Это — не меч. Это вообще не предмет, это — неделимая макрочастица. Возможно, не принадлежащая этой вселенной вообще. Для некоторых методов исследования меч был непроницаем, для некоторых — его не существовало. Один из ученых дал мечу имя на Тенне — Готтерфармерунг — Клинок, который появляется и исчезает. Ничего более полезного ученые дать не смогли, и ему пришлось заняться изучением странного оружия самому. Винтовую рукоять его было бы легко держать гибкой конечностью, например щупальцем. А форма лезвия наводила на мысль, что им лучше всего цеплять, чем колоть или резать. Он вспомнил древние легенды своего народа, те, что рассказывала ему мать, точнее, та, кого он считал матерью.

Проснулся Тим глубокой ночью от дергающей боли в руке. Рядом тихо посапывала Нальма, через маленькие окна с улицы доносились отголоски бурной ночной жизни тропического леса. Тим полежал минут десять с открытыми глазами, потом осторожно, стараясь не потревожить ни Нальму, ни раненую руку, встал и тихо вышел наружу. И инстинктивно шагнул обратно. Смутно различимые тени различных размеров перебежками перемещались по полянке, вспыхивали чьи-то светящиеся глаза, кто-то с кем-то дрался, кто-то рычал, кто-то шипел, кто-то сосредоточенно чавкал. Появление Тима зверье заметило, но особого внимания не удостоило — светящиеся глаза недобро глянули на подростка с разных углов полянки, а потом их обладатели вернулись к своим делам. Тим напрягся, полный недобрых предчувствий, — ему и до этого случалось просыпаться ночью и выходить наружу, но ничего подобного ни разу не видел. Он сделал еще шаг назад и принялся вглядываться в углы дома — искать оружие, при этом старался не выпускать из поля зрения участок перед входом. Должна же была Нальма хотя бы арбалет занести? И какого хрена делает перед домом все это зверье?

Понимание происходящего пришло к нему одновременно с тем, как он заметил поблескивание меча под топчаном. Видимо, Нальма не стала себя утруждать перетаскиванием трупов в какой-нибудь дальний уголок, и на полянке сейчас шел звериный пир. Тим вздохнул и подобрал меч. «Удивительное все-таки дело, — подумал он, легонько поведя клинком из стороны в сторону, — насколько уверенней начинаешь себя чувствовать, когда в руках есть какое-никакое, а оружие». Усмехнулся и решительным шагом вышел наружу. На этот раз его выход произвел куда больший эффект — зверье замолчало и замерло на своих местах. Потом без единого звука расплывчатые тени метнулись в стороны и растворились в темноте леса. «Вот то-то же, — усмехнулся Тим. — Интересно, что их так напугало — мечв моей руке или меч в моейруке?» Что-то шумно вздохнуло рядом, возле самого плеча; вздохнуло и потянулось к Тиму. Что-то очень большое. Тим икнул от неожиданности и ужаса, отшатнулся в сторону, едва не выронив меч. Молнией промелькнула мысль: «Может, это оно напугало зверей?» Тим шагнул в сторону, занося меч для удара, но тут наконец его глаза разглядели в привалившейся к дому темной массе знакомые очертания. Лошадь!

Тим прерывисто вздохнул и опустил меч.

— Ну и напугала ты меня, — сказал он, подходя ближе. — Разве так можно? А если бы я тебя мечом, а? На чем бы мы тогда отсюда поехали?

Лошадь переступила ногами, но ничего не сказала. Тим вздохнул и присел на корточки, прислонившись к стене дома. Лошадь тут же легонько толкнула Тима носом в плечо и принялась его шумно обнюхивать.

— Хорошо, что тебя хищники не слопали, — сказал Тим. — Видимо, близко к дому они подойти не могут. А вот Рекс совсем пропал, похоже. Если бы волины ему просто повелели не двигаться, то, после того как я их всех убил, он должен был освободиться, так? А его все нет. Грустно, если его убили, лучше бы просто себе забрали… Хотя, казалось бы, какая мне разница, раз его тут нет? Даже не собака ведь, так, не пойми что — газовая конфорка летающая, а все равно хочется, чтобы он живой был.

Тим мотнул головой и невесело усмехнулся.

— Нет, ну подумай только. Сколько времени прошло — полгода? Больше? Знаешь, кто я был еще всего год назад? Коренной питерский интеллигент, вот кто. Отчим один раз, когда мы в Комарово ехали, кошку нечаянно задавил, так мне потом неделю не по себе было. На отчима весь день дулся…

Лошадь негромко фыркнула.

— Что, смешно? — спросил Тим невесело. — Вот и мне смешно. Кошка, ха. Десять человек — не хотите? Дурные они, конечно, мозги у них набекрень совсем, но ведь люди же! А Арво вон со своими свободными бандитами так и вообще как нормальные были. Ну может, не самые лучшие, но вполне нормальные люди, таких и у нас полно. А главное знаешь что? Мне в общем-то по фиг они все, вот что… Знаешь, кто был для меня самый страшный человек? Колян из «В» класса. Гад такой, вообще. Ему над человеком поиздеваться — любимое дело. Говорят, он даже в колонии был, хотя, может, и слухи… А вот думаю я сейчас и понимаю, что я нынешний — пострашнее Коляна-то буду.

— Тимоэ? — вдруг прозвучал совсем рядом сонный и слегка встревоженный голос. Тим обернулся и разглядел в темном проеме силуэт девушки. Обнаженная кожа как будто мягко светилась в темноте каким-то мерцающим голубоватым светом, и казалось, что в дверях стоит мраморная статуя.

— Что случилось? — спросил Тим, поднимаясь.

— Ты говорил что-то на своем языке, — сказала Нальма. — Я услышала. Идем спать. — Из темноты прозвучал приглушенный зевок. — С утра в дорогу.

— Идем, — согласился Тим, поднимаясь. Нальма еще раз зевнула и отступила в темноту дома. Негромко скрипнул топчан. — Вот интересно, — сказал тихонько он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Раньше она вроде особо не торопилась со мной ехать. Или тоже поняла, что теперь нам спокойно жить не дадут?

Осмотрел поле, поморщился. Надо бы их всех сжечь или закопать. А Рекса нет. Жаль. Пожал плечами и зашел в дом, поставив меч возле двери. Утро вечера мудренее.

Утром, однако, выяснилось, что Нальма имела в виду совсем другую дорогу. Точнее, выяснилось это не утром, а где-то пополудни. Они спокойно встали, позавтракали. Нальма сделала Тиму компресс на руку из уже знакомых листьев, после чего Тим припомнил обстоятельства первого своего знакомства с этим местным обезболивающим, и, к восторгу девушки, сценка была разыграна по новой, хоть и с некоторыми коррективами. Потом Нальма собрала припасы, а Тим снял лук с арбалета Арво и установил его на свой вместо сломанного. Оседлали лошадь и, без долгих церемоний, выехали по тропинке в сторону Арума. Правил Тим, благо обезболивающие листья сработали на совесть, а Нальма сидела сзади и при этом пользовалась руками вовсе не только для того, чтобы держаться, — видимо, отрывалась за их первую поездку вдвоем. Да так, что Тим то краснел, то бледнел, а потом и вовсе остановил лошадь, слез и предложил Нальме править самой, пока они в какое-нибудь дерево не впечатались.

Проехали Арум и после недолгого совещания решили ехать по дороге. Совещание выглядело так:

— По дороге? Днем на дороге людей немного, но вдруг какой-нибудь волин встретится? — встревоженно спросила Нальма.

— Волин? — пренебрежительно спросил Тим. — Пусть встречается.

На этом совещание закончилось. Нальма вывела лошадь на дорогу, повернула влево и пустила ее легкой рысью. Спокойно доехали до следующей деревни — Тахора, а вот после него Нальма решительно повернула лошадь направо.