– Сведения. Всем известно, что у тебя есть свои люди в сточных канавах Марселя. В которых, кстати сказать, ты и живешь.

– Не серди меня, Жан-Клод, – предостерегающе произнес Куинси.

Тот заколебался. Он не только не желал сердить брата, но до сих пор и не отваживался на это. Лишь через Куинси Жерара можно было получить сведения, необходимые для поимки Лиса, на что Жан-Клод очень рассчитывал. В обмен на голову разбойника маркиз мог вытребовать для него «Сангуин».

– Де Бомон хорошо заплатит, – сказал он миролюбиво.

Куинси задумался над предложением брата.

– Это может быть опасно, – наконец сказал он. – Даже смертельно опасно.

– Меня это не касается, – небрежно отмахнулся Жан-Клод. – Скажи лучше, сколько тебе нужно времени.

– Некоторые дела с налету не делаются, – пожал плечами Куинси. – Этот Лис неглуп и осторожен. Поговаривают, что он и сам голубых кровей.

– Что?! Это он-то? Я тебе скажу, кто распускает эти слухи. Леди, с которых он снимает драгоценности с поклонами и расшаркиванием. Эти глупые гусыни готовы приписать голубую кровь любому, кто вскружит им голову.

– Ты же говорил, они трепещут за свою честь.

– Кто их поймет, этих женщин! – сердито бросил Жан-Клод.

– Это уж точно, – согласился Куинси, вспомнив Жанетту.

– Так что? Ты добудешь нужные сведения?

– Когда – и если – у меня что-нибудь появится, я тебя извещу.

Жан-Клод улыбнулся, уверенный, что теперь может быть спокоен.

– Но не слишком мешкай, маркиз не большой любитель ждать. – Он помедлил, предвкушая эффект от слов, намеренно оставленных напоследок: – Кстати, Жерар, ты уже в курсе того, что Жанетта выходит замуж?

Куинси окаменел. Жанетта? Замуж? Руки его сжались в кулаки, и он задрожал от бессильного гнева.

– Похоже, она тоже не любит ждать, – продолжал Жан-Клод, делая вид, что не замечает этого. – Еще неизвестно, получу ли я «Сангурн» обратно, а граф де Виньи владеет им уже сейчас. К тому же он богат и знатен, ну как тут удержаться от искушения? Вообрази себе, родовое поместье д'Арси достанется Жанетте даже без необходимости выходить замуж за того, кто должен его унаследовать. Умна, ничего не скажешь! Впрочем, я никогда не верил ее заверениям в вечной любви. Да она просто маленькая шлюшка!

– Уходи, Жан-Клод! – прошипел Куинси. – Убирайся, пока цел!

Дыхание у него перехватило, в глазах жгло и щипало. Жан-Клод был весьма разочарован тем, что из-за темноты не может сполна насладиться зрелищем его страданий, и не преминул выпустить парфянскую стрелу.

– Уж не знаю, почему ты всегда ей покровительствовал, – сказал он, поворачивая кобылу и готовясь подхлестнуть ее. – Она ведь терпеть тебя не могла, наша Жанетта.

Стук копыт затих в ночи, а Куинси все стоял, сжимая кулаки.

Жанетта. Жанетта!

Мадемуазель Жанетта де Лафайет шагнула с подножки кареты на утрамбованную грязь перед дверью обшарпанного постоялого двора. Проведя много часов в тряском экипаже, измученная и разбитая, она надеялась получить здесь кров и пищу. Сумерки грозили вот-вот смениться ночной тьмой, ночь 1789 года обещала быть студеной. Остановка на ночлег означили потерю драгоценного времени, но продолжать путь в таком состоянии было бы безумием. Ничего не оставалось, кик выбросить из головы хотя бы ненадолго все мысли о неизбежной погоне.

Оглядевшись, Жанетта увидела у коновязи черного жеребца. Это означало незнакомое и, быть может, опасное соседство, но приходилось идти на риск. Кучер осторожно покашлял, склонившись с облучка. Жанетта обернулась. Лицо у Жоржа было встревоженное, и Жанетта ободряюще улыбнулась ему. Распорядившись поставить экипаж в конюшню, девушка плотнее закуталась в синюю бархатную накидку, пониже надвинула капюшон и шагнула к двери.

Войдя внутрь, она остановилась в нерешительности. Никогда прежде Жанетта не бывала в заведениях такого сорта, да и вообще в публичных местах, и лишь сейчас сообразила, что появление женщины на постоялом дворе в одиночку, без эскорта, да еще в такое время создает ей не самую лучшую репутацию. Ее примут за авантюристку, за особу легкого нрава! Щеки Жанетты покрылись краской стыда.

Хозяин постоялого двора, горластый здоровяк, с внушительным брюхом, но никак не мозгами, вышел ей навстречу, вытирая руки о невероятно грязный фартук. Он сразу решил, что перед ним вопреки манерам и изяществу одежды отнюдь не леди, и мысль эта со всей откровенностью отразилась на его мясистом лице. Девушка сжалась под пренебрежительным взглядом. В этот момент она отдала бы что угодно, лишь бы оказаться подальше отсюда.

– Могу я получить здесь ужин? – спросила она робко. – Лучшее из того, что у вас есть. Пусть кто-нибудь позаботится о моем кучере и лошадях.