– Дебилы! Кто так гоняет? Тебе, сволочуга, на велике трехколесном кататься надо, – активничала, не переступая через бордюр, тетка в цветастом платье.

Ее поддерживал пенсионер, смахивающий на пивную бочку:

– В ментовку, девка, в ментовку водилу тащи.

Признав повреждения несерьезными, Даша подбоченилась и приготовилась к дальнейшим разборкам с водителем. Ни в какую больницу она ехать не собиралась и денег от здоровяка взыскивать не хотела. Но ее уложили на асфальт, испортили загар на ногах, испачкали одежду и повредили плечо. Все это не могло пройти совершенно безнаказанным.

Амбалистый водила с серебряной цепью на бычьей шее, сравнимой по толщине с собачьим ошейником, настаивал, не позволяя пострадавшей открыть рта:

– Лапонька, поедемте скорее к врачу! У меня отличные медики схвачены. Сделают компрессик, и все дела. Я отвечаю, вернетесь домой как новенькая… А может, в рестик замахнем, отметим, так сказать, неожиданное знакомство.

Что-то липкое было в верзиле, сыпавшем предложениями. Липкое, как у монстров из ночных кошмаров. Гордо тряхнув копной темных волос, Даша дунула, убирая челку, упавшую на глаза, и достала блокнот.

– Что ты делаешь? – заискивающе улыбаясь, спросил верзила.

– Номер твой записываю, – Дарья намеревалась лишь припугнуть, не собираясь давать делу ход.

Водитель беспомощно оглянулся и развел руками. Дверцы «девятки» распахнулись. Насупленный громила с родимым пятном на лбу, приближаясь к девушке, бросил напарнику:

– Хорош, Моня, канителиться. Заводи тачку, и отваливаем. Сразу суку надо было заломать, а не представление разыгрывать… Ну ты, шалава, метнулась в тачку!

Последнюю фразу он прорычал, подойдя вплотную. Что-то твердое и холодное уперлось в диафрагму живота журналистки. Даша опустила глаза и увидела вороненую сталь пистолета. В груди Углановой бешено заколотилось сердце.

– Не рыпайся, писака! Прибью голыми руками, – прошипел Лишай, брызгая слюной.

Западня захлопнулась. Находясь почти в центре Москвы, Даша чувствовала себя беспомощным ребенком, к которому никто не мог прийти на помощь.

Безжалостная мужская рука толкнула девушку в машину. Она буквально закатилась в салон, как бильярдный шар в лузу стола. Присоединившийся верзила придавил Дашу своей тушей. Она оттолкнула бандита и тут же схлопотала пощечину.

– Сиди смирно, крошка, – пробасил Лишай.

Еле сдерживая рыдания, Даша пробормотала:

– А ты не лапай своими клешнями погаными.

Верзила подвинулся и без всяких эмоций добавил:

– Будь паинькой, и с тобой ничего не произойдет.

– Не указывай, – строптивость была у журналистки в крови.

– Иначе на хор пустим. Прямо на капоте по очереди поимеем. Врубилась, козочка? – без намека на шутку произнес меченый громила, заталкивая в пасть пластину жевательной резинки.

Добычу доставили на явочную квартиру, приобретенную Ястребом для любовницы. Наскучившую любовницу он отправил в отставку, приказав убраться из столицы подальше, а квартира осталась и использовалась в служебных целях банды.

Дарье отвели отдельные апартаменты с окнами, закрытыми стальными роллетами, не пропускающими солнечный свет. Сидя в полумраке, она анализировала ситуацию и находила свое положение безвыходным. Ее единственной надеждой был Святой.

– Только не раскисай, – твердила Даша, сидя на краешке тахты. – Все образуется.

Время тянулось медленно. Ее уединение никто не нарушал. Иногда она, свернувшись калачиком, ложилась, впадая в странное забытье. Перенапряженная нервная система девушки отключала сознание, даруя передышку. Затем Даша приходила в себя и мерила комнату шагами, маршируя от угла к углу.

Между тем обстановка вне импровизированной камеры была не лучше. Справившийся с заданием Лишай ждал дальнейших указаний, а они не поступали. Что-то срывалось у шефа, хотя безукоризненно выстроенные планы Ястреба никогда раньше не давали сбоев.

Расположившись за круглым столом, Лишай делился сомнениями с раскачивающимся на стуле Моней:

– Зря Боярина за америкашкой отправили! Влетит, блин, как пить дать влетит.

– Накаркаешь, – подперев рукой щеку, предупредил скучающий напарник.

Бандиты прождали достаточно долго, чтобы почувствовать себя забытыми. Склонный к обжорству Моня успел съесть даже крошки из пакета с картофельными чипсами и понуро бродил по комнате.

– Чего бы пожрать… Лишай, давай за хавалкой слетаю. Уши от голода пухнут.

– Терпи, терпило. Ястреб сказал не отлучаться с хазы, – вяло отбрехивался Лишай.

Нет ничего хуже ожидания и неопределенности. Выполнившие свою миссию бандиты не отваживались самостоятельно выходить на связь. Распоряжение шефа гласило – не заниматься самодеятельностью и, затихарившись на явочной квартире, стеречь журналистку, оберегая ее как зеницу ока. Ястреб обещал прибыть собственной персоной и забрать пленницу.