено в грузовик, когда на горизонте появилось облачко пыли.

– Едет кто-то, – сказал один из рабочих-казахов, показывая на него рукой.

Савада Иримато поднял к глазам мощный бинокль, который всегда носил с собой, в футляре на шее.

– Ну, кто еще там? – спросил стоявший рядом с ним Былинкин.

– Не видно, пыль закрывает, – ответил японец. – Кажется, машина.

– Интересно, кто бы это мог быть?

– Скоро узнаем.

Узнали они это, в самом деле, скоро. Уже через несколько минут из остановившегося неподалеку от крайней палатки «УАЗа» вылез Сергей Павлов. И, широко улыбаясь, направился к ученым.

– Добрый день, господа! – громко и дружелюбно сказал Полундра. – Или, может, товарищи?

– Нет уж. С вашего позволения, именно господа! – довольно неприязненным голосом ответил Былинкин, который обращения «товарищ» терпеть не мог.

Впрочем, сказал это Полундра не ради него, а ради азиата с биноклем на шее, стоявшего рядом. Сергей заподозрил, что это кореец. Может быть, и не сам Зим, липовый родственник Зюней, но кто-то, связанный с ним. А если это так, то он должен понять намек – в КНДР они все до сих пор именно товарищи.

После ночного нападения на дом Зюней Сергей окончательно уверился в том, что дело завязывается серьезное. Утром он поговорил с Фа Зюнем – старик оказался очень неглуп, пару раз подавал весьма дельные мысли. Вместе они пришли к совершенно однозначному выводу – найти Чанга удастся, только если Сергей сумеет выйти на тех, кто его похитил. Мысли о том, что Чанг мог уехать сам, уже не оставалось. Было совершенно ясно – никакой Зим Чангу не родственник, более того, он даже не авантюрист-одиночка. Наверняка Зим представляет какую-то контору. Иначе откуда бы взялся обученный и тренированный диверсант? Какую именно контору? Однозначного ответа на этот вопрос у Полундры не было, но Фа Зюнь обратил его внимание на один факт – погибший диверсант был именно корейцем. Причем по каким-то одному ему ведомым признакам старик определил, что жил он не в этих местах, а на исторической родине. Теперь Полундра поставил бы автомат против детской рогатки, что послала его какая-то из корейских спецслужб. Вот какая именно – сказать сложнее. Их там немало. Но скорее всего внешняя разведка. Что ж, если он угадал, то выиграть у них будет непросто. Это профессионалы. Но есть один нюанс – он ведь тоже не любитель. И к тому же именно русские в свое время помогали корейцам организовать работу спецслужб. А учитель, как правило, все-таки остается сильнее ученика. Правда, Полундра спецом тайной войны не являлся. Но ведь он и играть собирался не по их правилам, а по своим – действовать так, как положено не шпиону, а боевику. Но для этого нужно было выйти на противника, нащупать его. Именно за этим и приехал Сергей в лагерь экологической экспедиции. Очень уж подозрительными ему казались эти ученые.

Лицо Савады Иримато при упоминании «товарищей» осталось совершенно непроницаемым. Он только вежливо кивнул в ответ и негромко сказал по-русски:

– Здравствуйте. Меня зовут Савада Иримато.

– Японец? – улыбка Полундры стала еще шире, как у рабочего на плакате сталинских времен. – А я думал, вы кореец, из местных.

Сергей снова ставил ловушку – примитивную, конечно, он это прекрасно понимал. Но ведь ему и нужно-то было немного – чтобы этот тип хоть как-то себя выдал. Если он уверится, что корейцы именно в этой экспедиции скрываются, то дальнейшее будет делом техники. Подкрасться ночью, взять «языка», разговорить его испытанными спецназовскими методами – и порядок. Но ведь не будешь же этим заниматься, пока не уверен – враги это или просто мирные ученые, попавшие сюда в это время благодаря чистому совпадению.