Луна для влюбленных

Аннотация

Мэверик Монтана... Бесстрашный, сильный, жесткий человек. Настоящий стрелок Дикого Запада! Идеальный герой для будущей книги Синтии Тримейн, которая принесет ей и славу, и деньги! Хорошенькая Нью-Йоркская писательница решила следовать за Мэвериком повсюду и готова ради правдоподобия своего романа даже поощрять его ухаживания, но только до известного предела... Потому что мужчина, доведенный страстью почти до безумия, становится опасным...

ПРОЛОГ Звук шагов нарушил тишину редакции «Хэвлок паблишера». Синтия Тримейн оторвалась от рукописи, которую редактировала, гадая, кто там бродит по коридорам. Свет лампы на ее письменном столе был неярким, поэтому большая часть комнаты оставалась в тени. На Нью-Йорк опускалась ночь, но Синтия продолжала работать. Она перевернула последнюю страницу нового романа Виктории Малоун «Леди с апачских равнин». На сегодняшний день это была лучшая книга Виктории. Если все пойдет по графику, то читатели получат роман осенью 1887 года, а возможно, и раньше, питому что сейчас был январь 1886-го. Синтия гордилась честью редактировать книги Виктории и тем, что была ее близким другом. Но сейчас она радовалась тому, что работа закончена. Когда, усталая, Синтия с облегчением бросила на стол карандаш, дверь ее офиса отворилась. Человек с рыжими волосами и красным лицом стоял в дверях. Его синий костюм и белая рубашка выглядели помятыми и неопрятными. Во рту была незажженная сигара, которую он перекатывал из одного уголка рта в другой. – Не думайте, что достаточно засиживаться допоздна в редакции. Синтия вздохнула. Хаскел Рейнз был новым владельцем издательства. Он нажил деньги за счет потогонной системы, которую ввел на своих предприятиях, и, похоже, решил распространить эту практику на издательское дело. Сейчас, как и две недели назад, она не знала, как вести себя с ним. Но по крайней мере Синтия закончила работу над романом Виктории. – Вы меня слышали, миссис? – Да, мистер Рейнз. Она выпрямилась во весь рост и оказалась чуть ниже его. Обе ее руки упирались в стол с лежащей на нем рукописью. – Я закончила редактировать «Леди с апачских равнин». Роман можно сдать в производство. Сигара снова перекатилась в другой уголок его рта. Он вошел в маленький офис и закрыл за собой дверь. Синтию зазнобило. – На сегодня это все. Я ухожу. – Не спешите, миссис. Он обошел ее письменный стол, поднял рукопись и взвесил на руке: – Тяжелая. Положил на письменный стол. – Слишком длинная. Рейнз стоял так близко к ней, что она ощущала исходивший от него неприятный запах. Рейнз сделал движение вперед, их тела соприкоснулись. Синтия попыталась отступить, но позади нее оказалась стена. – Вы меня слышали? Он смотрел ей прямо в глаза. Сигара снова проделала путь из одного уголка рта в другой. Она кивнула, делая отчаянные усилия отстраниться. Но ей не хотелось терять работу. – Вам нравится здесь работать? Синтия снова кивнула, не в состоянии проглотить комок в горле. Она пыталась скрыть свою неприязнь. Но он был владелец, а она никто. Однако и у Синтии была гордость. – Вы знаете, чего я хочу? Рейнз осклабился, не выпуская сигару изо рта и показывая желтые зубы. Он выплюнул сигару на пол. – Вы хотите, чтобы я сократила роман? – Да. Он слишком увесистый. Никто не захочет читать столь многословную книгу. – У него объем не больше, чем у других ее романов. А они хорошо продаются. – Если романы будут короче, я сделаю на них больше денег. – Вы могли бы печатать их более мелким шрифтом. – Хорошая мысль. Он положил руки на ее предплечья и теперь гладил их, все удлиняя движения. Постепенно эти поглаживания захватили и плечи. – Сделаем и то и другое. – Рейнз приблизил к ней лицо. – Нам ведь хорошо работается вместе. Верно? От его прикосновений и отношения к роману к горлу Синтии подкатила тошнота. – Но такая короткая книга не будет продаваться. Он дотронулся кончиком пальца до ее губ: – Сделаете то, что я сказал. – Потом добавил с улыбкой: – Если хотите сохранить место. – Я посмотрю завтра, что можно сделать. А теперь мне пора домой, – довольно дерзко ответила Синтия. Он еще крепче сжал ее плечи. Его цепкий взгляд «просверлил» Синтию насквозь – от белой блузки до подола черной юбки. – Женщины, работающие у меня, всегда готовы на ответные ласки. И делают это охотно. В ужасе она попыталась отклониться и стряхнуть его руки с плеч. – Мистер Рейнз, я редактор. И ничего больше. – Да, все так говорят поначалу. – Это неприлично. – Вашу работу может получить мужчина с семьей на руках. – Но он нам обойдется дороже. Разве не так? Рейнз кивнул: – Зато будет работать лучше. Сделайте мне приятное и сохраните свое место. Она покачала головой: – Нет. – Не смейте говорить «нет» боссу! Он нахмурился. В его голубых глазах закипала ярость. – Вы получаете тридцать. И никто не предложит вам больше. Но ведь каждой женщине нужен мужчина. Рейнз поднял ее на руки и швырнул спиной на письменный стол. Потрясенная неожиданностью и болью (потому что ударилась об стол), Синтия тяжело дышала, а он в эго время задирал ее юбки. Последние две недели она боялась как раз этого. До сих пор только его взгляд прожигал ее. Правда, иногда Рейнз прикасался к ней руками, но она все-таки надеялась, что он не посмеет осуществить свои намерения. Теперь же эта надежда покинула ее. У нее было два выхода: покориться или бороться. Синтия лягнула его в колено. Рейнз, вскрикнув от удивления и боли, выпустил ее. Она схватила сумочку и попыталась обогнуть письменный стол. – Не так прытко! – с усилием, тяжело дыша, выговорил Рейнз. Он поймал ее за руку и рывком повернул к себе. – Сука! Никогда еще ни одна баба не ударила Хаскела Рейнза! Вставай на колени и проси прощения. Синтия поняла, что он жаждет отомстить, унизить и запугать ее. Было ясно, что она уже потеряла работу и вряд ли получит рекомендацию. – Делай, как тебе сказано! На этот раз она ухитрилась лягнуть его в голень. Он крякнул от неожиданности и боли. На всякий случай она ударила его и второй раз. Он рухнул на колени. Теперь Синтия могла не опасаться, что он будет ее преследовать. Она попятилась, не решаясь повернуться к нему спиной, и медленно, но отчетливо проговорила: – Женщины заслуживают такого же уважения и оплаты, как и мужчины. И наступит день, когда они добьются этого. Он поднял на нее глаза. Его лицо было искажено яростью. – Никогда, пока у руля такие мужчины, как я. Синтия хлопнула дверью и побежала. Мэверик Монтана постучал по телеграмме кончиками пальцев. Его загорелая и огрубевшая кожа контрастировала с гладкой и светлой бумагой. Он тихо и длинно выругался, потом скомкал и отбросил телеграмму. – Розалинда. Он произнес имя, будто пробуя его на вкус и пытаясь понять, как оно заучит и выглядит. – Розалинда... Я не готов стать отцом дочери. Он принялся ходить по ковру с национальным индейским узором, покрывавшему деревянный пол его дома на ранчо. – Мне тридцать. Я слишком молод. Он поднял скомканную телеграмму, разгладил и перечитал се: «Розалинда Саленда. Одиннадцати лет. Мать умерла. Бабушка тоже недавно почила в бозе. Мэверик Монтана назван Марией Саленда из Агу-Приета в Мексике отцом девочки. Ей предстоит сиротский приют или жизнь с отцом. Ответить без промедления». Мэверик снова выругался, потом огляделся, охватив взором тяжелую деревянную мебель, покрытую коровьими шкурами. Стены были увешаны предметами индейского искусства, представляющего многочисленные племена, пол поцарапан колесиками, обычно украшавшими шпоры. На стуле лежала свернутая в кольца веревка. Его ранчо не место для осиротевшей девочки. Ему было жаль, что Мария умерла, по ведь они никогда не любили друг друга. Может быть, потому Мария и не говорила ему о ребенке. А возможно, и не он был отцом этой девочки. Как бы то ни было, в любом месте южнее Вайоминга он не мог чувствовать себя в безопасности. Здесь было слишком много людей, желавших вздернуть его на самое высокое дерево. А он не хотел подставлять шею. Вот почему лишь некоторые знали, где, в конце концов, осел Мэверик. Прежде чем попасть к нему, телеграмма прошла через множество рук. Мэверик терялся в догадках. А вдруг Мария пыталась разыскать его? Эта неприятная мысль еще больше взволновала его. Мэверик снова зашагал по комнате. Ничто не имело значения для него, кроме одного. Его не привлекала перспектива стать отцом. Он ничего не знал, да и не хотел знать о бремени отцовства. Ему нравилась жизнь, которую он вел. Он много и тяжко работал, чтобы добиться этого. Но Мэверик отлично понимал, что такое одиночество. Он знал, что приют – не место для дочери Марии. Подростковый возраст и незаконное происхождение делали Розалинду очень уязвимой. Без защиты и покровительства ее жизнь в Мексике была бы столь же опасной, как его собственная. Только такая маленькая девочка никому не смогла бы дать отпор. И Мэверик не смог бы спокойно жить, сознавая это. Он бросил телеграмму в камин и опять зашагал по комнате, позванивая шпорами. Затем Мэверик вышел из дома и с силой захлопнул за собой дверь. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ПОД УБЫВАЮЩЕЙ ЛУНОЙ ЖЕЛТЫЕ ЛОШАДИ ПРИХОДЯТ С ВОСТОКА – Где я? – спрашивает Синтия, глядя на костер в центре круга, образованного людьми, сидящими в отдалении от огня, в тени. Где-то поблизости слышны ритмичные удары барабана. Чей-то голос заунывно поет на неизвестном ей языке. – В Хижине Грез, – отвечает лекарка. – Где я? – Под луной на ущербе. – Почему? – Ваш сон сбывается. Синтия ступает в круг, образуемый светом костра. За его пределами ночь кажется особенно темной. Она обходит вокруг костра – раз, другой, третий. Он стоит там. Высокий. Молчаливый. Незнакомый. Она подходит к нему и берет его за руку. Их пальцы переплетаются. Они снова обходят вокруг костра. Она чувствует, что их сердца бьются в такт ударам барабана. И ее охватывает страх. Глава 1 Синтия Тримейн прикрыла зевок рукой, пожала плечами и посмотрела из окна поезда на Ринкон. Это была территория штата Нью-Мексико. Если на Диком Западе и нашлось бы местечко скучнее и непригляднее, чем это, она предпочла бы проехать его во сне, чтобы просто не видеть. Едва ли здесь можно было найти что-нибудь интересное и достойное для описания в книге. Даже индейцы жили в резервациях или умерли, поэтому можно было не ожидать засады. Синтия праздно и без интереса разглядывала пассажиров, садившихся в поезд. Даже их разнообразная и пестрая одежда, по меньшей мере, странная на ее, уроженки Востока, взгляд, не привлекала внимания. Все эти вещи потеряли для Синтии очарование где-то посреди западного Техаса, после того как она села в поезд на побережье Мексиканского залива, в Галвестоне. Но, по крайней мере, в поезде Синтия не страдала от морской болезни, как на пароходе, когда путешествовала из Нью-Йорка. Она даже не была уверена, что визит к подруге Виктории Малоун на ранчо Кордова стоил длительного нелегкого путешествия. Только гордость, жажда мести и решимость добиться успеха погнали Синтию так далеко на Запад. Как она и ожидала, Хаскел Рейнз уволил ее после того, как она отвергла его притязания. Он позаботился и о том, чтобы она не нашла редакторской работы у других издателей Нью-Йорка и ближайших городов. Ей было одинаково тяжело перенести удары, нанесенные как ее гордости, так и кошельку. Но на помощь пришла Виктория. Она прислала подруге ожерелье, изготовленное индейцами племени яки, с крупным камнем. Это был горный хрустать. Волшебное ожерелье пленило Синтию и заставило ее отправиться на Запад, чтобы принять от Виктории второй дар. Подруга предложила ей комнату и офис на ранчо Кордова на территории штата Нью-Мексико, где жила с мужем. Помещениями Синтия могла пользоваться бесплатно и без ограничений. В июне 1886 года число работающих женщин увеличивалось. Синтия начинала свою деятельность как машинистка, позже доросла до редактора и была готова проложить дорогу к блестящей карьере не только себе, но и другим женщинам. Она была уверена, что на Западе смогла бы найти отличные книги и основать собственное издательство. Сбережения и опыт у нее были, а сильное желание работать не давало сидеть, сложа руки. Все, что требовалось Синтии, – это распродать три тысячи экземпляров знаменитой книги Энн Стивенс «Малеска: жена-индианка белого охотника». В Нью-Йорке у нее не было постоянного друга, способного утешить и поддержать ее. Мать Синтии умерла давным-давно. Отца она не знала, совсем. К тому же ей давно хотелось побывать на Западе. И все это подвигло ее на то, чтобы забыть о слезах и своем поражении, оставить друзей и продолжать жить. И потому Синтия приняла предложение Виктории. Наилучшее, что она могла придумать пока, – это написать бестселлер из жизни Запада о несравненных свойствах полыни, песка и седел. Синтию снова одолела зевота. Она открыла сумочку, куда прежде положила книгу, которую попыталась читать. Это был новый роман Констанс Фенимор Вулсон «Ангелы востока». Но и он не мог избавить её от скуки и сонливости. А ведь это была хорошая книга, столь же увлекательная, как и все романы этого автора, действие которых развертывалось на фоне Великих озер. Но Синтия решила, что закончит чтение позже. Она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза, стараясь преодолеть скуку, навеваемую путешествием. Вдруг Синтия вспомнила свой сон, вздрогнула и дотронулась до магического кристалла яки сквозь ткань белой блузки. Однако борьба с навязчивым сном и однообразием долгого путешествия гасила эмоции и вызывала у нее нарастающую усталость. Дикий Запад пока что не оправдал надежд Синтии. Ей хотелось возвратиться к прежней жизни, к тому времени, когда Хаскел Рейнз еще не сломал ее судьбу. Но теперь вернуться в прошлое было уже нельзя. Подавив зевоту, Синтия открыла глаза. В вагон вошел красивый высокий мужчина с резкими чертами лица, похожий на ковбоя. Видя, как он двигается по вагону, направляясь по проходу в ее сторону, она ощутила исходившую от него энергию. Несомненно, этот красавец был сердцеедом. У незнакомца были длинные черные волосы, завязанные сзади кожаным шнурком, смуглая кожа и синие глаза. На нем были выцветшие голубые джинсы и такая же рубашка, черный кожаный жилет, пояс с серебряной пряжкой, украшенной бирюзой, черный стетсон и поношенные черные ковбойские сапоги. Через плечо перекинуты потрепанные седельные сумки. Мужчина двигался с легкостью и грацией дикого животного, и у него был зоркий взгляд человека, привыкшего действовать. Он сел на расстоянии от нее. Синтия приложила руку к сильно забившемуся сердцу, чтобы умерить его стук. Похоже, этот человек был опасным сорвиголовой, у которого наготове не счесть историй, способных очаровать всю Америку. Осмелится ли она подойти к нему? Синтия проделала столь долгий путь, так много перенесла. Но она вела жизнь леди и не могла просто так заговорить с незнакомцем. С другой стороны, думала Синтия, леди не бьют своих боссов ногами. Она с трудом вздохнула. Ей предстоял выбор: оставаться леди или добиться успеха. Жизнь дала Синтии шанс доказать, что у нее есть отвага и уверенность. Она может добиться желаемого сама и не дожидаться мужчины, который бы понял, чего она хочет, и дал бы ей это. Поезд тронулся. Синтия встала, сжимая в руке сумочку, и двинулась по проходу. Пассажиры оглядывались на нее. Впрочем, мнение окружающих было ей безразлично. Она оставила прежнюю жизнь с ее предсказуемостью и дамской респектабельностью. Чтобы добиться цели, стоило рискнуть. Синтии предстояло забыть о том, что она леди, по крайней мере, на некоторое время. Она остановилась в проходе возле мужчины и внимательно посмотрела на его лицо. Вид у него был устрашающий. Сердце Синтии забилось еще быстрее, но она не поддалась желанию повернуть назад. Незнакомец поднял глаза: – Чем могу помочь, мадам? – Место напротив вас свободно? Он бросил взгляд на пустое место, потом снова посмотрел на нее. Угол его рта приподнялся в кривой усмешке. – Полагаю, что такая дама, как вы, может выбрать любое место. Он мысленно размышлял о том, продается ли она и по средствам ли ему купить ее. Синтия опустилась на сиденье, сжимая сумочку, лежащую на коленях. – Я хотела бы побеседовать с вами. – Пли! – Что? Прошу прощения? – Чем могу служить? – Мое имя Синтия Тримейн. Она пыталась не обращать внимания на опасный блеск в его синих глазах. Сердце ее все еще сильно билось, ладони стали влажными, но внутренне она была полна решимости продолжить знакомство. – Мое имя Мэверик Монтана. Уголок его чувственного рта вновь приподнялся в усмешке. – Вы ведь не здешняя? – Нет. А как вы догадались? Он хмыкнул. Этот низкий звук вызвал мурашки, пробежавшие вдоль всей ее спины. Никогда в жизни Синтия не встречала личности, которая произвела бы на нее столь сильное впечатление, как этот дерзкий малый. Ее чувства и ощущения смешались, Страх, решимость и странная зачарованность боролись в ней. – Я тоже далеко от дома, – продолжил разговор незнакомец. Он смотрел на нее прищуренными синими глазами. – Может быть, мы могли бы утешить друг друга? – Я имела в виду вовсе не утешение. Синтия срочно должна была направить разговор в желаемое русло. В противном случае возникло бы недоразумение, способное вызвать неприятности. Ее напор, по всей вероятности, создал у него ложное впечатление. Он подумал, что она из тех, кто торгует своим расположением. Впрочем, интересно представить, что было бы, если бы она согласилась продать себя такому, как этот искатель приключений. Но нет, Синтия мгновенно прогнала эту мысль. Она не позволит себе попасться в ловушку. Ей совсем не хочется загонять себя в угол столь двусмысленным выбором: оставаться леди или стать шлюхой. Синтия не была ни той ни другой – просто женщиной. И все должны были принять как должное тот факт, что она не склонна более считаться с ограничениями, налагаемыми на женщину обществом. – Вы правы, у меня на уме нечто большее, чем утешение, – подтвердил незнакомец. Он гадал, новичок ли она в этом деле. Синтия его забавляла. А сейчас он мог позволить себе немного повеселиться. Его путь лежал на границу с Мексикой, но такая красавица могла помочь ему скоротать ночи. Кроме того, Монтана не мог отказать хорошенькой женщине, как и упустить все, что шло ему в руки. Он много скитался, и ему вполне подходило его прозвище. – Какова ваша цена? – Дело в том, что я редактор из Нью-Йорка. Я приехала на Запад искать материалы для публикаций. Вы похожи на человека, живущего увлекательной жизнью и много повидавшего на своем веку. Мне хотелось бы опубликовать историю вашей жизни, если вы не против. Вы можете даже стать соавтором. Читатели хотят узнать о Западе как можно больше. Монтана долго смотрел на нее, потом нахмурился: – Чего вы хотите? Он гадал, не может ли это быть новым способом знакомства, о котором он до сих пор не слышал. Монтане нравилось так знакомиться. Но даже если это не было хитрой игрой, ему все равно хотелось бы получше узнать Синтию и увидеть больше, чем позволяла ее строгая одежда. У нее была стройная фигура с соблазнительными изгибами, присущим и женскому телу, которые она пыталась скрыть под корсетом и темно-зеленым костюмом из слишком тяжелой ткани. Мэверику импонировала эта строгость туалета, голоса и манер. К тому же ему хотелось увидеть, как все это соскользнет с нее вместе с одеждой. Он представил ее длинные рыжие волосы распущенными. Мысленно он уже стал тем мужчиной, ради которого она готова была забыть все свои приличные манеры, но Синтия прервала его мечтания: – Я позабочусь, чтобы вам хорошо заплатили. Но я только начинаю собственное дело. У меня нет своего издательства, но есть связи на востоке страны. Думаю, мы могли бы объединиться в творческом союзе. Он кивнул. Незнакомка была женщиной со вкусом. В ней чувствовался класс. Похоже, она считала, что следует поиграть, и говорила вовсе не о том, о чем они оба думали. Мэверик принимал условия игры. А если все-таки она и была нью-йоркским редактором, в чем он весьма сомневался, то он тем более находил эту игру волнующей. Это было вызовом. Синтия нравилась ему все больше. – Я вас заинтересовала? – Можете не сомневаться. И все-таки Мэверика терзали вопросы и догадки. Он подумал, что, вероятно, Синтия ищет богатого покровителя. Ведь если леди оказалась без поддержки, рассталась с мужчиной или покинула свой старый дом, то, пожалуй, ей нетрудно было бы подцепить следующего партнера. Впрочем, Синтия показалась ему несколько старше, чем другие представительницы древнейшей профессии. Мэверику нравились доступные женщины, не задававшие лишних вопросов. Проще всего было заплатить за услуги и получить желаемое. В этом случае ему пришлось бы делать вид, что он верит, будто она издатель. – Мы могли бы начать прямо сейчас, – предложила Синтия. Мэверик снова оглядел ее с ног до головы. У нее были широко расставленные глаза зеленого оттенка, маленький прямой нос и полные губы, возможно, даже чуть припухшие, когда она не сжимала их в ниточку. Бледная кожа туго обтягивала овальное лицо, а на высоких скулах то ли от румян, то ли от возбуждения проступили розовые пятна. Она бы вполне подошла ему во многих отношениях. Женщина подвинулась к нему. Мэверик подумал о том, какая у нее грудь – персикового цвета или кремового? Он хотел бы это узнать и решил, что скоро выяснит все. – Так как насчет моего предложения? – настаивала Синтия. – Мужчина был бы сумасшедшим, если бы отверг его. Но я не скоро вернусь на свое ранчо в Вайоминг. – В Вайоминг? У нее не было желания ехать так далеко, чтобы записать его историю. Синтия просто узнает от него основные факты, возможно, возьмет интервью у некоторых его друзей, потом обоснуется на ранчо Кордова и откроет там свой офис. Но незнакомцу знать об этом ни к чему. По правде говоря, даже лучше, если он не узнает всех ее планов. Трудно предположить, насколько можно доверять этому крепышу. – Я сойду в Лордсбсрге, на границе с Аризоной. Хотите меня сопровождать? – Да. Этот маленький городок был тем уютным и безопасным местом, где Синтия сможет взять у него интервью. Кроме того, она и так собиралась сойти в Лордсбсрге, а потом дать телеграмму Виктории, чтобы та приехала за ней. Ранчо Кордова находилось где-то на севере и тянулось вдоль границ штатов Нью-Мексико и Аризона. Мэверик Монтана прекрасно вписывался в ее планы. – Хотите обсудить оплату сейчас же? Думаю, сумма получится недурная, – предположил он. – Даже лучше того, – улыбнулась она. – Наша сделка будет стандартной. Детально мы обсудим ее позже. А теперь самое время приняться за работу. – Мне нравятся энергичные женщины. – Вы меня вдохновили. – Но я не рассчитывал на это. Его темная бровь поднялась. Он снова оглядел Синтию и подумал о ее груди. Все-таки персиковая или кремовая? Он был готов держать пари, что на вкус она не хуже, чем на вид. Синтии же пришлось признать, что в нем больше обаяния, чем требовалось для написания хорошей книги, но на нее не действовали сердцееды. Она не воспринимала их и не доверяла им. Кроме того, после инцидента с Хаскелом Рейнзом мужчины в списке ее приоритетов не значились. И у этого улыбчивого незнакомца с яркими синими глазами не было ни малейшего шанса на успех. Когда Синтия и Мэверик сошли с поезда в Лордсбсрге, по лазурному небу расползлись алые закатные краски. Легкий ветерок принес аромат полыни и песка и запахи города. Деревянные строения на главной улице были соединены друг с другом бревенчатыми тротуарами. Лошади у коновязей помахивали хвостами. Мимо железнодорожной станции прогромыхал фургон, который тащили мулы. Фасады магазинов пестрели вывесками, рекламировавшими товары, но в это время дня большая часть покупателей направлялась в салуны. Мэверику и самому не терпелось отправиться туда, но приходилось проявлять осторожность. Ему не хотелось, чтобы кто-то из прежних знакомых узнал его. Он надеялся, что теперь, когда рядом с ним леди, к нему не станут внимательно присматриваться. Все взгляды будет притягивать Синтия, а он сможет сосредоточить внимание только на ней. Прежде чем он отправится на Юг, они проведут жаркую ночь. Правда, он хотел бы удержать ее в постели и дольше, хотя бы на неделю, а то и на месяц, чтобы насытиться ею, но риск был слишком велик. Мэверик углубился слишком далеко на Юг, а здесь он не чувствовал себя в безопасности. Синтия пересчитывала свои чемоданы, пока кряжистый малый ставил их на платформу возле поезда. Она взяла с собой все самое ценное и дорогое, начиная с любимых книг и заканчивая одеждой, Она бросила взгляд на Мэверика. В левой руке он держал ее ковровый саквояж. Седельные сумки Мэверика были перекинуты через его правое плечо. Синтия сжимала в руках свое портмоне и хлопчатобумажную шаль. Она собиралась оставить свои вещи на складе при железнодорожной станции до приезда Виктории. Теперь, когда все шло по плану, Синтия могла слегка расслабиться. Она была рада тому, что ее ожидали горячий ужин и мягкая постель. После встречи с Мэвериком, Запад не казался ей унылым и скучным. А если он и впрямь был таким удручающим местом, она готова была так отредактировать его, чтобы для ее читателей он приобрел неодолимое очарование. Когда все вещи были выгружены из поезда, Синтия распорядилась, чтобы их отправили на склад. Теперь одной заботой стало меньше, и она повернулась к Мэверику. Ей вовсе не понравилась его улыбка, больше смахивавшая на глумливую ухмылку. – Что-то не так с моими чемоданами? – Синтия прищурила свои зеленые глаза. – Вы собираетесь пробыть здесь некоторое время? Он пытался скрыть свою улыбку, но ему это не удалось. – Что вы хотите сказать? – Ну, чемоданов, кажется, восемь? – Я бы предпочла, чтобы было десять. Синтия продала и раздала очень много вещей, но ведь захватить с собой всю предшествующую жизнь было невозможно. Мэверик поднял бровь: – Вы держите путь на Запад? – Я уже прибыла на Запад. Она спустилась с платформы. Вокруг ног клубилась пыль. – Давайте найдем отель, – предложила Синтия. – Мечтаю о горячей ванне. Мэверик усмехнулся. Он представил Синтию обнаженной. Тогда он смог бы увидеть ее длинные распущенные волосы. Да, это было бы приятным зрелищем для усталых глаз. Но прежде чем мечтать, нужно было найти место для ночлега, и Мэверик повел Синтию в лучший отель в городе. Он остановился возле «Пыльного гуртовщика». – Благодарю вас. Она вошла в прохладный вестибюль отеля. Возможно, это был лучший отель, но он не оправдал ее ожиданий. Деревянный пол был весь в царапинах от шпор и в песке, занесенном с улицы. Над потертым письменным столом висела голова пумы, столь же потрепанная, как стол, и щерилась на них. За письменным столом скучал молодой человек в несвежей белой рубашке и выцветших черных штанах. Увидев Синтию и Мэверика, он с любопытством принялся разглядывать их. Синтия посмотрела на Мэверика. К ее удивлению, он был вполне спокоен. Тогда Синтия подвергла анализу свои ожидания. Что ей было нужно? Только постель и ванна. – Я сниму лучший номер в отеле. Он направился к молодому человеку за письменным столом. Она удержала его. Мэверик устремил на нее изумленный взгляд своих синих глаз. – Самый лучший номер сниму я. А вы чуть похуже. – Два номера? – удивился он. – Да. Должно быть, в поезде он чего-то не понял или она не сумела ему ничего толком объяснить. Кто он? Головорез? Сердцеед, использующий каждый удобный случай? Конечно, он рассчитывал на то, что все будет так, как угодно ему. Ладно. Скоро ему придется смириться. Решать, как сложатся их отношения, предстоит ей, и ему следовало осознать это. Он заколебался, перебирая в уме все происшедшее. Если она хочет продолжать игру, ему остается хотя бы ненадолго подчиниться. Дама будет жить в отдельном номере. Это факт. – Два номера, – твердо повторила Синтия. В ее голосе чувствовалось напряжение. Мэверик кивнул, потом подошел к столу, где сидел молодой человек. Клерк был достаточно молод и потому едва ли мог видеть его прежде, но на всякий случай Мэверик низко надвинул ковбойскую шляпу, затенив лицо. Когда ему выдали два ключа, он проводил Синтию вверх по лестнице на второй этаж. Под ногами поскрипывал песок, а в воздухе стоял запах затхлой одежды. Но Мэверик не замечал этого. Он был очень расстроен тем, что не сумел получить два соседних номера. Правда, он надеялся, что один из них не будет использован по назначению. Мэверик распахнул дверь комнаты, которая считалась лучшей и самой просторной в отеле. Синтия вошла, повернулась к нему лицом и протянула руку. Он с изумлением взглянул ей в лицо. – Мой саквояж, – требовательно сказала Синтия. Мэверик сделал шаг вперед. – Я поставлю его в комнате. Она продолжала протягивать к нему руку. – Я сама его внесу. Мэверик нахмурился: – Лучше мне сначала увидеть комнату. – Лучше вам осмотреть свою. – Синтия, я... Ее длинные пальцы сомкнулись на его руке, державшей ручку саквояжа. Мэверик не выпускал чемодан, но думал о другом. Ее рука была нежной, теплой и он представил, как она обнимает его, гладит и ласкает. – Будьте любезны отдать мой саквояж. – Голос Синтии прервал его размышления. Тряхнув головой, чтобы отогнать тревожные мысли, Мэверик отпустил саквояж. Если он не будет следить за собой, то окажется в дураках. И он уже подозревал, что ничего не понимает в ее играх. Но если бы ему удалось правильно разыграть карты, направить ее в нужное русло, Синтия испытала бы потребность в нем, даже не подозревая, что желает его. Впрочем, он всему ее научит. «Редактор»! Он вглядывался в ее лицо. Неужели ему так не повезло и она сказала правду? Нет. Он заплатит ей за то, что хочет получить. И дело с концом. – Вы не пойдете в свой номер? Синтия вцепилась в свой саквояж обеими руками. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. – Я подожду и потом поведу вас обедать. – Хорошо. Мне очень хочется поговорить с вами. – Поговорить? – осклабился он. – Да. А что же может быть еще? Мэверик глубоко вздохнул. Она умела довести мужчину до умопомрачения. Эх, если бы Синтия не была настороже, он бы распахнул дверь пошире, а потом захлопнул за собой. Он бросил бы на туалетный столик несколько золотых монет с орлом и не стал бы больше тратить время попусту. С каждым мгновением он желал ее все больше. – Ну? Ее лицо оставалось холодным и выражало сдержанность, но сердце готово было выскочить из груди. Она опасалась, что он заметит ее волнение. Синтия пыталась держать себя в руках, но ей трудно было управлять своими чувствами, когда он был рядом. В прошлом она никогда не оказывалась в таком положении. Она ненавидела сантименты. Для нее важен был бизнес и больше ничего. Мэверик сделал шаг назад, В конце концов, скоро обед. Ему надо смыть пыль путешествия, прежде чем он прикоснется к ней. Но тело его жаждало иного решения. – До скорого свидания. Она вынула ключ из замка и закрыла дверь, не в силах ни минутой дольше выносить его близость. Мэверик не тронулся с места, продолжая смотреть на дверь, будто ждал, что Синтия передумает. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но потом заставил себя повернуться. Ему не следовало терять головы. Если он не будет соблюдать осторожность, его отправят обратно в Вайоминг в сосновом ящике. Кем бы ни была эта Синтия Тримейн, редактором или шлюхой, она знала, как обращаться с мужчинами. Ему следовало помнить об этом, чтобы добиться желаемого. Глава 2 Услышав стук в дверь, Синтия закрыла книгу и перестала раскачиваться в кресле. Она отложила роман и посмотрелась в овальное зеркало над умывальником. Синтия чувствовала себя посвежевшей. Она приняла вожделенную ванну и немного вздремнула. Ее комната была непритязательной, но чистой. Здесь было все, что нужно – постель, туалетный столик, умывальник и вешалка для одежды. Она была рада, что наконец избавилась от качки корабля и тряски поезда. Синтия не привыкла к роскоши, и ее вполне устроила гостиница «Пыльный гуртовщик». Стук в дверь повторился. Синтия догадывалась, что это был Мэверик, но не спешила открывать. Этот головорез мог и подождать, пока у нее пройдет сердцебиение. Она снова критически оглядела себя. Ее волосы были собраны на затылке в шиньон. Белая блузка и черная юбка, вынутые из коврового саквояжа, выглядели просто, но придавали ей особое обаяние. На шее красовалось магическое ожерелье с кристаллом яки – оно должно принести ей удачу. Синтия старалась, насколько это было возможно, походить на деловую женщину и надеялась, что Мэверик примирится с этим фактом. Синтия взяла черное кожаное портмоне под цвет ее туфель на низком каблуке и направилась к двери. Она набрала как можно больше воздуха и открыла дверь. Мэверик выглядел отлично. Похоже, он тоже принял ванну и сменил рубашку на другую, – красную, как потемневшая кровь. Она была ему к лицу и гармонировала с его загорелой кожей и черными волосами. Синтия вздрогнула, когда дверь за ее спиной захлопнулась. По всему ее телу разлился жар. Она положила руку на сгиб его локтя и неожиданно встретила ответную ленивую улыбку. – Скучали по мне? – поинтересовался Мэверик. – У меня не было на это времени. Я читала «Ангелов востока». – Что это? – вскинул он бровь. – Не думаю, что вы знакомы с романами Констанс Фенимор Вулфсон. Хотя она популярная романистка. – Вы читаете книги? Он покачал головой, будто это ему совсем не понравилось. Похоже, что она действительно была редактором, а ему хотелось, чтобы она оказалась простой доступной женщиной. Синтия, хмурясь, смотрела на него. – Я же вам сказала, что я редактор. Он пожал плечами: – У меня в жизни есть вещи поважнее, чем чтение о событиях, которые не происходили в действительности. В ней закипел гнев. Она стремительно отстранилась и убрала руку с его локтя. – К вашему сведению, книги, повествуют ли они о вымышленных событиях или о реальных, столь же важны, как и любой жизненный опыт, – критически заметила Синтия. Он изумленно поднял брови: – Образование меняет человеческую жизнь, И вы можете получать знания как из романа, так и из учебника. Она порывисто вздохнула и рванулась вперед: – Авторы пишут, основываясь на опыте, исследованиях или истории. И то, что они пишут, доходит до тысяч людей. – Она снова глубоко втянула в грудь воздух. – А вы можете сказать, что чем-либо впечатлили тысячи людей? Он покачал головой: – Я никогда и не хотел этого. Я буду счастлив, если смогу впечатлить вас. – Вы не принимаете меня всерьез. – Конечно, принимаю. Вы серьезная леди. Мне следовало бы понять, что вы готовы вспылить, если что-то глубоко вас заденет или обидит. – Что вы хотите сказать? – Ну, например, то, что у вас рыжие волосы, а это как раз признак горячего нрава. – Уголок его рта пополз вверх в кривой ухмылке. – Разве вы не слышали, что я сказала? Теперь ее гнев уступил место смущению. Он снова предложил ей согнутую в локте руку и заставил ее опереться на нее. Потом повел по коридору. – Вы любите читать. Что ж, я вас не осуждаю. – Вы – что?! Гнев снова охватил ее, но на этот раз она сдержала себя. – Вы любите книги, а я предпочитаю коров и лошадей. Согласны, что такое может быть? Она пыталась понять его логику. – Да, думаю, это справедливо. Синтия знала, что далеко не для всех чтение было столь важно, как для нее. Конечно, ей было гораздо приятнее свернуться клубочком за чтением, чем трястись на лошадиной спине. Но Мэверик не разделял ее интересов. И это разочаровало ее. Они спустились по лестнице, пересекли холл и вышли из «Пыльного гуртовщика». Бархатная ночь охватила их и втянула в свою черноту. Кругом было темно, если не считать золотистого света, просачивавшегося из салунов и кафе, расположенных на главной улице Лордсберга. – Даже если книги вас не интересуют, вы все-таки хотите, чтобы я издала историю вашей жизни. Не правда ли? Она остановилась, чтобы заглянуть ему в лицо. – Сделка есть сделка. И раз уж вам так угодно, я сдержу свое слово. Он задумался о том, в чем же, собственно, их сделка заключалась. Впрочем, это значения не имело. Правда и честность ничего не изменили бы в его жизни и в отношениях с Синтией. Она верила в фантазии, ей нравилось мечтать. Если она хотела историю из жизни Дикого Запада, он мог ей помочь. – Хорошо, – согласился Мэверик. Она вздохнула с облегчением. – А теперь давайте найдем какое-нибудь прелестное местечко, где мы сможем поесть. Он искоса посмотрел на нее: – Бифштекс с картофелем найти будет нетрудно. – Я хотела бы что-нибудь еще, кроме бифштекса, если это возможно. Пока они шли по дощатому тротуару, Синтия внимательно смотрела по сторонам, надеясь найти что-нибудь, соответствующее ее вкусам. Но ей не удавалось сосредоточиться. Ощущение жара, исходившего от его плоти и проникавшего сквозь тонкую ткань рубашки, отвлекало Синтию, сбивало ход ее мысли Мэверик показал на какое-то кафе через дорогу: – Лонгхорн обслуживает здешних владельцев ранчо. Там хорошая еда. И вам не обязательно заказывать бифштекс. Мэверик тут же пожалел о своем предложении. В этом кафе его могли узнать. К счастью, Синтию не заинтересовал этот вариант, и они прошли мимо, продолжая свой путь по дощатому тротуару. Она замедлила шаги возле каждого салуна и пыталась заглянуть внутрь сквозь завесу, образуемую дымом. Такие заведения, как эти, Синтия как раз мечтала описать в книгах. С интересом она разглядывала мужчин в ковбойских шляпах, сапогах со шпорами и женщин в атласных платьях. Реальность превосходила все ее ожидания и даже не дотягивала до того, что описывалось в дешевых романчиках. Наконец-то она нашла тот Запад, который был ей нужен. Но Мэверик увлекал ее дальше, и они проходили мимо мужчин, приподнимавших перед ней шляпы или смотревших вслед оценивающим взглядом. Ее терзали противоречивые чувства. С одной стороны, она была рада, что Мэверик может обеспечить ее безопасность, потому что все эти ковбои выглядели устрашающе, но, с другой стороны, ей хотелось самой обследовать весь этот городок. – Мы можем зайти в один из салунов, если вам так хочется, – предложил Мэверик. – Не сейчас, – покачала она головой. Они продолжали прогулку по тротуару, заглядывая в темные окна магазинов. Салуны манили запахом виски, металлическим бренчанием пианино, а также шелестом тасуемых карт, но они проследовали мимо. Дальше Главная улица заканчивалась. – Смотрите, Мэверик! – Синтия остановилась перед небольшим магазинчиком, в котором помещалось и кафе, и указала на вывеску «Вдовий треугольник». – Какое славное название. И там подают чай. – Чай. – В голосе Мэверика не было энтузиазма, но по крайней мере в этом заведении он никогда не был. На окнах кафе красовались лиловые атласные занавески, отделанные кружевами цвета слоновой кости. Безделушки вроде фарфоровых ангелов, кроликов и сердечек, кружевные перчатки, мотки ниток, выкройки и другие изящные и полезные вещицы, способные привлечь леди, были выставлены на полках. – Зайдем туда. – Она гипнотизировала его сияющими зелеными глазами. – Может быть, они подают к чаю булочки и мармелад? Мэверик не тронулся с места. Он подумал, что лишится плотного обеда, и в животе у него заурчало. – Нам нужно что-нибудь посущественнее, чтобы желудок не прилип к ребрам. – Но на голодный желудок лучше спится. Она открыла дверь. Приветливо прозвенел колокольчик, и Синтия вошла. Молодая женщина в черном с белым воротничком и манжетами платье и в белом переднике появилась из-за кружевной занавески. Она протискивалась по узкому свободному пространству крошечного магазинчика, переполненного товарами, разложенными на столах и полках. В одном углу стоял круглый стол с двумя стульями. Он был накрыт цветастой лиловой с примесью цвета слоновой кости скатертью. На стульях лежали подушки из такой же ткани. – Чем могу служить? – приветливо улыбнулась хозяйка. – Мы пришли не за покупками. Мне очень хочется есть. На вашей вывеске написано, что здесь подают чай. Может быть, и булочки? – Я Вайолет. Женщина поправила свои темные волосы, как только увидела входящего в магазин Мэверика. – А я Синтия. – Джентльмен с вами? От волнения Синтия забыла о Мэверике. Он настороженно оглядывал лавку. Синтия повернулась к нему: – Как насчет чая? Вайолет улыбнулась: – Если вы сядете за столик, я буду рада обслужить вас. Сейчас заварю свежий чай, а булочки только что из печи. И у меня есть земляничный джем. Если хотите, я могу сделать для вас сандвичи с курятиной. А возможно, вы любите маринованные овощи... – Она запнулась. – Конечно, это будет стоить дороже. Синтия поспешила к столику и села за него прежде, чем Мэверик мог попытаться помешать ей. – Мы заплатим, сколько скажете. Только не говорите ничего о бифштексах и картофеле. Вайолет хмыкнула: – Понимаю, что вы хотите сказать. У меня здесь бывает много дам с ранчо. Синтия заметила на полке несколько книжек. – Вы торгуете книгами? Она встала, чтобы получше их рассмотреть. – Да. Вайолет подошла к ней. – С тех пор как умер мой муж, я стала читать больше. – Мне жаль, что ваш муж умер. Вайолет вздохнула: – Мне ужасно его не хватает, но я справляюсь. Он бы мог мной гордиться. Хотите знать, что случилось? Его сбросила лошадь. Я до сих пор не могу в это поверить, потому что он был хорошим наездником. Но видимо, лошадь попалась необъезженная. – Мне очень жаль. – Я смогла пережить утрату. Теперь много читаю и продаю книги. – Я читаю новый роман Констанс Фенимор. – «Ангелы востока»! Я только что его закончила. Чудесная книга. Синтия в восторге сжала ее руки: – Что вы подумали, когда героиня... – Если мы собираемся есть, то давайте приступим. Мэверик решил прервать их излияния. Ему хотелось поскорее вернуться с Синтией в отель. Он выдвинул стул из-за стола, нечаянно потянул на себя скатерть, она выскользнула у него из рук и упала на пол. Он нагнулся поднять ее, но неуклюже зацепился за стул, опрокинул его, задел витрину с товарами, и та, накренившись, чуть не упала на него. Вайолет хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и исчезла за занавеской. Синтия поспешила поправить скатерть, она не хотела раздражать Мэверика упреками. – Надеюсь, еда вам придется по вкусу, – миролюбиво сказала Синтия. Он сел напротив нее, стараясь не опрокинуть хрупкий стул. – Разве это еда? – А я считала, что заказала еду. – Если нам дадут все, что она перечислила, это на один зуб. Я одолею это в два глотка. – Вам здесь не нравится? Тогда мы могли бы уйти. – Это местечко предназначено для мышей, а не для людей, – недовольно пробормотал Мэверик. Синтии почему-то было приятно его раздражение. До сих нор он оставался невозмутимым, теперь они поменялись ролями. Но едва ли это могло помочь ей получить от него нужные сведения. Ей следует быть любезнее с ним, стараться, чтобы ему было приятно. Но Синтии трудно было заставить себя помнить о том, что она леди, когда Мэверик был рядом. Хотя Мэверика и подавляло обилие кружев, лепт и безделушек в этом магазинчике, но он хотел доставить Синтии удовольствие. Он решил сидеть неподвижно, чтобы не повредить чего-нибудь еще. Синтия придвинулась к нему: – Почему бы, пока мы ждем, вам не рассказать мне о себе. – Что, например? – Откуда вы, чем занимаетесь, где жили? Мне хотелось бы взять интервью у некоторых ваших знакомых. Мэверик откинулся на спинку стула. До каких пор она собирается играть в эти игры? Может быть, ее нанял кто-то из его врагов, чтобы подловить, когда он будет с ней откровенничать? Он готов был заплатить золотыми монетами с орлами за то, чтобы получить ее. Но уж если речь идет о нем и его безопасности, то он не собирается подыгрывать ей. – Пожалуй, я потребовала слишком многого, – смягчилась Синтия. – Может быть, лучше вы мне расскажете какую-нибудь любопытную историю из своей жизни. Должно быть, с вами случалось много всего интересного? Он нахмурился: – Разве вам не приходилось слышать, что люди на Диком Западе не имеют прошлого? Мы живем одним днем. Она вздрогнула. – Вы хотите размазать мое прошлое по страницам книги и продать его тысячам людей. Он покачал головой. Синтия случайно коснулась самой болевой его точки. Он почувствовал в ней талант и профессионализм и насторожился. – Но видите ли, это будет совсем безболезненно для вас, – оправдывалась Синтия. Она посмотрела на него с интересом: – У вас старая рана, которая до сих пор не дает вам покоя? Это как раз такая история, которую я могла бы использовать в книге. Какая это рана – огнестрельная или ножевая? – Укус. – О! – Ее зеленые глаза округлились. – Хотите услышать о женщине, которая причинила мне боль? Он ухмыльнулся, показав белые зубы. – Вы меня дразните. – Она сжала полные губы в ниточку. – Может быть, вы заслуживаете того, чтобы вас подразнили. – Но это серьезное дело. – И с каждой минутой становится все серьезнее. – В таком случае почему бы вам не помочь мне? – Я собираюсь убить двух зайцев разом. Мэверик позволил себе задержать взгляд на ее полной груди. По опыту он знал, что женщин не оскорбляет, когда на них смотрят так дерзко. Впрочем, если так угодно, он мог бы даже показать ей несколько шрамов, оставшихся от ударов ножом. – Ладно. Давайте поможем друг другу, – согласилась Синтия. – Можем начать уже сегодня вечером в вашем... – Вот ваш свежезаваренный чай. Вайолет смущенно улыбнулась, потому что прервала их разговор. Она внесла серебряный поднос. Поставила на стол фарфоровый чайник с узором из фиалок и такие же чашки. – Пейте чай. Я скоро вернусь. – Благодарю вас. Выглядит потрясающе, – просияла Синтия. Мэверика не удивило, что фарфоровый сервиз был подстать всему остальному в этом магазине. Должно быть, покойному мужу Вайолет опротивели все эти безделушки и он предпочел им самую норовистую лошадь, какую только сумел сыскать. Синтия разлила чай. – Хотели бы вы, чтобы книга была основана на самых ранних ваших воспоминаниях? – спросила она Мэверика. – И мы могли бы последовательно рассказать в ней обо всех ваших приключениях вплоть до сегодняшнего дня. Или вы предпочитаете просто изложить в ней разные случаи из вашей жизни? Ну например, приключения, связанные с лошадьми, со скотом... – И с «кольтом» 45-го калибра? – Верно! Вы ухватили самую суть. Мэверик покачал головой. Синтия рождала в нем идеи, не имевшие ни малейшего отношения к будущей книге. Вернулась Вайолет с булочками, на которые были уложены тонкие ломтики курятины. Мэверику отдельно принесли маринованные овощи, а чуть позже он рассчитывал съесть и бифштекс, запах которого, казалось, уже витал в воздухе. Теперь Мэверик мог не опасаться умереть с голода. – Ну разве это не восхитительно? Просто изысканная еда! Синтия прикрыла глаза от удовольствия. Она представила, что снова попала в Нью-Йорк. Мэверик разом проглотил сандвич, но не стал есть овощи. Он глотнул чаю, обжег язык, закусил другим сандвичем. И все – конец трапезы, как это называла Синтия. Синтия бросила взгляд на его тарелку и улыбнулась: – Вы ведь были голодны. Да? Он кивнул: – Теперь я понял, что у меня нет времени на интервью здесь, в Лордсбсрге. Это отнимет больше времени, чем я думал прежде. Я должен съездить на несколько дней в Мексику, – неожиданно сообщил Мэверик. Ему показалось, что она удивлена и разочарована. Ее реакция ему понравилась. – Но вы могли бы поехать со мной. А по дороге поговорим, – предложил он. – В Мексику? И это далеко? – Нет. – Поедем только мы вдвоем? Он кивнул. – Не знаю. Как часто туда ходит дилижанс? – Вообще не ходит. – Ну, поезд. – И поезда нет. Она нахмурилась: – Что, верхом на лошади? – Да. – Не думаю, что это хорошая мысль. – А почему нет? – Я давно не ездила верхом. – Не важно. Я буду с вами. Куплю хороших мустангов и все, что требуется. – Я думала, мы поговорим здесь. – Мне надо уехать на рассвете. – Я могла бы подождать здесь вашего возвращения. – Это было бы пустой тратой времени. К тому же, возможно, я поеду не через Лордсберг. В его синих глазах появилось лукавство. – Не хотите поглядеть на меня в деле? Разве это не поможет вам написать книгу? – Думаю, да. Я для того и приехала на Запад. Но Мексика – другая страна. Там может быть опасно. – Я буду рядом и смогу вас защитить. Она колебалась. Он проявил напор: – Это лучший способ собрать материал для книги. А возможно, и единственный. Если хотите написать обо мне книгу, вам следует быть со мной и наблюдать. – Я не думала об этом. – Человек на Западе должен быть все время в движении. – Понимаю. Внезапно уютное ранчо Кордова показалось Синтии далеким, почти недостижимым. Может быть, стоит проявить осмотрительность и здравый смысл и позволить ему уехать? Но тогда ей будет не о чем писать. И она никогда не увидит Мэверика. До встречи с Мэверик он Запад казался Синтии скучным и пресным. Этот красавец привнес в ее мир краски, и она не могла его отпустить просто так. Возможно, другого такого случая не представится. И кто знает, встретит ли она еще когда-нибудь такую колоритную фигуру? Прежде всего ей следовало думать о деле, иначе потом она будет жалеть, возможно, всю оставшуюся жизнь. – Что скажете? – прервал Мэверик тревожный ход ее мыслей. Пока что он не понимал, перешла ли теперь инициатива в его руки. Впрочем, это было второстепенным. Главное, чтобы Синтия оставалась с ним. И Мэверик готов был сделать все, чтобы добиться цели. – И как далеко нам предстоит продвинуться по мексиканской территории? – поинтересовалась она. – Не особенно далеко. – А мы будем там в безопасности? – Насколько я смогу ее обеспечить. Она вздохнула: – Ладно. Но я рассчитываю на ваше сотрудничество. Иначе книга не получится. Он ухмыльнулся: – Вы не представляете, насколько охотно буду я сотрудничать с такой женщиной, как вы. – На что вы намекаете? – Я хочу сказать, что вы можете от меня получить столько, сколько пожелаете. Я буду весь в вашем распоряжении. Она снова нахмурилась, не вполне уверенная в том, что правильно поняла его. – Это касается только дела. – Я хочу того же самого. – Отлично. Ее мучило неприятное ощущение того, что они говорят о разных вещах. Синтия выражала свои мысли предельно ясно. Она хотела узнать историю его жизни, описать и издать ее. После Хаскела Ремиза она не доверяла мужчинам и поэтому хотела убедиться, что с Мэвериком Монтаной ее не ожидает неприятный сюрприз. – А вот и я, – появилась Вайолет с серебряным подносом в одной руке, на котором красовалось блюдо булочек. Она поставила на стол свежее белое масло и земляничный джем. Синтия улыбнулась ей: – Все выглядит очень соблазнительно. – Я не думала мешать вам, – сказала Вайолет нерешительно – но, если вы хотите поговорить об «Ангелах востока» или о книгах вообще, я бы с радостью поддержала разговор и сообщила бы вам о, вкусах читателей. Лучшей собеседницы, чем женщина, торгующая книгами, Синтия не могла себе представить. Для того, чтобы обсудить предпочтения читателей на Западе, Вайолет была самой подходящей личностью. Синтии явно везло. Она тут же вспомнила о магическом кристалле яки и, нащупав его сквозь белую блузку, дотронулась до него. Может быть, подарок Виктории и в самом деле принесет ей удачу? – Я думаю, вы очень заняты, – сказала Вайолет смущенно. – Это вовсе не так. – Синтия старалась скрыть свое разочарование. – Но дело в том, что завтра утром я уезжаю. – На рассвете, – хмуро добавил Мэверик. – О! – Вайолет прижала серебряный поднос к груди. – Это ужасно. – Но мы могли бы поговорить нынче вечером, – улыбнулась Синтия. – Мэверик хочет съесть хороший толстый бифштекс. Он мог бы заняться этим, пока мы будем беседовать. – Минутку! – перебил их Мэверик, бросив взгляд на Синтию. – Я не могу оставить вас одну в таком городе, как Лордсберг. – Это разрешимо, – ответила Вайолет, постукивая ногтем по подносу. – Мой друг всегда дежурит здесь до того момента, когда я закрываю магазин на ночь. Он мог бы проводить Синтию до отеля. – Отлично. – Синтия взяла свою чашку и отпила глоток ароматного напитка. – Кто он? – Мэверик судорожно пытался придумать причину, чтобы покинуть это заведение вместе с Синтией, но почувствовал себя совсем беспомощным. Предложить что-то стоящее он не мог, ведь он собирался затащить ее в постель. – На этой же улице есть магазин Джея и Сильви, в котором продают книги. Им будет приятно побеседовать со знатоком литературы. С каждой минутой эта идея все больше захватывала Синтию. Она повернулась к Мэверику: – Вам ведь надо еще купить лошадей и все, что требуется для путешествия. Верно? Вы можете этим заняться, пока я буду говорить о книгах. Мэверик переводил взгляд с одной женщины на другую, думая прежде всего о том, как провести ночь с Синтией, а уже потом об их путешествии по пустыне. Но дельных мыслей на сей счет в его голове, увы, не было. Он уже почти смирился с таким неожиданным поворотом событий. Что ж, ему придется принять условия игры и подождать. К тому же и в самом деле следовало подготовиться к путешествию по Мексике. Если они собирались выехать на рассвете, ему следовало обеспечить такую возможность. Мэверик поднялся с места. Синтия посмотрела на него с беспокойством: – Но вы ведь не уедете без меня? – Будьте готова к отправке на рассвете. Она улыбнулась. Мэверик бросил деньги на стол. Он готов был дорого заплатить за то, чтобы унести с собой эту улыбку. – Здесь слишком много, – сказала Вайолет. – Пусть. Синтия может купить себе какую-нибудь новую книгу, – бросил Мэверик на ходу и быстро вышел из магазина. – Он похож на головореза, – сказала вслед ему Вайолет. Синтия кивнула: – Как вы думаете, он может стать героем книги? – О, да. – Вайолет села напротив Синтии. – Он мне напоминает... Но Синтия ее не слушала. Она думала о Мэверике и об их путешествии в Мексику. Она согласилась подвергнуть себя опасностям. Но как ей было устоять? Сейчас ей уже тридцать. У нее есть опыт и знания. Она разбирается в книжном деде и уверена, что сможет справиться с этим сорвиголовой с Запада. В конце концов, Синтия была из Нью-Йорка. Глава 3 Синтии показалось, что на Западе утро наступает раньше. С первыми лучами солнца она была уже в кожаном седле на гнедом с белым мустанге. Синтия чувствовала себя непривычно. Ее черная амазонка была приспособлена только для езды в дамском седле. Ощущение дискомфорта усилилось, когда Синтия увидела беспорядок в своей одежде. Юбка задралась до колен, белая кружевная оторочка муслиновых панталон предательски выглядывала из-под нее, черно-белые полосатые фильдекосовые чулки и черные замшевые гетры могли обозревать все. Синтия бросила хмурый взгляд на Мэверика и оправила юбку. – Вам следовало найти дамское седло. – Что? Для верховой езды женщины носят юбки, похожие на мужские штаны. – Но у меня нет такой юбки. – Синтия снова попыталась оправить юбку. – Мне нужно дамское седло. – Лучше вам научиться ездить в мужском. Сомневаюсь, что в Лордсбсрге где-нибудь найдется дамское. Мэверик улыбнулся. У нее были красивые ноги. Чтобы наслаждаться этим зрелищем всю дорогу до Мексики, он готов был сжечь все дамские седла на Западе. – Тогда задержимся, пока я не найду подходящую одежду, – предложила Синтия. Она чувствовала, как в ней нарастает раздражение, потому что Мэверик без стеснения глазел на нее. – Нет времени. – Он посмотрел ей прямо в лицо. – Кроме того, вы одеты с головы до ног. – У меня нет желания демонстрировать свое белье всей Мексике, – начала выходить из себя Синтия. Мэверик не смог удержаться от улыбки: – Но это прелестное зрелище. Она снова нахмурилась: – Я думала, вы найдете настоящих лошадей. – Если вы хотите добраться до цели, то лучше выбрать мустангов. Они гораздо сильнее, выносливее и более приспособлены к здешним условиям, чем породистые лошади. Мэверик покачал головой. Может быть, следовало предоставить ей читать книги и пить маленькими глотками чай в относительной безопасности этого городка? – Эти лошади совсем не такие, как те, на которых я каталась в Центральном парке, – заметила Синтия. – Мы не собираемся кататься в парке. – Думаю, в вашем замечании есть здравый смысл. Синтия похлопала своего мустанга по холке. Конечно, эти края Мэверик знал лучше, чем она, и, возможно, он сделал правильный выбор. Мэверик сейчас был еще больше похож на головореза. Он переоделся в синюю мягкую поношенную рубашку и подпоясался широким кожаным поясом с револьверами, украшенным блестящими заклепками. На каждом бедре у него было по «кольту», и создавалось впечатление, что это для него привычно. К седлу была приторочена винтовка. Синтия могла только догадываться, сколько ножей рассовано по его карданам. Мэверик выглядел впечатляюще. И Синтия уже не знала, чувствует ли она себя защищенной или испытывает страх. С легкостью, – дающейся долгими годами упражнений, Мэверик вскочил на своего мустанга. Он выбрал хороших лошадей и жалел только о том, что под ним нет привычного седла и собственной лошади. Мэверик подъехал к Синтии и сорвал черную шапочку для верховой езды с ее головы. – Что вы делаете? – возмутилась она. Он водрузил на ее голову ковбойскую шляпу с завязками. – Если не будете защищать лицо, сожжете его до волдырей еще до того, как мы выедем из Лордсберга. Вашей бледной коже вредно здешнее солнце. С минуту она внимательно разглядывала ковбойский головной убор. – Возможно, вы правы. И все же верните мне мою шапочку. Она подходит к моему костюму. Мэверика смущала бесконечная смена ее настроений: Синтия могла быть практичной, а через минуту отдавалась на волю фантазий. Ее шапочка была совершенно бесполезной, но раз уж она хотела ее сохранить, он не мог отказать ей. Синтия запихнула свою шапочку в седельную сумку. Кто знает, может быть, в надлежащий момент она окажется нужной и выручит ее. Мэверик спешил выехать из Лордсберга. Когда они окажутся подальше от города, выедут на проезжую дорогу, у Синтии отпадет охота думать о таких мелочах, как высоко задранная юбка и открытые ноги. – Как плохо, что я не могу взять свой ковровый саквояж, не говоря уже о чемоданах. У меня почти нет одежды на смену – одна только блузка. Надеюсь, что путешествие будет недолгим, – рассуждала Синтия. Она поправила черные нитяные перчатки, защищавшие руки, и подумала, что он нашел для нее белую шляпу, гармонирующую по цвету с блузкой под жакетом. Шляпа была ей впору. Может быть, Синтия слишком сурова к Мэверику, ведь он старался ей помочь? – Вы взяли из своих чемоданов все, что сочли нужным. А наше путешествие продлится столько, сколько потребуется. – Он покачал головой. – Если вы – собираетесь ныть всю дорогу, вам не следует ехать. Туг Синтия поймана себя на мысли, что все время скулит и жалуется. Но причины для этого у нее были. Она не доверяла этому головорезу, и ей вовсе не хотелось попасть в дикие и пустынные места Мексики. Она предпочла бы взять у него интервью в Лордсбсрге или на ранчо Кордова. Синтия чувствовала, что уже не управляет ситуацией, и видела в этом угрозу. Но выход был только один. Если уж рискнула на совместную прогулку с Мэвериком, то следовало вести себя наилучшим образом. – Ну? – Мэверик боялся, что Синтия передумает. – Я готова ехать с вами. Она выдержала его красноречивый взгляд и не отвела глаза. Синтия вспомнила о беседе с Вайолет, которую вела накануне. Вайолет пришла в восторг, узнав, что Синтия редактор и знаток издательского дела. Она чуть не клятвенно заверила ее, что будет оказывать ей всемерную поддержку и помощь. Ранчо Кордова было совсем недалеко от Лордсберга. И Синтии повезло, что она нашла здесь близкого по духу человека. Все складывалось прекрасно, если не считать Мэверика с его путешествием. Но она была готова вытерпеть и это, чтобы получить желаемое – историю его жизни. – Больше не будет жалоб? – иронически поинтересовался Мэверик. Синтия заколебалась: она опять вспомнила про свои ноги. Впрочем, какое это имеет значение? – Нет, жалоб больше не будет, – твердо ответила Синтия. – Она решила доказать, что перенесет все тяготы пути. – Но мне не хочется связывать себя обещаниями, – продолжала она. – От этого может быть только хуже. Он улыбнулся: – Или лучше. Синтия не ответила. Она решила, что во всем должна убедиться сама и все увидеть своими глазами. Виктории была отправлена телеграмма с подробными объяснениями, почему она отправляется в Мексику с Мэвериком Монтаной. Синтия обещала также сообщить, когда они снова окажутся по эту сторону границы. Но Мэверик о Виктории не знал ничего. Синтия тоже умела быть скрытной. – Время не ждет. Нам лучше тронуться в путь. – Мэверик снял свою стетсоповскую шляпу и провел рукой по густым волосам. Синтии на мгновение вновь стало страшно. «Боже мой, еще не поздно передумать, отправить Виктории другую телеграмму и через несколько дней благополучно оказаться на ранчо Кордова». Синтия попыталась совладать со своими чувствами. Ей надо забыть о страхе и беспокойстве. Синтия в очередной раз вспомнила о магическом кристалле яки: другого талисмана у нее пока не было. Нет, ей не стоило сомневаться. Она отважилась на приключение, которое могло изменить ее жизнь, сделав реальностью мечты о собственном издательском доме. – Готовы? – Мэверик еще раз решил удостовериться в твердости ее намерений. – Я еду прямо за вами, – подтвердила Синтия и последовала за ним к конюшне. Мэверик зачем-то вел запасного оседланного и взнузданного мустанга, нагруженного седельными сумками. Может быть, в Мексике его ждала женщина? Может быть, они отправлялись в Мексику за этакой горячей штучкой, которая должна была услаждать его ночи? Или это была обычная осмотрительность на случай, если одна из их лошадей занеможет? Синтия не знала, а Мэверик ничего не объяснял. И все же она заставила себя взять в руки поводья и отбросить тревогу. Стараясь не отставать от Мэверика, она старательно держалась в седле. Пока Синтия и Мэверик ехали на юго-запад по направлению к Аризоне, все их внимание поглощала окружающая природа. Далеко на горизонте вздымались пурпурные горы. На плоской равнине хорошо была видна яркая зелень и сизые колючки кактусов. Небо было лазурным. И эта голубизна, чуть окрашенная розовым сиянием солнца, казалось, окутывала равнину. В потоках жаркого воздуха парил ястреб, вскрикивал и уносился прочь. Песок цвета старого мыла заглушал стук подков. Мэверик знал, что они находятся к западу от Рио-Гранде и к югу от реки Хила. Теперь же они направлялись к сухой, выжженной солнцем земле у подножия гор Чирикауа. Мэверик решился сказать обо всем Синтии, так как опасался, что она повернет обратно, если поймет, насколько тяжелым обещает быть путешествие. Синтия поняла, что где-то поблизости ранчо Кордова, и еще раз пожалела, что едет не туда, а в Мексику. Если из поезда, где она была в безопасности, местность выглядела устрашающей, то открывавшийся теперь простор таил в себе опасность. Синтия сделала неприятное открытие: одной ей здесь не выжить. Она отдала свою судьбу в руки Мэверика Монтаны и теперь опасалась, что поступила неразумно. Солнце поднималось все выше, Синтия страдала от жары. Она сдвинула ковбойскую шляпу на затылок и отерла влагу со лба. Усталость давала о себе знать. Ее руки в перчатках стали мокрыми от пота. Теперь Синтия жалела, что не оделась полегче. Скоро она сдастся и напьется из фляжки, привязанной к луке седла. Но ей не хотелось показать ему, что ее мучит жажда, до того, как он сам признается, что хочет пить, И Синтия держалась из последних сил. Она остановила мустанга и обернула луку седла поводьями. Синтия хотела снять черный жакет, но он прилип к ее повлажневшей блузке. Несколько минут она пыталась справиться с ним, но ей удалось только спустить его с плеч. И тут произошла осечка: жакет застрял, и ее руки оказались прижатыми к бокам. Чувствуя беспомощность, Синтия окликнула своего спутника, Мэверик оглянулся и нахмурился: – Что случилось? Оглядев Синтию, он засмеялся: – Жарко? – Лучше ничего не говорите, помогите мне снять этот чертов жакет. – Да, мэм. – Он потянулся к ней, потом заколебался. – А награда будет? Она нахмурилась: – Если вы так ставите вопрос, я сама с ним справлюсь. Он нежно поцеловал ее в губы, потом стянул жакет и с торжествующим видом помахал трофеем над головой. – Благодарю. Синтия не знала, сердиться ли ей из-за того, что он ее поцеловал, или радоваться, что она избавилась от этой лишней детали одежды. Мэверик положил руку ей на колено. – Я думаю, что поцелуй был вашей, а не моей наградой, – сделал вывод он. – А что же причитается мне? От наглости она изумленно захлопала глазами. Не отводя от нее взгляда, он позволил своей руке скользнуть под ее юбку и сжал бедро. – О! – Ее глаза округлились от неожиданности. – Кто вы такой? – Лучше привязать ваш жакет к скатанному одеялу. Он дотянулся до узла за ее спиной и водворил жакет на место. – Как вы смеете?! Мэверик был так близко, что Синтия уловила его мускусный запах, увидела капельки пота на шее под расстегнутым воротом рубашки. По ее телу вновь пробежали мурашки. Сначала было жарко, теперь ее охватил озноб. Ей вовсе не понравилось то, как он на нее действует. – Все в порядке. – Он усмехнулся, выпрямляясь в седле. – А что касается меня – вы ведь меня спросили, кто я такой, – то могу ответить: я тот человек, с которым вы вступили в сделку. Теперь слишком поздно что-либо менять. Синие глаза сцепились с зелеными. Некоторое время этот поединок взглядов продолжался. Синтия начала было говорить, но тут с ужасом заметила, что он поднял ее юбку на самое бедро. Она быстро одернула ее так, чтобы прикрыть колено. Потом хмуро подняла глаза и увидела, что Мэверик продолжает улыбаться. – В будущем... – сердито начала она. – Вы сделаете меня счастливым человеком, – продолжил он и скомандовал: – Поехали. Он сделал знак, чтобы она следовала за ним. По-видимому, он привык действовать стремительно. Неплохо поучить его хорошим манерам. Но Синтия решила отложить урок на некоторое время. Сначала надо было оказаться в безопасности городских улиц, а потом она все-таки должна была получить свой сюжет, историю его жизни. Продолжая путь через пустыню, Синтия заметила, что другие всадники им не встречалась. Не заметила она и животных или птиц. Только ветер да крик ястреба нарушали тишину. Синтия чувствовала себя маленькой и беззащитной в этом огромном пространстве. Маячившие вдали горы казались ей бесплодными и грозными. Как можно жить в этой пустыне? Но ведь апачи жили здесь до того, как солдаты Соединенных Штатов вытеснили их. Через некоторое время Синтия утратила интерес ко всему, кроме своего мустанга. Она никогда не увлекалась верховой ездой и не ездила в мужском седле. Ей было непривычно скакать несколько часов без передышки. И впервые езда верхом причинила ей физическую боль. Если бы ковбойская шляпа не была подвязана у нее под подбородком, она давно бы уже потеряла ее из-за тряски в жестком седле. Синтия была бессильна что-то изменить. Ей хотелось подложить подушку, чтобы смягчить тряску, нагнать облаков, чтобы закрыть палящее солнце, и поставить мустанга на колеса – сделать все, что угодно, лишь бы побыстрее прекратить эти мучения. Из мягкого кресла в Нью-Йорке жизнь на Западе казалась ей более заманчивой. Скоро Синтии стало казаться, что на ее теле нет живого места, что все оно – сплошной синяк. Она проклинала корсет, врезавшийся в ее чувствительную кожу и натиравший влажное тело. И все же ей не хотелось выглядеть слабой в глазах Мэверика, который, кажется, родился для езды в седле. А Мэверик продолжал гнать лошадей, преодолевая огромные расстояния. Иногда он останавливался, чтобы размять ноги и дать отдохнуть ей. Когда они отдыхали, он следил, чтобы она поела, по-братски делясь с ней сыром, лепешками и, конечно, водой. Но передышки эти были короткими. Его раздражала потеря времени. Мэверику было ясно, что у Синтии небольшой опыт верховой езды. Ему следовало оставить ее в Лордсбсрге. Да и вообще не нужно было вступать с ней в сделку. И все же он восхищался ею. В ней чувствовалась внутренняя сила. Синтия была из тех женщин, что кажутся изнеженными, но обладают твердой волей. Мэверик спрыгнул с мустанга, взял фляжку и подошел к ней. Синтия спешилась, но когда ноги ее коснулись земли, оказалось, что они ее не держат. Она чувствовала себя ужасно усталой, все тело болело. Она пила маленькими глотками воду и гадала, сможет ли ехать дальше. Но выбора не было. Мэверик все больше уважал ее за терпение и силу духа, но в нем росло и чувство беспокойства. Сколько она может выдержать? Они проехали уже довольно много. Скоро наступит ночь, нужно искать безопасный ночлег. Мэверик напился из фляжки, вытер губы тыльной стороной ладони и направился к мустангу. Синтия знала, что им снова предстоит скачка, однако ей показалось, что передышка была слишком короткой. Она попыталась взобраться на лошадь, но не смогла даже поднять ногу. Синтия прижалась лбом к седлу и почувствовала, что глаза ее полны слез. Этот долгий день стал для нее непрерывным кошмаром. А ведь он еще не кончился. – Скверно? За спиной послышались его шаги. Она кивнула, продолжая прижиматься головой к жесткой коже седла. Мэверик положил руку ей на плечо: – Мы забрались слишком далеко, чтобы возвращаться. Придется продолжить путь. Отдых не поможет. Сначала будет тяжело, потом полегчает. – Я хотела бы повернуть все вспять и никогда не встречать вас. – Подождите до завтра. Станете проклинать меня, если у вас хватит на это сил. – Но по крайней мере нынче ночью я смогу выспаться в мягкой постели? – Нет, насколько возможно, нам придется держаться подальше от городов. Кроме того, поблизости нет ни одного. – Что? – Вам придется сегодня спать на одеяле, постелив его на жесткую землю. Синтия застонала. Она была слишком утомлена, чтобы беспокоиться о том, что он подумает о ней. В изнеможении она изо всех сил вцепилась в седло. – Я помогу, – предложил Мэверик. Он приподнял ее юбку и обхватил руками икру ее левой ноги. Сейчас не было времени для того, чтобы прикасаться к ней так, как ему бы хотелось. С трудом, овладев собой, он помог ей вдеть ногу в стремя и все-таки нашел силы не дать воли рукам, хоть это и далось ему нелегко. Синтия была слишком измучена, чтобы противиться такой фамильярности. К тому же это был единственный способ взобраться на лошадь. Ноги больше не слушались ее, и все же Синтия была полна решимости скакать дальше, пока он не даст ей сигнала остановиться. – Как только я вас подтолкну, опускайтесь в седло. Его руки обхватили ее ягодицы. Синтия судорожно вздохнула, но, прежде чем она успела возразить, Мэверик подтолкнул ее. – О'кей? Он смотрел на нее с улыбкой. – Благодарю вас. Она все еще чувствовала прикосновение его рук к своему телу и невольно подумала о том, скольких женщин ему удалось обольстить. Видел ли он в ней только потенциальную добычу или равноправного партнера? Неужели она тщеславна и хочет, чтобы он находил ее привлекательной и умной? Нет, она не собиралась поддаваться очарованию этого сердцееда. – Сможете ехать дальше? – поинтересовался Мэверик. – А у меня есть выбор? – Мне хотелось бы разбить лагерь возле реки Сан-Симон. Это не особенно далеко. Но если вы не в состоянии продолжать... – Если вы были бы один, вы бы поехали дальше? – Да. – Тогда едем. – Она смотрела на него прищуренными зелеными глазами. – Но неужели в течение всего нашего путешествия вам придется поднимать меня в седло и вынимать из него? Он усмехнулся: – Для меня это удовольствие. Она не нашла в себе сил не ответить на его улыбку. – Давайте доберемся до гор Пелончильос, проедем перевал и достигнем реки Сан-Симон до наступления темноты. Тогда вы сможете отдохнуть. Ее взгляд был устремлен вдаль. Отсюда было трудно определить расстояние до гор. Впереди простиралась равнина, и пространственные ощущения были обманчивыми. Однако было ясно, что солнце скоро сядет. Сможет она продержаться до заката? – На западе небо темное. Похоже, пойдет дождь. Он вскочил на лошадь и подъехал к ней: – Вы ведь не испугаетесь, если затопит ложе высохшей реки? – А это так? – Сомневаюсь, что дождь будет таким обильным. – В таком случае поехали. – Если вы решите, что не можете ехать дальше, остановимся на ночлег в любом месте. Он вглядывался в ее лицо, ища ответ. Если бы Синтия так не раскраснелась от жары, он счел бы, что она бледнее обычного. – Думаю, река поможет нам. – Нам всем нужна вода. И я не имею ничего против дождя. Больше всего сейчас я хочу опустить ноги в холодную воду реки или ручья. Он кивнул. – Когда-нибудь, если я почувствую себя лучше, я отомщу вам за то, что вы солгали мне, будто до Мексики рукой подать. Он усмехнулся и поскакал к горному перевалу. Глава 4 Они оставили за спиной Пелончильос, а впереди им приветливо сияли последние лучи заходящего солнца. Мэверик почувствовал, как легкий ветерок овевает его лицо. Дождь прошел, оставив ощущение влажности и прохлады. Запах воды прибавил прыти мустангам. Мэверик улыбнулся. Теперь ничто не мешало им добраться до реки Сан-Симон. И, как и мустанги, Мэверик радовался тому, что сможет напиться вволю и смыть пыль. Ему казалось, что и Синтия готова осушить целую реку. Когда он объявил об остановке, Синтия с волнением подумала, что вряд ли устоит на ногах, если спешится. Меньше всего ей хотелось предстать перед Мэвериком в нелепом виде, например свалиться с лошади. Но даже если удастся приземлиться удачно, Синтия не была уверена, что сможет идти. Впрочем, она так страдала, что мечтали только о том, как побыстрее избавиться от этих мучений – лишь бы не сидеть больше на лошади в мужском седле. Впервые в жизни она поняла, какое ценное изобретение – дамское седло. Ей оставалось только надеяться, что она не станет колченогой, как ковбои, которых ей доводилось видеть на фотографиях. Берег реки зарос высокими тополями. Их серебристые листья позванивали на ветру. В узловатых ветвях щебетали корольки. На сухих камнях грелись ящерицы. Мэверик направил своего мустанга в густую тень старого тополя и остановился. – Здесь мы разобьем лагерь и проведем ночь. Мустанг Синтии затрусил рысцой к другим лошадям, но больше она не могла выносить тряску. Она изо всех сил натянула поводья. Лошадь попятилась, тряхнула головой, закусила удила и все же остановилась. Синтия закрыла глаза, ощущая, как горит лицо. Она взмокла от пота, ее одежда была влажной от дождя. Если бы она не предвкушала, что окунется в холодную воду реки, то закричала бы от разочарования и изнеможения. Сознание, что скоро придет облегчение, придавало ей сил. – Требуется помощь? Мэверик легко спрыгнул с седла. Он выглядел озабоченным. Но Синтию унижала его жалость, хотя она отчаянно нуждалась в помощи. – Только постойте здесь. – Гордость не позволила ей попросить о чем-то большем. Она передала ему поводья: – Ловите меня, если я... – Я не дам вам упасть. Мэверик натянул поводья и заставил лошадь стоять смирно. Синтия оперлась о стремена, перенеся на них тяжесть тела, перекинула правую ногу через круп лошади и наконец оказалась на земле. Она попыталась высвободить и другую ногу из стремени, но силы окончательно оставили ее. От усталости Синтия просто рухнула бы навзничь, однако Мэверик вовремя подхватил ее. – Полегче. Не принимайте близко к сердцу. – Его голос был низким, а теплое дыхание овевало волосы. – Отдохните немного. Синтия не смогла вынести жара, исходившего от его тела, и отстранилась. Надо было найти в себе силы, чтобы устоять на ногах даже после такого тяжелого дня. – Благодарю вас, – почти прошептала она. – Думаю, я смогу идти сама. Синтия попыталась даже улыбнуться, но каждый шаг, каждое движение причиняли ей боль. Все ее тело ломило, она с трудом преодолевала, подавляла в себе эти неприятные ощущения, Синтия сделала несколько шагов вперед. Ветерок, пронесшийся над водой, освежал ее разгоряченную кожу. Она сняла шляпу и принялась обмахивать ею лицо. Ей стало легче. Возможно, разумнее было бы подождать, пока поступит новые рукописи, и начать свое дело в Нью-Йорке. Синтия и понятия не имела, что жизнь на Западе так тяжела, а головорезы так опасны. Как оказалось, читать романы о Диком Западе было намного приятнее, чем жить здесь. Но могла ли она отступить теперь? Это было бы все равно что начать читать книгу и бросить на середине. – Через неделю вы привыкнете и будете чувствовать себя прекрасно. Мэверик отвел ее мустанга к остальным лошадям. – Через неделю? Она в ужасе смотрела на него. – Вы ведь давно не ездили верхом? Вместо ответа Синтия продолжала потихонечку двигаться и почувствовала, как сведенные мышцы расслабляются. – Я вовсе не собираюсь провести в седле целую неделю. Мэверик кивнул, радуясь тому, что задор возвращается к ней. Он снял с лошадиного крупа фляжку, седельные сумки и одеяло. – Пошли. После ужина вы почувствуете себя лучше. – Не думаю, что еда поможет мне, – скептически заметила Синтия. – Конечно. Мэверик восхищался ее решительностью. Но этого ему было мало. Он хотел, чтобы Синтия нуждалась в нем, сознавала свою зависимость. Он надеялся, что будет ухаживать за ней всю ночь. Ведь благодарность творит с женщинами чудеса. Мэверик расстелил одеяло на земле в тени тополя и бросил на него седельные сумки и фляжку. Теперь было самое время отдохнуть и поесть. Как бы он хотел заглянуть в зеленые глаза Синтии и заставить ее понять, что без него она здесь пропадет! Но увы, требовалось еще много усилий, чтобы усмирить Синтию. Она подошла к нему, осторожно ступая. – Я не могу есть. Мне слишком жарко, и я устала. Лучше я сначала искупаюсь. – В реке? – А где же еще? Он улыбнулся: – Отличная мысль. Я с вами. – Нет. Разве вам не надо стеречь наши вещи? – Здесь нет апачей, которые могли бы позариться на них. – Пожалуй, я все-таки не стану купаться, а только умоюсь. Синтия направилась к реке. Здесь было неглубоко. Это ей вполне подходило. Синтии хотелось выполоскать свою блузку. Более того, ей отчаянно хотелось расшнуровать корсет и вообще не надевать его до возвращения в город. И зачем она вырядилась так, будто собралась прогуляться по Центральному парку. Синтия заметила, что Мэверик украдкой наблюдал за ней. Но она не могла отказаться от своих намерений. Конечно, можно было бы дождаться темноты, но она опасалась змей, которые могли бы оказаться в воде. Мэверик принялся распрягать мустангов. – Мне помочь вам? – предложила Синтия. Он оглянулся и, казалось, безразлично бросил через плечо: – Позаботьтесь о себе, а я о мустангах. Синтия не стала настаивать. – Не поворачивайтесь, пока я не скажу, что можно. Мэверик занялся мустангами: он обтер их влажные спины и напоил. Но его не оставляли мысли о Синтии. Оказывается, она еще и стыдлива вдобавок ко всему остальному. Это совсем не похоже на ночную бабочку. Нет, он был не из тех, кто упускает свой шанс. Чего ради изменять своим привычкам? Да и Синтия совсем не простушка. Она знает, как раззадорить мужчину. Говорит, чтобы он не смотрел на нее, а должно быть, хочет, чтобы он ее ослушался. Синтия попыталась сесть на землю, но натруженные мышцы заболели. Она застонала, уперлась руками в прибрежный песок и осторожно опустилась. Она стянула один башмак, потом второй, радуясь тому, что на ней гетры с эластичными подвязками, а не сапоги на пуговках. Скатала снятые чулки, сунула их в башмаки и застонала от наслаждения, опустив ноги в холодную воду. Синтия окунула в поток руки, сложила их лодочкой и напилась, потом плеснула воды на лицо. Ей показалось, что никогда еще в жизни она не испытывала такого наслаждения. И все же даже прохлада воды не приносила Синтии настоящего облегчения, потому что туго обтягивавший корсет буквально врезался в тело. Следовало избавиться от этого мучения. Синтия оглянулась на Мэверика. Похоже, он был полностью поглощен заботами о лошадях. Надо было срочно использовать такую возможность. Синтия начала было приподниматься, но силы оставили се, и она почти что упала. Впрочем, даже сильнейшая усталость не мешала Синтии наслаждаться красотой тихого вечера. Воздух был наполнен ароматом москита и тополиной листвы. Последние лучи солнца окрасили воду в красный цвет. Живя в Нью-Йорке, Синтия и не представляла, сколь обширна и прекрасна эта страна. Более того, она чувствовала внутреннюю связь с этой чужой землей, какой не ощущала ни с каким другим местом. Синтия поднялась и пошла по течению. Теперь до нее уже не доносились звуки, которые производил Мэверик, распрягая и растирая лошадей. Нависшие ветви тополей и густой кустарник на берегу скрывали ее от взоров. Это место подходило для раздевания как нельзя лучше. Синтия укрылась за стволом дерева и быстро сняла блузку. Потом расстегнула юбку, и та соскользнула к ее ногам. За верхней юбкой последовала единственная нижняя. Затем она расшнуровала корсет и сорвала его с себя. От воды тянуло свежестью и прохладой. Синтия вздрогнула и почувствовала, как отвердели ее соски. Ей было так приятно избавиться от многослойной и потной одежды. Синтии так хотелось побыть совсем одной, раздеться полностью и прыгнуть в воду. Но неподалеку маячил Мэверик. Она сложила одежду горкой, потом взяла корсаж и обернула вокруг тела, чтобы прикрыть хотя бы грудь, но застегивать не стала. Синтия украдкой выглянула из-за дерева и не увидела Мэверика. Она стремительно вошла в воду, поплескалась, затем села и застонала от восторга, ощутив под собой мягкий песок дна и прохладу, омывавшую ее тело. Она могла бы оставаться в воде бесконечно долго. Синтия сложила ладони лодочкой и напилась, снова плеснула воды в лицо и позволила ей стечь на грудь. Она отклонилась назад, чтобы вода омыла ее спину, но голову держала высоко над водой, боясь намочить волосы. Потом подалась вперед, стараясь окунуться как можно глубже. Белый батистовый корсаж намок, стал почти прозрачным, и под ним рельефно обозначились ее полные груди. Синтии казалось, что никогда в жизни ей не было так комфортно. Облегчение и наслаждение последовали за усталостью и болью, и она не смогла удержаться от громкого радостного смеха. – Что вас так развеселило? Синтия буквально проглотила свой смех. Она судорожно попыталась стянуть корсаж на груди и резко повернулась. Мэверик стоял на берегу. По-видимому, он уже искупался, потому что волосы его были влажными, как и синие джинсы, облепившие тело и обозначившие упругие и крепкие мускулы. В руках он держал сухую рубашку. – Я подумал, что вы захотите надеть это сегодня вечером, пока ваша одежда высохнет, – почти безразлично сказал он. – Это ваша рубашка? – Да. У меня в седельных сумках оказалась одна запасная. – А вы что будете делать? – Не думаю, что она мне понадобится. – Он усмехнулся. – Возможно, она не понадобится и вам. – Не понимаю, что вы имеете в виду. Но она прекрасно поняла. В последних лучах угасающего дня, бросавших отблеск в глубину его синих глаз, Синтия прочла не высказанное им желание. Ей и прежде доводилось видеть желание в мужских глазах. Но она привыкла не доверять своему впечатлению, как и самим мужчинам. Хаскел Рейнз попытался прибегнуть к насилию. Она отплатила ему. Теперь же в глазах Мэверика она читала нечто иное – не только страсть, но и нежность. Она ощутила одновременно возбуждение и страх, а потом на смену страху пришло желание. – Думаю, понимаете. Он положил рубашку на берег, потом вошел в воду и присел на корточки рядом с ней. – Как вы себя чувствуете? – Лучше. – Вам все еще больно? Она кивнула, внезапно обратив внимание на его красиво очерченные полные губы, синеву глаз и темный блеск волос. – Завтра будет хуже, – предупредил он. – Но мы не будем ехать так долго. – Он протянул к ней руку, потом опустил. – Я могу вам помочь. – Как? – Она была смущена. Мэверик положил руки ей на плечи и принялся медленно их массировать. Синтия закусила губу, чтобы удержаться от слов протеста. Ей нельзя показать своего удовольствия и дать чувствам взять верх над разумом. Его близость волновала ее, ей нравились его прикосновения. Но она не хотела подавать виду. В конце концов, у них всего лишь деловое соглашение и ничего больше. А он просто хотел помочь зеленому новичку. Однако его прикосновения были так приятны, что лишали здравого смысла. Желание росло в ней, распространялось по всему телу. Она хотела продлить удовольствие. – Расслабьтесь, – тихо сказал Мэверик. – Вы напряжены. Его пальцы спустились ниже, к ключицам. Синтия уже почти не контролировала себя. Да и кто на ее месте смог бы сохранить самообладание под руками этого сорвиголовы! – Было бы лучше снять это. – Он потянул за корсаж. Синтия покачала головой, ощущая, что сгущавшиеся сумерки способствовали атмосфере интимности. Чтобы мыслить ясно и трезво, ей необходим был солнечный свет. Она должна была заставить себя вспомнить, что она редактор, а не просто женщина, подпавшая под влияние обаятельного мужчины. Но ничего не получалось – Синтия думала только о том, какое удовольствие она получает. Ее мышцы, уставшие за этот длинный день, проведенный под открытым небом, на солнце, просто млели под его сильными руками. – Что вы так держитесь за корсаж? – Он не застегнут. В его горле зарокотал смех. – Тем легче его снять. Она замерла под его прикосновениями. – Уже почти темно. Кто вас увидит? – Он наклонился к ней так близко, что почти коснулся ее уха. – Клянусь, я никому не скажу. Его теплое дыхание щекотало ее кожу, низкий голос вибрировал. И от этого вдоль ее спинного хребта бежали сладкие мурашки и возникало желание сбросить всю оставшуюся одежду. Синтия расслабилась и потеряла бдительность. Теперь она уже забыла, что недавно ощущала боль во всем теле. Его руки обладали какой-то магией. – Если вы не напишете об этом в своей книге, то никто ничего не узнает. Его голос стал хриплым. Потом он легонько прикусил мочку ее уха. – О! – Все ее тело откликнулось на его ласку. – Не делайте этого! – Почему? – Он снова легонько прикусил ее ухо. – Это неприлично. Он запрокинул голову и расхохотался: – Вы непредсказуемы! – То же самое я могла бы сказать и о вас. – Не возьму в толк почему. – Он снова принялся массировать ее. – Я с самого начала вам сказал, чего я хочу. – Но вам известно, что мне надо. – В таком случае не будем терять времени. Он стряхнул с нее корсаж. Теперь его руки оказались на ее обнаженной груди, он прижался к ее спине и принялся покрывать горячими поцелуями шею. Мгновением позже он обвил ее тело ногами. Синтия ощутила его возбужденную плоть, сильные мускулы бедер и жесткие волосы на груди. Она была в ловушке, но не сопротивлялась. Ее тело отвечало на этот призыв, на каждое его прикосновение. Он вел себя так же стремительно и уверенно, как собака, поймавшая кролика. – Вам ведь приятно? Разве нет? Он ласкал ее груди до тех пор, пока соски под его ладонями не превратились в плотные бутоны. Потом снова осыпал ее поцелуями. – Повернитесь ко мне лицом. Синтия вздрогнула. Она попыталась оторвать его ладони от своей груди. Но он оказался намного сильнее, чем она предполагала. – Вы предпочитаете играть в игры, да? Он слегка прикусил ее шею, из его горла вырвался звук, похожий на рычание. – Прекратите! Синтия почувствовала, что ей давно следовало это сказать, но собственное тело предало ее. Она попыталась отстраниться, но он привлек ее ближе к себе. Никогда в жизни она не испытывала такой тяги к мужчине. Что сотворил с ней этот Мэверик Монтана? Неужели она наконец почувствовала, что такое Дикий Запад? – Вы правы. Он убрал руки с ее груди, но приподнял и заставил лечь лицом к себе. С минуту она оставалась покорной и неподвижной, продолжая удивляться его напору и стремительности. Затем хотела оттолкнуть его, но он воспринял это как поощрение. Мэверик заставил ее прижаться спиной к дну, придерживая руками голову над водой. Потом она оказалась под ним и он принялся покрывать ее лицо страстными поцелуями. Он прижимался к ее обнаженной груди. Сильное мускулистое тело Мэверика оказалось между ее ног. Его горячие губы целовали, покусывали, дразнили и возбуждали ее, пока она не попыталась уклониться, откинув голову назад. – Не играйте со мной, Синтия. Он снова прижался к ней так, что она ощутила твердость его восставшей плоти. – Дайте мне поцеловать вас. – Вы и так меня целуете, – прошептала она, задыхаясь. – Не говорите, что не желаете, чтобы я овладел вами. Мэверик принялся целовать ее в глаза и нос, потом снова в губы. Синтия укусила его. Он заворчал, потом хмыкнул: – Думаю, мы подходим друг к другу. – А я думаю, что пора вам отпустить меня. – Наконец-то Синтия осознала, как далеко все это может зайти. – Вы причиняете мне боль. – Простите, я забыл. Мэверик тотчас же отрезвел и откатился в сторону. – Можем мы наконец пообедать? Я проголодалась. Синтия сделала усилие, чтобы отвлечь его. Мэверик кивнул, потом медленно прикрыл ее груди. Она выпрямилась и глубоко втянула воздух. – Думаю, усталость и боль лишили меня разума. – Вам незачем думать. Ваши инстинкты вас не обманывают. – Он улыбнулся. – Вам только необходима практика. И побольше. – Практика? – Вы понимаете, о чем я. Мэверик приподнял кристалл яки и стал разглядывать его, держа на ладони. Потом задумчиво погладил шелковый шнурок, на котором тот висел и заглянул ей в глаза: – На что вам такая вещица? Я не думал, что серебро и хрусталь в вашем вкусе. А как насчет золота и изумрудов под цвет ваших глаз? – Это подарок. Он нахмурился: – От мужчины? Вас кто-то ждет здесь? Такого подарка не сыщешь в Нью-Йорке. – Это мой талисман, камень удачи. Его бровь взметнулась вверх. – Откуда он у вас? – Подарок от одного писателя. Мне его прислали. – Мужчина? Она нахмурилась: – Вы ведь не поверите, если я скажу, что женщина. Да? – Нет. И что это за мужчина? Мэверика пожирала ревность. Он чувствовал себя болваном. С самого начала ему следовало бы догадаться, что у нее есть мужчина. Нет, много мужчин. Вероятно, у нее есть подарки более изящные и ценные. Почему же она носит это дешевое украшение, а не изысканные драгоценности? Должно быть, этот кристалл представлял для нее особую ценность. А это означало, что он подарен дорогим для нее человеком. Мэверику захотелось сорвать кристалл с ее шеи и бросить в реку. Вместо этого он сжал его в кулаке. – Сеанс массажа еще не закончен. – Я больше не вынесу, – застонала Синтия. Это было лукавство: она жаждала его прикосновений, хотела вкусить еще больше от Дикого Запада, Мэверик будил в ней непривычные ощущения. С ним она становилась такой же дикой, как и он сам. – В таком случае отложим это на потом, – согласился Мэверик. Она отогнула его пальцы, сжимавшие кристалл. Ей показалось, что он не хотел выпускать его из руки. По-видимому, он был против того, чтобы она его носила. Но почему? Мэверик помог ей встать и подняться на берег. Вода стекала с нее, струилась по ее телу, но он уже держал наготове свою сухую рубашку. Это выглядело соблазнительно, но она заколебалась, не решаясь надеть что-нибудь, принадлежащее ему. Однако липнущее к телу насквозь промокшее белье было еще хуже. – Снимите все, Синтия, – манил Мэверик. Она все еще не решалась, потом подумала, что темнота надежно скроет ее наготу, быстро выскользнула из мокрого корсажа и потянулась за рубашкой. – Снимите панталоны, – предложил Мэверик. – Но я не могу раздеваться при вас. – Темно. Многого я не увижу. – Увидите достаточно. – Хотите надеть рубашку? Мэверик уже далеко продвинулся к намеченной цели: он снял ее корсет, теперь заставляет снять панталоны. Но ему и этого мало. Он хотел видеть ее обнаженной. Синтия сделала шаг в сторону. Мэверик поймал ее за талию, привлек к себе, его пальцы судорожно расстегивали пуговицы на ее панталонах. Смущенная и испуганная, она пыталась вырваться, но он опередил ее. Отяжелевшие от воды панталоны легко соскользнули на землю. Теперь Синтия стояла перед ним обнаженная, разгневанная и возмущенная. Мэверик рывком привлек ее к себе. – Нет! Она сопротивлялась, чувствуя его решительность. Он снова начал массировать ее натруженные за день мускулы. Синтия застонала: – Нет, Мэверик. Мне больно! Он поднял голову: – Вы знаете, как держать мужчину на коротком поводке. Да? – Но вы сделали мне больно. – Прошу прощения. – Он опустил руки. – Не стану вас принуждать ни силой, ни хитростью. Он нежно поцеловал ее в макушку и набросил рубашку на плечи. – Вам лучше одеться, а я приготовлю ужин. Мэверик повернулся и зашагал по берегу реки. Глава 5 Тремя днями позже Синтия и Мэверик въехали в Тьюлу, маленькую деревеньку к югу от Агу-Приета в Мексике. Глинобитные строения с плоскими крышами отбрасывали тени на колодец в центре площади. Куры тихонько квохтали, беседуя друг с другом, и раскапывали землю вокруг колодца. Белый крест венчал церковь. Ветер гнал пыль по плотно утрамбованной земле, закручиваясь в небольшие смерчи. Ослик, привязанный возле таверны, то и дело топал копытом и отмахивался хвостом от мух. В воздухе стоял запах дров, предназначенных для очага и приготовления пищи. Ничто не нарушало покоя сиесты. Ничто не портило монотонности красок. Собственно говоря, вся деревня была цвета песка. Все было однотонным, кроме ярко-красного атласного платья девушки и окраса собаки. Девушка и собака шутливо, соревновались, и, похоже, собака проигрывала. Девушка тянула платье в одну сторону, а собака, ухватившая ее за подол, – в другую. Они рычали, скалили белые зубы и трясли головами, раскачиваясь взад и вперед. Должно быть, когда-то платье это было предметом роскоши. Девушка оправляла узкие бретельки, сползавшие с плеч и открывавшие ее тело. При этом каждый раз собака получала преимущество. Впрочем, это была девочка лет одиннадцати, маленькая и стройная. Головку ее венчала копна ниспадавших ниже пояса темных волос, похожих на гриву. Черная собака тоже была маленькой и поджарой. – Похоже, это соревнование равных по силе, – прокомментировал Мэверик. Он хмыкнул, и они проехали мимо. – Соревнование! – Синтия порывисто вздохнула. – Похоже, что эту бедную маленькую девочку сейчас съедят живьем. Где же ее родители? Эй, кто-нибудь! – Да успокойтесь вы! – усмехнулся Мэверик, думая о том, что они очень сблизились за время путешествия. Не будь она такой усталой, не страдай так от боли и ломоты во всем теле, их дружба была бы, пожалуй, еще нежнее. – Мэверик, вы должны спасти ребенка, – не успокаивалась Синтия. Он огляделся, гадая, где могли быть ее родители. Было похоже, что девочка знала, как справиться с собакой. Возможно, они часто играли в эту игру. И все же собака могла ее укусить. – Если вы не вмешаетесь, это сделаю я, – нетерпеливо требовала Синтия. – Да не волнуйтесь вы. Я помогу девочке. Они подъехали ближе, но ни девочка, ни собака не обратили на них внимания. Поединок продолжался. Девочка резким движением подтянула бретельку своего платья. Собака воспользовалась этим и рванула платье к себе. Девочка не удержалась на ногах и распласталась на земле. – Ах ты, шелудивая, блохастая, беззубая, бездомная, желтопузая тварь. Одно только название что собака! Ома потянулась за алым башмачком на высоком каблуке. – Я проучу тебя за то, что ты рвешь мое любимое платье! В ответ на эту угрозу собака зарычала и принялась тянуть подол что есть силы. Девочка ударила ее ногой по носу. Собака заскулила, но не выпустила платья. Девочка снова ударила собаку, та взвыла от боли и убежала, поджав хвост. – Ты будешь помнить этот урок, жалкая, глупая, бездомная псина! Девочка вытряхнула из туфельки песок. Выставив маленькую ножку, она надела туфельку на кончики пальцев, примеряя, насколько удобно та сидит. Потом поднялась, покачалась на каблуках, разгладила юбку и в очередной раз поправила бретельки. И тут она заметила двух незнакомцев. – Вы, толстые и неповоротливые! Не могли набросить лассо на эту жалкую тварь и повесить ее на самом высоком дереве? Синтия и Мэверик в изумлении уставились на маленькую дерзкую замарашку. Она ответила им пристальным взглядом. – Что вы так смотрите? Знаю, что у меня хорошенькое платьице, но вам оно не достанется даже за ваши североамериканские доллары с орлами. – Похоже, ты не нуждалась в помощи, – снисходительно, но дружелюбно заметил Мэверик. – Я все делаю сама. – Девочка подобрала подол, чтобы он не волочился по пыли, потом снова обратилась к Мэверику и Синтии: – Что вам здесь надо? Напрашиваетесь на неприятности или хотите промочить горло? У меня есть мононгахольское виски, но это влетит вам в копеечку. – Ты пытаешься нас смутить? – снисходительно усмехнулась Синтия, понимая, что у девочки не могло быть американского виски. Девочка нахмурилась: – Думаете, если будете говорить медленнее, у вас на языке разведутся мухи? Синтия непонимающе заморгала: – Что ты хочешь сказать? – Она из Нью-Йорка, – объяснил Мэверик. Он ни с кем не хотел ссориться в этой деревеньке, даже с ребенком. Девочка внимательно оглядела Синтию. – Слышала, что у вас, янки, есть рога и копыта. Мэверик хмыкнул: – Где ты научилась так бойко лопотать по-английски? – А где ты научился ездить верхом? – Девочка снова помрачнела. – Лучше занимайся своими делами и не суйся в мои. – Где твои родители? Они поблизости? – спросил Мэверик, спрыгивая с лошади. – А твои где? – Девочка выпятила нижнюю губу. – Мы здесь кое-кого ищем. – Кто вам нужен? – Девочка подошла к ним поближе. – Я всех здесь знаю и хорошо говорю по-английски. Она уперлась руками в бедра. Мэверик сдался: – Я ищу девочку примерно твоих лет. Он тоже положил руки на бедра. – И что ты собираешься с ней делать – купить, продать или на что-нибудь выменять? Неожиданно Синтия обратила внимание на то, что Мэверик и девчушка поразительно похожи друг на друга. – Мне просто надо найти девочку по имени Розалинда, а имя ее матери – Мария Саленда. Девочка очень удивилась и широко раскрыла глаза. Она хотела было убежать, но потом передумала. – А зачем она вам? – Ну это уж мое дело. – Мэверик бросил беглый взгляд на Синтию и снова сосредоточил внимание на девчушке: – Ты ее знаешь? – У вас есть деньги. Я могу их ей передать. Мэверик покачал головой: – Мне надоели твои фокусы. Пойду, поговорю с кем-нибудь, у кого есть ясные ответы. Вероятно, ваш священник все знает. – Мария умерла! И Розалинда тоже! А теперь убирайся! – прокричала девочка. Она сбросила туфли и помчалась с такой скоростью, на какую была способна. – В чем дело? – спросила Синтия, недоуменно глядя на Мэверика. – Давайте побеседуем с отцом Баптисте. Он помог Синтии спрыгнуть с мустанга, стараясь не потревожить ее натруженные мышцы. – Думаю, я должен кое-что вам объяснить. – Это самое меньшее, что вы можете сделать. – Может быть, вам лучше узнать это от отца Баптисте. – Наверное, вы не хотите мне говорить. – Не горю желанием. – И все же вам придется это сделать. – Но не сейчас. Они приблизились к церкви и вошли в прохладное святилище. В помещении никого не было. – Сиеста, – пояснил Мэверик и покачал головой. Стоило пускаться в столь дальний путь, чтобы у финиша так долго ждать. Вдруг порывом ветра распахнуло дверь. Гулкое эхо от удара о стенку прокатилось по всей церкви. – Надеюсь, в этом нет дурного предзнаменования, – сказала Синтия, поворачиваясь к выходу. Неожиданно послышался чей-то голос: – Кто там? Человек в черном облачении священника выступил из-за настенного гобелена. На шее у него висел простой крест. – Вы похожи на отца Баптисте. – А вы, должно быть, Мэверик Монтана. Человек улыбнулся и направился к ним. Он был низкорослым и плотным, с коротко подстриженными темными волосами, кое-где посеребренными сединой. – Это так. – Синие глаза Мэверика сузились. – Как вы меня узнали? – Я жду вас давно. – Отец Баптисте бросил взгляд на Синтию: – Миссис Монтана, вы как раз та, кто нам нужен. Она изумленно заморгала: – Мне жаль вас разочаровывать, но я Синтия Тримейн. Я издатель и путешествую с Мэвериком только потому, что он обещал мне поведать историю своей жизни. Синтия улыбнулась, чтобы избавиться от неловкости, потому что, как известно, леди не путешествуют в обществе головорезов. – Поведать что? – переспросил отец Баптисте. – Я здесь по собственным делам. Вот и все, – смутилась Синтия. Отец Баптисте посмотрел на Мэверика. – Мы познакомились с леди в поезде, в Ринконе, – объяснил Мэверик. – И все же именно она вам и нужна. – Отец Баптисте оглядел их по очереди и, судя по всему, остался доволен. – Но я подозреваю, что вы это сами понимаете. – Что вы хотите сказать? Синтии все больше не нравился этот разговор. Она чувствовала себя неловко, как будто оказалась в двусмысленном положении. – Розалинда, – задумчиво проговорил отец Баптисте. – Мы совершили долгое путешествие. – Мэверик посмотрел на свою пыльную одежду. – Устали, Хотим пить. Синтии ничего не известно ни о Розалинде, ми о Марии. Я думал, что она все узнает о них от вас. – Я слышал, что вы отважны, – хмыкнул отец Баптисте. Мэверик ухмыльнулся: – Легко быть храбрым, если нечего терять. Кроме того, когда речь заходит о женщинах и детях, мужская отвага ни при чем. Отец Баптисте понимающе кивнул: – Пойдемте. У меня за церковью небольшой садик. Там есть стол и стулья. Я принесу вам еду и питье. – Не стоит вас затруднять, – сказала Синтия. – Я уверена, что мы можем... – Благодарю, – ответил Мэверик, поспешно открывая дверь и подталкивая Синтию к выходу. – Сомневаюсь, что у отца Баптисте есть еще и еда для гостей, – сказал он, когда дверь за ними закрылась, – но было бы невежливо пренебречь его гостеприимством. – Возможно, вы правы, – согласилась Синтия. Она оглядела открывшуюся взору деревню. – Я начинаю понимать, что будет дальше. – И что же? – спросил Мэверик с беспокойством. – Вы не собираетесь рассказывать мне вашу историю. Предпочитаете, чтобы ее рассказали другие. Мэверик покачал головой: – Может, хватит играть в игры? – В какие игры? – Вы никогда не уступаете? Да? – Я хочу услышать вашу историю, и все. – В таком случае вы сейчас узнаете ее часть. – Он хмыкнул. – Я не такой плохой, как вам может показаться. Она ущипнула его за руку: – Хвастун! Они пришли в садик раньше отца Баптисте. Послеполуденное солнце согревало все вокруг. Здесь росли ослепительно яркие цветы. Воздух наполнял аромат влажной земли и растений. Лениво жужжали насекомые. На мескитовом дереве сидел попугай с ярким оперением. – Поглядите на эту птицу! – воскликнула Синтия. Попугай раскрыл мощный клюв, издал какой-то звук и улетел. – Красивый? – Отец Баптисте поставил поднос на резной стол. – Эти птицы встречаются в здешних местах и севернее. – Я думала, они обитают в Южной Америке. Синтия следила за птицей, пока та не скрылась из виду. – Но вы углубились гораздо дальше на юг, чем полагали. – Отец Баптисте указал рукой на стол: – Присоединяйтесь. Он расправил на столе пеструю скатерть и положил на нее салфетки. Синтия и Мэверик сели на тяжелые резные стулья. – Горячие сладкие тамали [1] . Отец Баптисте поставил тарелки и снял с подноса керамический горшок. Потом расставил на столе стаканы из зеленого стекла и такой же кувшин с водой, добавил тарелку с кукурузными лепешками-тортильо и миску с черными бобами, приправленными красным и зеленым перцем и улыбнулся: – Пожалуйста, ешьте, не стесняйтесь. Если желаете что-то покрепче, тогда вам лучше пойти в таверну. – Нет, это чудесно. Синтия выпила махом полстакана родниковой воды. 1 Тамали – мексиканское блюдо, пресные лепешки из кукурузной муки, начиненные перцем чили. Отец Баптисте снова наполнил ее стакан. Мэверик взял тамали, развернул трубочку и откусил. Синтия осторожно последовала его примеру. Казалось, лепешка была сладкой, но тотчас она почувствовала, как горит у нее во рту, и схватила стакан с водой. Мэверик усмехнулся: – Слишком острое? Она кивнула, не в силах говорить, глаза ее наполнились слезами. Отец Баптисте забеспокоился: – Мы привыкли к этому вкусу. Я не думал, что так выйдет. Вы в порядке? – Да. Синтия сделала еще одну попытку. Она с ужасом наблюдала, как Мэверик с хрустом пожирает перец. Похоже, для него это было обычное дело. Утолив голод, Мэверик откинулся на спинку стула. – Благодарю вас. Давно не ел так вкусно. – Да, это изысканные блюда, – вторила ему Синтия. – Благодарю вас за то, что накормили нас. – Для меня это удовольствие, – Отец Баптисте подался вперед. – А теперь поговорим насчет моей телеграммы. – Прошу прощения, но, мне кажется, сперва стоит поговорить о другом, – перебила Синтия. Мэверик с изумлением посмотрел на нее. – Девочка из этой деревни, на мой взгляд, одевается совсем не по возрасту. На вид ей не больше одиннадцати. Когда мы приехали, она боролась с собакой. А что, если бы та укусила ее? – Вы познакомились с Розалиндой, – объяснил священник и откинулся на спинку стула. – И что вы о ней думаете? – Так это была Розалинда? – изумился Мэверик. Он сделал стремительное движение и чуть не опрокинул свой стакан с водой. Отец Баптисте кивнул. – Но я думал, что еду спасать одинокого, запуганного, беззащитного ребенка, – разочарованно протянул Мэверик. – А эта девочка – дикарка. Вы бы поглядели, что она вытворяла с несчастной собачонкой! – Она умеет добиться, чего хочет, – ответил отец Баптисте. Мэверик покачал головой: – Эта девочка не может быть Розалиндой, она совсем не похожа на Марию. – Это верно, – ответил отец Баптисте. – Мария была мятущейся душой. Розалинде удается побороть демонов, мучивших ее мать. – Что вы хотите сказать? – спросил Мэверик. – Сами увидите. – Не будете ли вы так любезны объяснить, что здесь происходит? – потребовала Синтия. – Хотите, чтобы я тоже поведал часть истории? – спросил отец Баптисте у Мэверика. – Да. – Тогда сначала расскажите вы, а я закончу, – Отец Баптисте, дотронулся до креста на шее, – Вероятно, вы удивляетесь, почему я так отлично говорю по-английски. Я из Мехико. Знаю несколько языков. Меня готовили к... Но сейчас это уже не важно к чему. Я здесь для того, чтобы побороть грех гордыни и высокомерия. – Он тяжело вздохнул. – Пока я не научился чувствовать свою боль, я понимал страдания других только в той мере, в какой они могли послужить пищей для моего интеллектуального опыта. Синтия подалась вперед: – Это поразительно! Так вы интересуетесь литературой, хотели бы написать книгу? Я намерена основать свой издательский дом. Возможно, ваш опыт, давшийся вам столь большой ценой, сможет помочь другим. Мэверик бросил на нее хмурый взгляд. – Не искушайте меня, – ответил отец Баптисте – Прежде я ухватился бы за эту мысль. Я был гордым и высокомерным. – Но нет ничего дурного в том, чтобы помочь другим, – сказала Синтия. – Книга могла бы оказать им хорошую услугу. – Вы так считаете? Лицо отца Баптисте приняло задумчивое выражение. – Я многому научился от людей за те шесть лет, что прожил в этой деревне. Я подумывал о том, чтобы написать книгу, но считал это проявлением своей гордыни... – Чепуха! Вы ведь могли не подписывать ее собственным именем, а деньги использовать для добрых дел. – Синтия, – Мэверик нахмурился и возвысил голос, – зачем вы пытаетесь втянуть священника в свои игры? – Что вы хотите сказать? – спросил отец Баптисте. – Мэверик не читает книг, – пояснила Синтия. – Естественно, он не понимает значения печатного слова. Но мы-то с вами знаем, что это такое. – Я был бы счастлив поддерживать контакт с вами, – ответил отец Баптисте с улыбкой. – Я хочу знать все о жизни Розалинды. Она немного научилась английскому от матери, пока жила в Агу-Приета. – Понимаю, что вы хотите сказать, – усмехнулась Синтия. – Должно быть, учить для вас радость. – Это так. – Возможно, вам бы хотелось издать какое-то пособие. – Хотелось бы. И я был бы рад обсудить это, – оживился отец Баптисте. – Если ваше сердце умеет чувствовать, что хорошо, а что нет, – сказала Синтия, – думаю, вам не о чем тревожиться. – Синтия! – Мэверик нервно сжимал свой стакан с водой и смотрел на нее сердито. – Вы уже раздаете советы священникам? – Я просто подумала, что ему было бы уместно написать книгу, – оправдывалась Синтия. Отец Баптисте усмехнулся: – Не ссорьтесь. О книге мы поговорим позже. А теперь вернемся к животрепещущим вопросам. Ну, Мэверик, вы начнете? – Ладно, – ответил Мэверик, гипнотизируя Синтию суровым взглядом, потом отвел его и засмотрелся на что-то, едва видное вдали. – Я буду краток. В свое время мне довелось жить в южной части Нью-Мексико и в Аризоне, но иногда приходилось бывать и в северной части Мексики. Тогда я и встретил Марию Саленда, которая подавала напитки в лучшей таверне Агу-Приета. Была она так хороша, что не выразить словами. Ни один мужчина, увидевший ее хоть раз, не мог забыть. Отец Баптисте кивнул. – Она вовсе не была шлюхой, но мужчины не давали ей покоя. У нее был выбор. И она выбрала меня. – Так Розалинда – ваша дочь? – Синтия начала кое-что понимать. – Я ничего не знал о Розалинде до тех пор, пока отец Баптисте не прислал мне телеграмму. – Мария ничего вам не говорила? – спросила Синтия. – Она с самого начала понимала, что я перекати-поле. – У нее была гордость, – заметила Синтия, проявляя нечто вроде женской солидарности. – На этот счет ничего не могу сказать, но клянусь, что о Розалинде я ничего не знал, пока не получил телеграмму. Мэверик подался вперед: – Я и сейчас не уверен, что она моя дочь. У Марии не было недостатка в поклонниках. Синтия тотчас же с болью вспомнила, как Мэверик и Розалинда стояли напротив друг друга в одинаковых позах, положив руки на бедра и оглядывая друг друга с головы до ног. Да, они вполне могли быть отцом и дочерью. Красивая женщина. Одичавший ребенок. Головорез. И даже священник с прошлым. Рядом с ними она почувствовала себя незначительной и бесцветной. Неужели ей предстоит только редактировать и издавать книги, повествующие о жизни других людей? Синтии тоже захотелось испытать что-то волнующее и необычное в своей жизни, чтобы Мэверик много лет спустя вспоминал о ее красоте и страсти и говорил о ней с таким же благоговением. – И все-таки вы поспешили на помощь Розалинде, – сказал отец Баптисте. – Мне была невыносима мысль о том, что девочка попадет в приют или станет разменной монетой в руках безжалостных людей. – Мэверик оглядел сад. – Я решил, что она чувствует себя одинокой после смерти бабушки. Я подумал, что она нуждается во мне. – Падению предшествуют гордыня и высокомерие, – сказал отец Баптисте. – Но возможно, они направляют нас на тот путь, о котором мы и не помышляли раньше, – возразила Синтия. Отец Баптисте улыбнулся: – Позвольте мне рассказать эту историю дальше, потому что Розалинда нуждается в отце, хотя пока еще не сознает этого. Лицо Мэверика приняло скептическое выражение. – Все это я узнал от Розы, матери Марии, и от самой Марии, – продолжал отец Баптисте. – Роза была индианкой из племени яки. Она была местной curandera, то есть мудрой женщиной, целительницей и знатоком трав, но рано умерла. – Продолжайте. – Синтия была заинтригована рассказом. Это было как раз то, что она хотела бы услышать, когда сидела в своем офисе в Нью-Йорке. – Да, Мэверик, Мария знала, что вы перекати-поле, но она вас любила и хотела иметь от вас ребенка, потому и появилась Розалинда. Отец Баптисте глотнул воды из своего стакана. – Как я уже сказал, Мария была редкостной красавицей, но она родилась и жила в этой глухой деревушке и мало что знала о мире. Появлявшиеся здесь мужчины обращали на нее внимание, когда она была еще ребенком. Среди них были богатые и влиятельные. Встречались и бандиты. Эти мужчины были слишком высокого мнения о себе, чтобы предложить девушке брак, они готовы были только купить ее. К тому же многие из них уже имели семьи. Местные жители если и предлагали ей руку и сердце, то получали отказ, потому что она привыкла, чтобы за ней ухаживали и делали ей подарки. Рассказ священника вес более зачаровывал Синтию. Отец Баптисте покачал головой: – В конце концов Мария оставила Тьюлу и уехала с каким-то молодым человеком в Агу-Приета. Некоторое время он жил с ней, потом исчез. Возможно, его убил соперник. После этого Мария меняла мужчин как перчатки. – Возможно, она так и не забыла своей первой любви, – вступила в разговор Синтия. – Возможно, – согласился отец Баптисте, – но я знаю, что она хотела, чтобы ее любили в родной деревне, как ее мать-curandera. И в то же время она стремилась к более увлекательной и беззаботной жизни. Но вскоре Мария поняла, что никто не интересуется красотой ее души. Все хотели только использовать ее. Одни желали ее как женщину, другие хотели сделать Марию инструментом в борьбе друг с другом. В конце концов она утратила иллюзии, потеряла надежду найти настоящую любовь и решила завести ребенка. – Отец Баптисте посмотрел на Мэверика: – И тут появились вы – красивый, не похожий на других бродяга, не скрывавший, что ему не сидится на месте. Вы ничего ей не обещали, только пытались скрасить ее одиночество. Мэверик кивнул, и лицо его стало печальным. – После рождения Розалинды Мария была счастлива, но недолго. Мэверик скрылся, исчез навсегда. Красота ее начала увядать, она стала пить, хоть и понимала, что это неразумно. Мужчины, появлявшиеся в ее жизни, ревновали Марию к ребенку. Они обращались с ней плохо. Тогда Мария вместе с дочерью вернулась сюда. Односельчане презирали ее как падшую женщину. У нее было много поклонников, но им нужны были только виски и сладкие слова. Мария умерла рано от спиртного и бесчисленных мужчин, когда Розалинде было восемь лет. Розы не стало несколько месяцев назад. – Отец Баптисте тяжело вздохнул. – Розалинда чтит память матери и бабушки. Она привлекательная девочка, но не такая красивая, как мать. Мэверик сжал руки, лежавшие на краю стола. – Мне горько было узнать все, что вы рассказали о Марии. Я хотел бы, чтобы ее жизнь была счастливее. Она никогда не говорила, что любит меня. Ни слова не сказала о ребенке, – Он помолчал. – Я даже не уверен, что Розалинда – мое дитя. Но это не имеет значения. Я не хочу, чтобы она была несчастной. Отец Баптисте улыбнулся: – Розалинда никому не позволит унижать себя. Она curandera, хотя так молода. Девочка обладает большой властью. Мудрая женщина из племени яки ценится не ниже, чем священник. Любые правила вступают здесь в силу только тогда, когда в них принимают участие и католический священник, и старейшины яки. – Вы заблуждаетесь, утверждая, что магическая сила передается в этой семье через поколение. То, что было силой в Розе, стало слабостью в Марии, хотя ее редкостная красота сделала ее доступной женщиной. Но мне кажется, что в Розалинде много от ее отца, – вступила в разговор Синтия. – Трудно поверить, что эта дикарка – мой ребенок, – сказал Мэверик, – но я не отвернусь от дочери Марии, если ей нужна моя помощь. – Он улыбнулся. – Правда, непохоже, что эта девочка в ярко-красном платье нуждается в чьей-нибудь помощи. Отец Баптисте покачал головой: – Она только прикрывает свою боль и одиночество бравадой. Ей не хватает матери. Розалинда раньше времени повзрослела. Бедняжке нужна семья. Священник замялся. – Она наполовину англосаксонского происхождения. Ее мать была здесь притчей во языцах. Не думаю, что многие предложат ей руку и сердце. И все же как целительницу ее будут уважать в этой деревне. Но вы можете дать ей другую жизнь. Я верю, что вы ее отец, и считаю, что у нее должна быть семья. Мэверик принялся нервно вертеть в руках стакан с водой. – Вы возьмете ее с собой? – спросил отец Баптисте. Синтия затаила дыхание. – Ради памяти Марии я это сделаю. Мэверик поставил свой стакан. – У меня есть ранчо. Я не женат. И похоже, я не лучший кандидат в отцы. – А как насчет Синтии? – спросил отец Баптисте. – Насчет меня? – Синтия беспомощно подняла руки. – У меня нет опыта в деле воспитания детей, особенно таких своенравных. Кроме того, я останусь с Мэвериком только до тех пор, пока не закончу книгу о нем. Отец Баптисте улыбнулся: – Розалинда многому могла бы научиться у вас. – Но разве Розалинда захочет уехать отсюда? Похоже, она привыкла к этому образу жизни, она стала частью этой деревни. – Возможно, она и не захочет покинуть свой дом, – согласился Мэверик. – Посмотрим, – ответил отец Баптисте, вставая. – Знаю, что вы оба устали, поэтому не будем решать сейчас. Вы можете снять комнаты над таверной. А я устрою вашу встречу с Розалиндой в ее доме сегодня же вечером. Мэверик тоже поднялся с места: – Благодарю за помощь. А вы уверены, что увезти Розалинду отсюда – это правильно? – Но неужели вы согласны оставить спою дочь здесь? – Мария ведь все знала, да? – Что вы хотите сказать? – спросил отец Баптисте. – Она хотела, чтобы вы связались со мной в случае, если Роза умрет до того, как девочка станет взрослой? – Да. – Она знала, что эта частица ее всегда останется со мной. – А вы с ней. Синтия почувствовала, как по телу ее пробежал холодок. Она ревновала Мэверика к этой давно умершей женщине, которая все еще удерживала его через ребенка. Синтия не могла справиться с этим неприятным чувством. Она ощущала себя ничтожной перед лицом столь сильной любви и глубокого горя. – Мы не можем заставить Розалинду уехать с нами, – задумчиво сказал Мэверик. – Это было бы, неправильным. Мы дадим ей возможность решить все самой. – Вы можете предоставить ей право выбора, – сказала Синтия, – но, думаю, она поступит так, как захочет, а если что-нибудь будет противоречить ее желанию, тотчас же наведет порядок, все поставит на место одним движением своей туфельки на высоком каблуке. – Не думаю, что она станет считаться с какими-нибудь правилами, кроме тех, что установит сама, – хмуро заметил Мэверик. Глава 6 – Мне кажется, что вы потащили меня к югу от границы Штатов не с лучшими намерениями, – сказала Синтия, опередившая Мэверика и теперь толкавшая хлипкую дверь таверны. В ее голосе и движениях проскальзывал гнев. У Синтии было время на то, чтобы принять горячую ванну и отдохнуть в относительно комфортабельной постели. Ее тело перестало болеть, одежда была выстирана и пахла чистотой и свежестью. Она уже дважды вкусно и сытно поела и впервые за много дней чувствовала себя хорошо. Лучи заходящего солнца окутали Тьюлу розоватым сиянием. Легкий вечерний ветерок развеял остатки дневного зноя. Перед домом сидел молодой мужчина: он пощипывал струны гитары и пел песню на языке яки. Женщины столпились возле колодца и болтали. Группа мужчин направлялась к таверне. Они оживленно разговаривали и жестикулировали. – Я вам ни разу не сказал, почему еду в Мексику. – Мэверик почти оправдывался перед Синтией. Он чувствовал себя виноватым, и это было ему неприятно. – Но вы решили, что недурно иметь под боком женщину, когда заберете своего ребенка. Так? – Она бросила на него сердитый взгляд. – Признаю, что такая мысль приходила мне в голову. – Я поехала с вами не для того, чтобы стать нянькой, и вы это знаете. Но вы вообразили, что я буду делать все, что вам захочется... – Она умолкла и почувствовала, что краснеет. – Вы же знаете, что вместе нам хорошо. – Он остановился рядом с ней. – Я достаточно ясно выразила свое желание. – Я тоже. – Ничего подобного. – Ее зеленые глаза метали молнии. – Вы ни слова не сказали о ребенке, о своем неожиданном отцовстве, которое не оставит вам времени для работы над книгой. – У меня всегда найдется время для вас. – Мэверик почувствовал, как в нем поднимается гнев. – Розалинда, возможно, не пожелает ехать с нами. – Дело не в этом. – Она сжала кулаки. – Вы знаете, что я не поехала бы с вами, если бы знала о Розалинде. Вам просто была нужна любая женщина, способная заботиться о вашем ребенке. – Вы кипятитесь из-за пустяка. – Это Розалинду вы называете пустяком? – Да, она не подарок, с ней хлопот не оберешься, но это не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами. Мэверик подошел к Синтии ближе, стараясь подавить ее своим ростом и мощью. – Кроме того, это вы начали свои игры в издателя и писателя. Вы втянули в них даже отца Баптисте. Неужели у вас нет никаких нравственных устоев? – Нравственных устоев? Она ударила его по щеке, потом в ужасе отступила назад. Никогда в жизни Синтия не поднимала руку на другого человека, если не считать случая с Хаскелом Рейнзом, но то была самозащита. Ей было отвратительно насилие. Мэверик потер щеку. – Вы привыкли все делать по-своему. Да? – Прошу прощения. Это совсем на меня не похоже. – В чем дело? – Я уверена, что отец Баптисте найдет кого-нибудь, кто проводит меня обратно в Лордсберг. Желаю вам удачи с Розалиндой. Думаю, вы найдете женщину, способную помочь вам в воспитании дочери. Она резко повернулась, чтобы уйти, но он удерживал ее. – Если хотите устроить сцепу, валяйте! Мэверик приблизил к ней лицо, потирая ее руки вверх и вниз. Синтия попыталась уклониться. – Пустите меня! – Теперь вам от меня не убежать. – Он помрачнел. – Я буду целовать вас до тех пор, пока вы не потеряете сознание, и сделаю это на виду у всех, чтобы показать вам, чего я от вас хочу. – Что вы имеете в виду? Синтия смущенно заметила, что прохожие останавливаются и глазеют на них. – Вы отлично понимаете, что я хочу. Мэверик склонился к ней ближе. Синтия ощутила его теплое дыхание на своем лице. Но вдруг он оттолкнул ее. – Я устал от ваших игр. Вы хотите, чтобы я произнес это вслух? – Мэверик придвинулся еще ближе и понизил голос. – Я хочу вас. Ужасно. Отчаянно. И вы чувствуете то же самое. – Вы желали Марию так же сильно? – дерзко спросила Синтия. Она не могла поверить, что произнесла эти слова. И тут его лицо просветлело. – Так вот в чем дело! Мэверик прижал ее к груди и принялся нежно гладить по спине. Синтия чувствовала мощное биение его сердца. Еще несколько мгновений она была в его объятиях, думая о том, что он опять ничего не понял. – Марии нет в моей жизни больше десяти лет. – Мэверик прервал ее размышления. Это был вовсе не тот ответ, который она хотела бы услышать. – А как насчет Розалинды? – Если она моя дочь, то станет частью моей жизни. Но это не имеет никакого отношения к нам с вами. – Она ваша дочь, – вздохнула Синтия. Он приподнял ее лицо, держа его в ладонях. – Если вы ревнуете – значит, у меня есть надежда. – Мэверик нежно поцеловал ее в кончик носа. – А теперь давайте на время забудем обо всем этом и пойдем знакомиться с Розалиндой. Синтия снова вздохнула. То, что было таким простым и естественным в поезде на станции Ринкон, казалось сейчас запутанным и сложным. Теперь им придется говорить о его дочери, знакомиться с Розалиндой, выяснять отношения. Хватит ли у нее на это сил? – Согласны? Мэверик вглядывался в ее глаза, ища в них ответ, который значил бы больше, чем слова. Она кивнула. Мэверик опустил руки, не сводя глаз с Синтии. Судя по скептическому выражению ее лица, она уже почти не доверяла ему, но разве это главное? Она все еще была с ним. И только это имело значение. Мэверик поймал и нежно поцеловал ее руку. Они уже было направились к глинобитному дому на южной окраине деревни, как услышали за спиной взволнованный окрик: – Синтия, Мэверик! Подождите! К ним спешил отец Баптисте. – Мне не хотелось, чтобы вы встретились с Розалиндой без меня, – сказал он. – Ожидаете неприятностей? – Не думаю, – ответил отец Баптисте. – Но Розалинда знает меня и доверяет. Поэтому лучше мне пойти с вами. – Благодарю, – сказал Мэверик. – Но сначала я хочу кое-что объяснить. Тьюла – необычное место. В большинстве поселений индейского племени яки нет церкви. Но в этой деревне церковь появилась давным-давно, и с тех пор отцы церкви присылают сюда священников. Синтия слушала его с интересом, думая о книге, посвященной истории племени яки. – Обычно церковь, отчасти католическая, отчасти яки, сама идет к народу. Пако, религиозный праздник, во время которого церемония проходит под деревом в патио, бывает то в одном, то в другом доме. Много раз церемония проходила в доме Розы. Но в этой деревне люди племени яки приходят и в нашу церковь. Мэверик бросил взгляд через плечо на дом Розалинды: – У нас есть время поговорить об этом? – Да, это важно. – Отец Баптисте сложил руки и потер одну о другую. – Жители деревни яки в своей духовной жизни опираются на ежедневную практику. У каждого есть определенные обязанности, выходящие за пределы их повседневного существования и работы. В воскресенье «койоты» несут изображение своей покровительницы, Святой Девы Гуадалупе, на праздник пако. Мэверик смущенно и непонимающе хмурился. – Дайте мне еще минуту времени. Я все объясню, – продолжал отец Баптисте. – В ожидании вашей встречи с девочкой я вдруг понял, что если она уедет с вами, то окажется вдали от обычаев и верований яки. – Вы хотите сказать, что ей не следует уезжать отсюда? – спросил Мэверик. – Нет, – возразил отец Баптисте и покачал головой, вы ее единственный родственник. Я просто прошу вас не забывать о ее религиозных предпочтениях. – Едва ли я гожусь на роль примерного воспитателя. Моя жизнь не была образцом нравственности. И я ничего не знаю о том, как растят детей. – Мэверик покачал головой. – Но мешать Розалинде я не стану. Я хорошо понимаю значение духовной жизни для местных людей. Однако ей придется самой заботиться о своих духовных нуждах. Отец Баптисте улыбнулся: – Это уже хорошо. К тому же я буду поддерживать с ней связь. – В таком случае все в порядке. – Казалось, Мэверик испытывает облегчение. Отец Баптисте хмыкнул: – Это так, но вам предстоит многому научиться чтобы вырастить ребенка, особенно такого, как Розалинда. Синтия улыбнулась: – Может быть, не стоит больше говорить об этом с Мэвериком сейчас, а то Розалинда, пожалуй, никогда не попадет в Вайоминг. Мэверик рассмеялся: – Я знаю, как обращаться с годовалыми телятами и жеребятами. На них надо набросить лассо, заклеймить, а потом пустить гулять на воле. И они останутся в стаде, пока не понадобятся тебе. – Вы и с женщинами так же обращаетесь? – поинтересовалась Синтия. – Только их-то отпускать на волю нельзя. Мэверик ухмыльнулся и сжал ее руку. Отец Баптисте покачал головой: – Думаю, вам всем придется поучить друг друга. – Я готов учиться, – согласился Мэверик и подмигнул Синтии. Она отвернулась: – Если мы не тронемся сейчас же, то опоздаем, и Розалинда никогда не простит нам этого. Своенравная девочка встретила их молча у двери, скрестив руки на груди. С плоской крыши свешивались гирлянды сушеного перца и всевозможных трав, обрамляющие ее голову. На девочке была простая белая блузка, украшенная вышивкой, и темно-зеленая юбка. Она была босой. Ее волосы свисали вдоль лица прямыми длинными прядями. Отец Баптисте откашлялся, прочищая горло. – Я привел их, как и обещал. Сначала Розалинда оглядела Мэверика с ног до головы – от кончиков сапог до шевелюры. Потом обошла вокруг него, молча рассматривая со всех сторон, и наконец кивнула: – Ты лучше многих, кого привечала Мария. Мэверик разглядывал ее с не меньшим любопытством. – У нее такие же синие глаза, Мэверик, как у вас, – сказала Синтия. Ей захотелось, чтобы он принял эту девочку. Ради этого она была готова пожертвовать даже книгой о его жизни. – У многих синие глаза, – возразил Мэверик. Розалинда замерла. Она посмотрела на отца Баптисте: – Ты сказал, что он мой отец. – Это были слова Марии. Розалинда вздохнула с облегчением: – Она не могла ошибиться. И она никогда не лгала. – Ты когда-нибудь улыбаешься? – спросил Мэверик. Ему было интересно узнать, унаследовала ли девочка улыбку Марии. Розалинда хмуро посмотрела на него: – А ты? – Может быть, мы зайдем в дом и поговорим там? – предложила Синтия в надежде разрядить атмосферу. Она всей душой желала соединить отца и дочь. Возможно, было глупо с ее стороны лезть в чужие дела. Но Синтия была незаконнорожденной и не знала своего отца. Надежды познакомиться с ним у нее уже не было. А вот Розалинде и Мэверику повезло больше. Розалинда мотнула головой: – Идемте туда, под дерево. Она скрылась в доме. – Девочка осторожная, – заметил отец Баптисте. – Она не знает ваших намерений, но не хочет показать свою слабость, боится показаться уязвимой. – Понимаю, – сказала Синтия. – По крайней мере она не отказывается поговорить. – Вы в самом деле думаете, что она моя дочь? – спросил Мэверик. – Да. – Синтия положила руку ему на плечо. – Когда она вырастет, ваше сходство станет заметнее. – Даже если она и не мой ребенок, я помогу ей. Отец Баптисте потирал руки с довольным видом: – Она пригласила нас к своему дереву. Это хорошее начало. Не хочется, чтобы вы думали, будто Розалинда здесь совсем одна. За ней присматривает вся деревня. – Это замечательно, – сказала Синтия. – Но она ни на что не променяет дом бабушки и собственную независимость. Отец Баптисте выразительно посмотрел на Мэверика. – Я не собираюсь ломать ее характер, – сказал тот. Отец Баптисте улыбнулся. Они обошли глинобитный дом и оказались позади него. Воздух был полон аромата душистых трав. Там, под деревом, стояли стол и стулья, похожие на те, что они видели возле дома отца Баптисте. Близилась ночь, на столе горела свеча. Розалинда вынесла из дома поднос с графином и четырьмя стаканами. Предложив каждому по стакану воды, она присела рядом. – Добро пожаловать под мое дерево. – Спасибо за то, что приняла нас. Синтию удивила внезапная учтивость Розалинды. Может быть, мать и бабушка девочки научили ее гораздо большему, чем можно было бы подумать. По-видимому, взрослая не по годам Розалинда сама решала, когда и где использовать эти знания. И все же она была еще ребенком. Наступило затяжное молчание. Все чувствовали себя неловко. Вдруг откуда-то из-за дома послышались жалобный вой и лай собаки. Розалинда вскочила на ноги: – Ах ты, короткохвостое, грязное, блохастое существо, засоряющее дом своими паразитами! Собака гавкнула еще несколько раз и бросилась бежать. – На этот раз я тебя поймаю! – Розалинда вскочила и погналась за собакой. Отец Баптисте хмыкнул: – Не знаю, что бы она делала без этой твари. – Так это ее собака? – удивилась Синтия. – Она живет в деревне, но после смерти Розы взяла себе манеру приставать к Розалинде. – Он улыбнулся. – Будто знает, что ей нужно отвлечься от горя. – Она не кусает девочку? – спросила Синтия, вглядываясь в темноту. – Нет, – покачал головой отец Баптисте, – они друзья. И еще неизвестно, кто будет тосковать больше, когда Розалинда уедет. – Эта собака с нами не поедет, – твердо заявил Мэверик. – И при таких обстоятельствах я даже не могу толком поговорить с Розалиндой. Я же не могу здесь оставаться вечно. Мэверик стремился поскорее уехать отсюда. Он не мог мешкать, у него было слишком много врагов к югу от границы. Нужно было быстрее забрать Розалинду и пуститься в обратный путь. Теперь же он не знал, как с ней справиться. Наконец, набегавшись за собакой, Розалинда появилась с другой стороны дома. Она тяжело дышала, и понадобилось некоторое время, чтобы девочка пришла в себя. – У тебя есть ко мне предложение. Верно? – спросила она наконец. Мэверик с трудом удержался от улыбки и сохранил торжественное выражение лица. – И она тоже часть сделки? – спросила Розалинда, кивком указав на Синтию. – Нет, – Синтия ощутила в словах девочки желание уязвить ее, – я с Мэвериком по другой причине. Розалинда понимающе улыбнулась. – Давай сначала поговорим о тебе. Или обо мне. – Мэверик пристально вглядывался в лицо Розалинды. – У меня есть хорошее ранчо на севере штата Вайоминг. Там много комнат. Если хочешь, можешь поехать ко мне. Думаю, твоя мать была бы не против. – Верно, – подтвердил отец Баптисте, – и Роза представляла, как ты будешь жить там. – Я вовсе не предлагаю тебе бросить твое наследство, доставшееся от яки, и забыть твои верования, – продолжал Мэверик. – Я горжусь, что ты яки. Он почувствовал некоторую неловкость. Не знал, что сказать еще. – Я также горд тем, что ты дочь Марии, – добавил он. – И твоя? – спросила Розалинда. Мэверик кивнул. Пока что он не мог назвать ее дочерью. Он все еще не верил, что это правда. Розалинда вздохнула и оглядела собравшихся. – Я знала о видении Розы. Моя бабушка почти всем делилась со мной, но никогда не говорила об отце. Я думаю, меня не хотели разочаровывать на случай, если он не появится. Отец Баптисте кивнул. Отхлебнув маленький глоточек воды, Розалинда решительно сказала: – Я не хочу ехать, но, думаю, все же стоит попытаться начать новую жизнь. Я отвожу на это год времени – от нынешнего до будущего лета. Если мне не понравится, я вернусь домой. Если решу остаться, то буду возвращаться сюда время от времени. – Розалинда посмотрела на отца Баптисте. – Я оформлю все законным образом, чтобы этот дом всегда оставался моим. – Мы это сделаем, – сказал отец Баптисте и сжал ее руку. – Мария и Роза гордились бы тобой. – Я и делаю это ради них, – ответила Розалинда, – а также чтобы дать шанс ему. – Она кивнула на Мэверика. – Помните, она curandera, – усмехнулся отец Баптисте. – Я буду звать тебя Мэверик, – решила Розалинда. – О'кей, – согласился Мэверик. Он и сам еще пока не мог представить, что Розалинда будет называть его отцом. – Ну а как насчет нее? – спросила Розалинда, бросив суровый взгляд на Синтию. – Я его биограф, – миролюбиво ответила та. – Eгo кто? – спросила Розалинда. – Я редактор из Нью-Йорк и создаю свой издательский дом на Западе. Думаю, что книга, представляющая историю жизни Мэверика, была бы хорошим началом. Да и отец Баптисте тоже может что-нибудь написать для меня. Розалинда рассмеялась: – Хотела бы я посмотреть на Марию в такой роли! Издатель! – Но это правда. Я люблю книги. А ты? – Нет, – хмуро ответила Розалинда. – Она читает по-английски, но у нас не очень много книг, – пояснил отец Баптисте. – Может быть, вы могли бы помочь ей по части образования. – Я сказала «нет». – Розалинда хлопнула рукой по столешнице. – Так почему она здесь? Мэверик казался смущенным. Розалинда тотчас же все поняла, а об остальном догадалась. – Мы познакомились с Синтией в поезде, когда ехали сюда, и некоторое время путешествовали вместе. Если она захочет, то может вернуться с нами на мое ранчо. – Но она не станет сторожевой собакой при мне? – спросила Розалинда. – Нет! – Синтия подалась вперед. – Я была бы рада обмениваться с тобой книгами и разговаривать о жизни, но Мэверик – твой отец. Мы с ним просто попутчики. Мэверик не смог удержаться от улыбки. Ему понравилось, что Синтия сумела выбрать нужные слова. – Ладно, – великодушно согласилась Розалинда, – но никаких книг. Мне не нужны ее знания, но готова поспорить, что мои бы ей пригодились. – Я была бы счастлива чему-нибудь научиться от тебя. Синтия приложила все усилия к тому, чтобы голос ее звучал приветливо и терпеливо, но у нее сразу же возникли серьезные сомнения в возможности их совместной поездки. По правде говоря, сейчас она хотела только добраться до ранчо Кордова и забыть, что была знакома с мужчиной по имени Мэверик и девочкой по имени Розалинда. – Тогда все улажено, – решил Мэверик. – Ты поедешь на Север со мной. Розалинда кивнула, потом задумчиво огляделась: – Но я буду скучать по этой деревне. – Ты же покидаешь ее не навсегда, – сказал отец Баптисте. – Я буду тебе писать. – Ты позаботишься об этой шелудивой собаке? – Да, ты же знаешь. – А я помогу тебе отвечать отцу Баптисте, если захочешь, – предложила Синтия. Розалинда молча уставилась в пространство. «Конечно, – подумала Синтия, – она будет тосковать по родной деревне». Глава 7 Синтия сидела на стуле возле открытого окна в своей маленькой комнатке над общим залом таверны. Она сушила волосы на легком ветерке и читала следующую главу «Ангелов востока». Снизу доносился звон стекла и шелест тасуемых карт, на площади прокричал петух. Синтия собиралась поехать в Лордсберг и почти предвкушала приятное путешествие верхом. Но это было впереди. А пока Синтия наслаждалась ощущением покоя и праздности. Она и не предполагала прежде, что просто сидеть и читать такое удовольствие. Синтия улыбнулась, вспомнив, каким унылым и скучным ей показался Запад, когда она ехала в поезде. Но это было до встречи с Мэвериком Монтаной. Синтии очень хотелось быть рядом с ним, но прежде всего ей следовало подумать о себе и издательском доме. Справиться сразу и с Мэвериком, и Розалиндой ей было не под силу. Ничто не должно было ее отвлекать от дела. К тому же на Западе у нее появились новые друзья. Отец Баптисте и Вайолет смогут дать ей хороший материал для книги. Но ее будущее зависело еще и от того, сохранит ли она трезвую голову и решительность. Если рядом с ней будут Мэверик и Розалинда, едва ли она сможет воплотить задуманное. Сейчас Мэверик и Розалинда пошли возложить цветы на могилы Марии и Розы. Когда они вернутся, их ждет путешествие в Лордсберг. Мустанги уже ожидали своих хозяев возле здания таверны. Синтия была готова двинуться в путь в любую минуту, но пока Мэверик и Розалинда не вернулись, можно было расслабиться и почитать. Синтия снова взяла книгу и тут услышала какой-то незнакомый звук. Она выглянула из окна. С юга донесся топот копыт, который приближался и становился громче. Неожиданно из облака пыли появились вооруженные до зубов всадники, очень похожие на бандитов. Внезапно дверь в ее комнату со стуком распахнулась, стена завибрировала от удара. – Мэверик! Вы меня напугали! – вскрикнула Синтия. – Пора убираться отсюда. Он сделал несколько стремительных шагов к ней. – В чем дело? – Не время задавать вопросы. Пошли! Мэверик резким движением надвинул на глаза ковбойскую шляпу. – Но я еще не высушила волосы, не причесалась! – Я же сказал вам, что у нас нет ни минуты. Он поднял ее на руки, перебросил через плечо и почти что выбежал из комнаты. – Как вы смеете?! Синтия принялась молотить его по спине кулаками и книгой и брыкаться, стараясь высвободиться. Но казалось, он даже не замечай этого. – Опустите меня! – требовала она. Но Мэверик, поспешно выбежав через боковую дверь, бросил ее в седло и сунул в руки поводья. На бегу, не сбавляя скорости, Мэверик вскочил в седло и крикнул: – Не отставай! Синтия слышала топот копыт. Ей казалось, что лошади окружают ее со всех сторон. Она чувствовала их дыхание. Бандиты были уже на другом краю деревни. На мгновение они заколебалась, но при виде удаляющихся Мэверика и Розалинды решила, что опасность реальна, и пустила своего мустанга шагом, потом рысью и наконец галопом. Тревожные мысли путались у нее в голове. Правда ли, что им грозит опасность? Почему ни Мэверик, ни Розалинда ничего не объяснили ей? Но ответов не было. К тому же она скакала с такой скоростью, что вес ее внимание теперь было направлено на то, чтобы не упасть с лошади. Изо всей силы Синтия сжимала седло коленями и старалась удержать ноги в стременах. Они скакали на север, в Агу-Приета. Скоро Синтия поравнялась с Мэвериком и Розалиндой. Ее мустанг бежал резво и быстро. С облегчением она посмотрела на Мэверика. Но, оглянувшись, Синтия увидела, что бандиты гнались за ними. Они нахлестывали своих лошадей. Деревня осталась далеко позади и скрылась в облаке пыли. Теперь у Синтии не оставалось сомнений. Их преследовали вооруженные люди. Ее охватил страх, который возрастал с каждой минутой. Но в чем дело? Причина была в Мэверике. Она снова посмотрела на него. Он улыбнулся. Синтия не могла поверить своим глазам. Она тряслась в жестком седле, тело ее болело, она была напугана до безумия, а у него хватало дерзости получать от всего этого удовольствие. По крайней мере его должно было тревожить хотя бы то, что он подверг опасности жизнь своей дочери. Оставалось только надеяться, что Мэверик умеет хорошо обращаться с пистолетом и винтовкой, потому что преследователей было явно намного больше. Если бы Синтия могла применить сейчас редакторские способности, то она переписала бы эту сцену заново. Но едва ли карандашные пометки на бумаге могли помочь делу. Ее бы вполне удовлетворило, если бы она могла попасть в глаз бандиту остро отточенным карандашом. Удивленная собственной кровожадностью, Синтия тотчас же отбросила эту мысль и сосредоточила все свое внимание на мустанге. Теперь ей во что бы то ни стало надо было удержаться в седле. Она могла попасть под лошадиные копыта, и ее затоптали бы или легко могли застрелить. Ведь преследовавшие их бандиты были не плодом воображения, а реальностью. Когда Синтия увидела впереди Агу-Приета, у нее вырвался вздох облегчения. Они в безопасности. Здесь царят закон и порядок. Но Мэверик вихрем промчался по городу. Только попавшаяся на дороге корова вынудила его сбавить скорость и объехать ее. Синтия оглянулась. Расстояние между беглецами и преследователями сократилось. Бандиты подняли ружья и прицелились. Синтия прильнула к гриве своей лошади, чтобы не стать удобной мишенью. Ей казалось, что сейчас она чувствует, как пуля вошла в ее тело. Синтия посмотрела на Розалинду. Разве можно поручиться, что бандиты не станут стрелять в ребенка? Никто из них не был в безопасности. Внезапно они миновали границу, пролегавшую возле городка Дуглас. Синтия не могла дождаться, когда они обратятся за помощью к полиции и шерифу. Но Мэверик галопом проскочил большую часть городка и свернул на западную дорогу вместо северной. Синтия опять оглянулась. Бандиты остановились на мексиканской стороне. Она было вздохнула с облегчением, но туг увидела, что преследователи снова целятся в них. Синтия пригнулась, услышав свист пуль над головой. Она торопила своего мустанга, стараясь не отстать от Мэверика и Розалинды. Теперь Агу-Приета и Дуглас остались позади. Они направлялись к гряде низких холмов, поросших кактусами и мескитовыми деревьями. Мэверик не сбавлял скорости до тех пор, пока выстрелы не смолкли и граница с Мексикой не скрылась из виду. Они поехали рысью. Розалинда хорошо выдержала бешеный темп езды. Она откинула сомбреро. Шляпа висела у нее за спиной, придерживаемая шнурком. Девочка отерла пот со лба, поднесла ко рту фляжку с водой и долго пила. Синтия неохотно перешла с галопа на рысь. Она бы предпочла скакать так до самого ранчо Кордова. Все ее тело болело, как один большой синяк. Но это ее беспокоило меньше всего. Главное, что ее не подстрелили. Мэверик и Розалинда тоже были невредимы. И Синтия была благодарна судьбе за это. Она бросила испытующий взгляд на Мэверика: – Ваши друзья? Он покачал головой. – Где вы научились так цепко сидеть на лошади? – В Центральном парке, конечно. Где же еще? Он усмехнулся: – Недурно для янки. Розалинда бросила взгляд на Синтию: – Тебе надо юбку с разрезами. – Я поняла это в первое же утро, когда Мэверик посадил меня на мустанга. Но переодеваться было поздно. Розалинда кивнула. – Мне хотелось бы получить разъяснения. – Голос Синтии звучал строго и не допускал возражений. Она была сильно напугана, страх все еще сидел в ней. Теперь она не доверяла мирному виду деревни или пустыни. Это спокойствие было мнимым. Бандиты могли оказаться за любым углом. Сейчас Синтии меньше всего хотелось сопровождать Мэверика, хотя этот инцидент мог дать ей хороший материал для книги. – Я думала, что мы быстро съездим в Мексику и вернемся, – продолжала Синтия. Мэверик снял шляпу и провел рукой по влажным волосам. Потом снова плотно нахлобучил ее на голову. – Мы не смогли обернуться достаточно быстро, – заметила Розалинда. – Но почему? – допытывалась Синтия. – Что такое вы натворили на кладбище, что так разозлило этих мужчин? – Дело вовсе не в кладбище. Мэверик оглянулся. Дорога была пустой, никто больше не гнался за ними. – Ну, можно сказать, что я нажил кое-каких врагов, когда несколько лет назад занимался делами в Мексике, – скупо объяснил он. – Несколько лет назад? – Синтия уставилась на него. – Так это была целая шайка бандитов. Они могли убить нас. Как вы могли подвергнуть такой опасности свою дочь и меня? – Я не собирался этого делать. Было бы лучше уехать еще на рассвете, но вы захотели вымыть волосы, и почитать, и... – Вам следовало сказать мне, что нам грозит опасность, и тогда я согласилась бы уехать даже вчера вечером. Ни Розалинда, ни я ничего не сделали этим бандитам. – Но мы ведь были с ним, – сказала Розалинда. – Какой смысл кипятиться сейчас? – пожал плечами Мэверик, – Мы в безопасности. – Пока в безопасности. – Внезапно в голову Синтии пришла новая мысль. – А что, если они последуют за нами через границу? Такое возможно? – Да, они могли бы, – согласился Мэверик. – Что?! – Синтия судорожно сжала поводья. – Но я сомневаюсь в этом, – успокоил он. – Едва ли они захотят нарываться на неприятности по эту сторону границы, – подала голос Розалинда, – если только не жаждут крови Мэверика очень сильно. – А это так? – спросила Синтия. Он пожал плечами: – Может быть. Нам надо подождать и посмотреть. Синтия покачала головой. Что с него взять? Он – сорвиголова. Только теперь значение этого слова открылось для нее в полной мере. – Лучше нам установить дежурство на всю ночь, когда мы разобьем лагерь, – решила Розалинда. – Я сам позабочусь об этом. – Мэверик огляделся. – Надо найти надежное место для ночлега. – Нам следовало бы остаться в этом городке, где есть шериф, мягкие постели и еда, – сказала Синтия, вглядываясь в ландшафт. Теперь они ехали другой дорогой. И от этого она почувствовала еще большее беспокойство. – Шериф Дугласа едва ли порадовался моему прибытию в его город, – усмехнулся Мэверик. – Вы хотите сказать, что за нами могут охотиться не только бандиты, но и шериф? – спросила Синтия. – Возможно. Синтия закрыла глаза, потому что эта мысль сразила ее. – Чем скорее мы удалимся от границы, тем лучше, – сказала она. – Не стану с вами спорить, – ответил Мэверик, делая глоток воды из фляжки. – Когда мы снова повернем на север? – поинтересовалась Синтия. – Мне как можно скорее хотелось бы оказаться в безопасности. Мы поедем в Лордсберг? – Нет, в этом нет необходимости, – возразил Мэверик. – Что?! – воскликнула Синтия. – Мы направляемся в Тумстон. – Тумстон! Почему? Тотчас же Синтии вспомнилось все, что она слышала об этом пресловутом месте, известном своими серебряными приисками. – Я там не бывал в последнее время. Розалинда хмыкнула: – Это еще забавнее, чем я представляла. – Сейчас мы в безопасности, – сказал Мэверик. – Для меня и этого достаточно. – Все идет не так, как я ожидала, – грустно заметила Синтия. Она смотрела на яркие лучи заходящего солнца, окрасившие лазурное небо в причудливые ослепительные тона. Такой закат можно было изобразить на обложке книги. Черный силуэт ковбоя на лошади на фоне красного заката выглядел очень романтично. – Надеюсь, мы прибудем в Тумстон к обеду и сможем выспаться в мягкой постели, – осторожно предположила Синтия. – Не стоит на это рассчитывать. – Мэверик ответил однозначно и совсем недипломатично. Он подъехал вплотную к ней. – Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с Розалиндой или с вами. Синтия посмотрела в его синие глаза и почувствовала, как ее обдало жаром. Ей хотелось верить Мэверику и быть рядом. Она мечтала научиться понимать его. Но неприятности и опасные приключения преследовали его. – Разгневанные люди с ружьями, желающие нас подстрелить, – сказала Розалинда. – Не думаю, что твоя любимая леди рассчитывала на такое развлечение. – Я всего лишь редактор, – возмутилась Синтия. – Конечно, – согласилась Розалинда со смехом и поскакала вперед. Наступила ночь. Мэверик, Синтия и Розалинда сидели вокруг костра, укрывшись в небольшом каньоне, поросшем самшитом и скрытом холмами и подножиями гор. Стреноженные мустанги оставались возле мескитового дерева. Они были накормлены, напоены и растерты. Розалинда поворошила огонь палкой и молча смотрела на пламя. Мэверик прислонился спиной к своему седлу, держа в одной руке «кольт» и положив на землю рядом с собой «винчестер». Синтия сидела, завернувшись в одеяло и стараясь держать «Ангелов востока» близко от огня, чтобы видеть текст. Наконец она отложила книгу и посмотрела на Мэверика и Розалинду: – Если нам грозит опасность со стороны бандитов, не лучше ли нам укрыться у моей подруги, живущей неподалеку отсюда, и побыть там, пока угроза не минует? Мэверик поднял бровь: – Я не думал, что вы знаете кого-то из местных. – Викторию Малоун, писательницу. Я приехала к ней, чтобы основать издательство. Мэверик застонал: – Нет, не надо начинать эту волынку. Перестаньте говорить о писателях и редакторах. Но Синтию это не смутило. Она хотела убить двух зайцев: получить сюжет из жизни ковбоя и оказаться в безопасности. Синтия не сомневалась в том, что Виктория не станет возражать против ее друзей, которые на время поселятся на ранчо. – За Розалиндой будет присмотр, пока мы разработаем план книги в деталях. Потом вы вдвоем отправитесь в Вайоминг, а я останусь с Викторией, – миролюбиво излагала свои планы Синтия. Мэверик нервно повернул цилиндр своего «кольта». – Я думал, мы заключили сделку. – Так и есть, – улыбнулась Синтия. – И мы сможем закончить наше дело на ранчо Кордова, а потом вы... – Где? – оживился Мэверик и сверкнул глазами на Синтию. – На ранчо Кордова. – Я так и подумал. – Он отложил «кольт» в сторону и подался вперед. – Вы слышали это название в Лордсбсрге. Верно? И все подстроили. Вы никого не знаете на ранчо Кордова. Это одно из самых крупных ранчо в этих краях, и владеет им семья испанских грандов. Я не против игр, но это уж слишком. Синтия была шокирована и выглядела оскорбленной. Она с недоумением смотрела на Мэверика и Розалинду. – Неужели ни один из вас не верит мне? – Все это кажется неправдоподобным, – сказала Розалинда. – Впрочем, отец Баптисте способен поверить чему угодно. Синтия выпрямилась и устремила взгляд на Мэверика: – В таком случае чего же, как вы полагали, я хотела от вас, когда подошла к вам в поезде? – Я предположил то, что подумал бы каждый мужчина на моем месте, будь он в здравом уме. Мэверик оглядел ее с головы до ног и ухмыльнулся. – И что же это? – настаивала Синтия. Ей удалось справиться со своими чувствами, поэтому она говорила спокойно и взвешенно. – Я решил, что вы хотели бы, чтобы я позаботился о вас. И подумал, что вы знаете себе цену. Вы не стали бы затевать это, если бы речь шла об одной или двух ночах. Я был тоже настроен на более длительные отношения. – Позаботиться обо мне? Синтия закрыла глаза, настолько одиозным показалось ей все это. Розалинда бросила в огонь еще одну толстую ветку. – Он хочет стать твоим избранником, – уточнила Розалинда. – Неужели не попятно? – Избранником? – Это слово показалось Синтии невыразительным и фальшивым. – Значит, вы и не собирались рассказывать мне о своей жизни? – Черт возьми! Мэверик встал, сделал несколько шагов от костра, потом вернулся и сел рядом с Синтией. – Вы все запутываете. От вас одни неприятности, У меня и раньше были сомнения, но все же я думал, что вы подойдете для Розалинды. Я был готов заботиться о вас, и я собирался взять вас на ранчо в Вайоминг. Обычно женщин там не бывает. – И вы полагали, что я буду польщена? Синтия вскочила на ноги. Он схватил ее за руку и потянул к себе. – Мы должны все выяснить здесь и сейчас. Розалинда с интересом наблюдала за происходящим. – Ладно. – Синтия набрала в грудь воздуха, потом огляделась. – Не знаю, как убедить вас в том, что я и в самом деле редактор из Нью-Йорка. Мэверик застонал и, взяв ее за плечи, встряхнул. – Поможет телеграмма от Виктории? – Нет. Вы никого не знаете на ранчо Кордова. Но даже если бы у вас там и были знакомые, мы туда все равно не поехали бы. Вам лучше выбросить эту затею из головы. Синтия попыталась вырваться, но руки Мэверика крепко ее удерживали. – А теперь отвечайте: вы едете со мной в Вайоминг? – потребовал он. – Нет. – Она снова набрала полную грудь воздуха. – Во всяком случае, если вы не расскажете мне свою историю, чтобы я могла написать и издать книгу. – Опять вы за свое! – почти застонал Мэверик. Чувствовалось, что он колебался, не зная, какое решение принять. Он пристально вглядывался в лицо Синтии и ее зеленые глаза. Наконец он вздохнул: – Черт бы вас побрал! – Его голос звучал мягко, в нем чувствовались примирительные нотки. – Значит, вы все-таки говорите правду? Она кивнула. – Какого же черта я связался с, возможно, единственной женщиной-редактором на всем Диком Западе? Право, не знаю. – Ты ей веришь? – спросила Розалинда. – Никто не станет без конца повторять такую глупую историю, если в ней нет ни слова правды. – Она вовсе не глупая. Просто необычная. – Синтия была рада, что наконец ей поверили. – Значит, наша сделка в силе? – Ни о какой сделке не может быть и речи, – нахмурился Мэверик. – Я принял вас за легкомысленную женщину, а не за редактора, который хочет поведать историю моей жизни сотням... – Тысячам. Мэверик помрачнел еще больше: – Сообщаю на всякий случай: я прожил не самую достойную жизнь и меньше всего хочу, чтобы она стала известна всей стране. Он снова подошел к ней, подавляя ее своим ростом, нависая над ней как башня. – Хотите похоронить меня у подножия какого-нибудь холма? – Нет. – Синтия сжала руки. – Я не сознавала, что... – Верно. Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей жизни. Я беру то, что хочу. – Он привлек ее к себе. – И дело в том, что мне следует взять вас. Я хочу вас, а вы меня. – Нет. – Синтия отпрянула, пытаясь высвободиться. Ей не хотелось показывать свою слабость. Она больше всего на свете желала, чтобы он держал ее в объятиях и целовал. Но она не верила ему. – Нет? – Он покачал головой. – Вы слишком много времени потратили на чтение романов. И больше не отличаете правду от вымысла. Розалинда бросила в костер еще одну ветку. Ветка загорелась, затрещала, девочка посмотрела на них: – Не обращайте на меня внимания. Я просто несчастное дитя, напуганное бандитами, а ты чужая женщина, утверждающая, что он мой отец, потаскушка, заявляющая, что она издает книги. Я буду спать, а вы можете ссориться и выяснять отношения. Мэверик выглядел смущенным. Он подошел к Розалинде: – Я не хотел пугать тебя. – Вероятно, ты тоскуешь по дому и по отцу Баптисте, – сказала Синтия, опускаясь на колени возле девочки. – От вас у меня рези в желудке, и ужин не пошел на пользу, – отрезала Розалинда. Она хмуро смотрела исподлобья. – Не пытайтесь меня задобрить. Мне надоели ваши приторные речи. Возможно, я скучаю поэтому паршивому псу, да и то только потому, что мы с ним постоянно гонялись друг за другом. – Мы заведем для тебя собаку в Вайоминге, – пообещал Мэверик. Он протянул руку Синтии: – Перемирие? Она позволила ему помочь ей подняться на ноги. – Ладно, – заключил Мэверик, – допустим, у вас есть подруга на ранчо Кордова. И вы редактор из Нью-Йорка. Но от этого мне не легче. – Он сжал ее руку. – Я доставлю вас в Тумстон, а оттуда поезжайте, куда вам угодно. – Мне казалось, у нас общая цель. – Можно было бы это выразить и так. Но я не согласен на ваши условия. Мэверик крепко поцеловал Синтию. Она не противилась. Только вздохнула. ЧАСТЬ ВТОРАЯ ПОД ТЕМНОЙ ЛУНОЙ КРАСНЫЕ КОНИ ПРИХОДЯТ С ЮГА Синтия стоит в Хижине Грез. Он возле нее. Они держат друг друга за руки. Их пальцы сплетены. К ним подходит женщина-лекарка. У нее в руках длинный нож и кусок сыромятного ремня. Она разнимает их руки и надрезает ладони – его правую, ее левую. Они снова берутся за руки. Их ладони плотно прижаты друг к другу, пальцы сплетены. Сыромятным ремнем женщина-лекарка связывает запястья и большие пальцы рук. Она ведет их к костру. Возле него глиняный горшок. Женщина льет воду из него на сомкнутые руки, потом заставляет держать их над пламенем костра. После этого она опускает их руки в облако дыма от костра. И Синтия узнает вкус желания. Глава 8 – Я так понял, что вы не хотите брать у меня денег. Мэверик долго и внимательно смотрит в зеленые глаза Синтии. – Вы очень проницательны. Он хмурится. Она поднимается с постели, идет к окну и отдергивает прозрачные белые занавески. На Тумстон опустилась ночь, но это не принесло городу тишины и покоя. Напротив, теперь смех, звук фортепьяно, пение, звон стаканов и шелест сдаваемых карт стали еще слышнее. В воздухе ощущается острый запах виски. Именно таким она и ожидала увидеть Тумстон – город на Диком Западе. Единственное, что не совпало с ее представлениями, – это грязные горняки, пыльные улицы и песок, который, казалось, проник всюду: в комнаты, на одежду, кожу, в волосы. Синтия еще раз оглядела Аллен-стрит – главную улицу Тумстона, разделенную на южную и северную стороны. На северной располагались дансинги, салуны и игорные дома городка, на южной – лучшие магазины и кафе. Вот игорный зал под названием «Испытай счастье». Когда-то женщина по имени Шенандоа с каштановыми волосами и зелеными глазами, которую привыкли видеть только в зеленой одежде, тасовала здесь карты. Синтия предположила, что это одна из шахтерских легенд, как и история Эда Шиффелина, геолога, якобы основавшего городок в 1877 году. Эд один занимался геологическими изысканиями в пустыне. Окружающие скептически относились к его усилиям и говорили: «Единственное, что он найдет здесь, будет его надгробный камень». Эд обнаружил серебро и назвал этот городок Тумстоном [2] . 2 Тумстон – по-английски «могильный камень». Синтия также наслушалась историй о братьях Эрп и Клэптон. Ей трудно было решить, правда ли это или просто любопытные легенды для жадных до историй жителей Востока. Да Синтия и не рассчитывала на то, что когда-нибудь сумеет во всем разобраться. Но она все-таки въехала в этот город верхом на лошади и в сопровождении головореза и прошлась по легендарной Аллен-стрит, и это было реальностью. – Если вы не хотите денег, то чего же вам надо? – продолжал гнуть свою линию Мэверик. Он был рад, что Розалинда крепко спит в соседней комнате после сытного ужина и не слышит их спора. Правда, он не чувствовал себя в безопасности, потому что свою винтовку и пистолеты в соответствии с требованиями властей этого городка оставил в комнате по другую сторону коридора. Мэверику было неприятно ощущать себя безоружным. Но поскольку остаток вечера он надеялся провести с Синтией, то рассчитывал, что сложностей не возникнет. Мэверик не привык долго выяснять отношения, особенно с леди, – либо получал что хочет, либо проходил мимо. Но в случае с Синтией он не желал уступать. – Я хочу того же самого, что и в начале нашего знакомства, – историю вашей жизни. – Синтия тоже была настойчива. Она немного похудела, но он по-прежнему желал ее, возможно, даже сильнее прежнего, и готов был дорого заплатить за право воспользоваться ее телом. Так для него было бы легче и честнее. Их не связывали бы никакие обязательства, и можно было не думать о будущем, когда страсть изживет себя. Мэверик всегда вступал в отношения с хорошенькими женщинами на таких условиях. Но Синтия была другой. Она все усложняла. – Итак? – Синтия обернулась и посмотрела на него. – Вы готовы расплатиться своим телом за мою историю? – слишком прямолинейно спросил Мэверик. Синтия почувствовала, как ее лицо обдало жаром, и прижала ладони к щекам, стараясь умерить пыл. – Вам нравится платить женщинам? Да? – Я мог бы сочинить для вас хорошенькую историю, но не стану этого делать. Будь женщина леди или нет, мужчине приходится или платить за одну ночь, или расплачиваться всю жизнь. – А вы считаете, что женщина не способна заплатить сама? – Никогда об этом не задумывался. Она кивнула: – А с какой стати вам размышлять над этим? Мужчины всегда на высоте, а женщины не имеют права голоса. Если они замужем, то им не принадлежит их собственность, они не могут распоряжаться заработанными деньгами и даже могут потерять рожденных ими детей. Женщины пытаются выжить в этом жестоком, безжалостном мире, хотя никогда не обретут равенства. Даже в самых ординарных ситуациях они не рассчитывают на справедливость – их могут проклясть, побить и даже убить, если сочтут неправыми. Или по меньшей мере обвинить во всех грехах и счесть причиной любого зла, сотворенного мужчинами. – Вы меня удивляете, – покачал головой Мэверик. – Почему? – Значит, вы думали об этом. – А почему же нет? Я женщина. – А я всегда размышлял о женском теле, а не об уме, получал что хотел и шел дальше. – Вы никогда не задумывались о том, что оставили после себя. – Никогда. – И пример тому – Розалинда. Синтия заколебалась, понимая, что толкает его на откровенность, но остановиться она уже не могла. В жизни она видела так много подобных случаев, да и сама была ребенком, рожденным вне брака. – Почему же мужчины не несут ответственности за свой поступки? – Некоторые делают это ради детей. Ведь я же приехал за Розалиндой. – Она уже почти взрослая. – Но Мария раньше мне ничего не сказала. – Но ведь вы не спрашивали. – Синтия вздохнула. – У мужчин есть деньги, они придумывают законы. Но им следует в первую очередь заботиться о женщинах и детях, а не о себе. Будущее мира в руках детей. – Синтия, я не собираюсь спорить. В этом нет смысла. Я только хотел, чтобы вы скрасили мои одинокие ночи, и подумал, что вы не против. Я не пишу законов, не вынуждаю женщин принимать решения и не могу взять на себя заботу обо всех покинутых и осиротевших детях. Я ничего не могу изменить. Разве что кое-что в отношениях с вами. – И с Розалиндой. – Да. – До Вайоминга далеко. – Она сжала руки в кулаки. – Если бы я призналась, что хочу ехать с вами, что бы вы сделали? Он всматривался в ее зеленые глаза. – Был момент, когда я мечтал заключить вас в свои объятия. Но сейчас я боюсь, что потеряю все, стоит мне только дотронуться до вас. Она улыбнулась: – Не думаю, что вы читали «Обоснование женских прав» Мэри Уолстоункрафт. – У меня нет особого интереса к книгам. А уж если бы он и появился, едва ли я стал бы читать о женщинах. Какое отношение это имеет к нам? – Эта книга была опубликована в 1792 году, почти сто лет назад. Если бы общество последовало изложенным в ней рекомендациям, сейчас были бы другие времена. Мэверик встал с места и подошел к ней. – Я не хочу говорить о равноправии, о женщинах-суфражистках или об издании книг. – Он положил руки ей на плечи. – Мне интересны только вы. И это правда, а иначе я сейчас играл бы в карты или шлялся по девкам. Синтия улыбнулась. – Вы с самого начала очаровали меня. Дело не только в вашей красоте, но и в уме тоже. Я хочу вас и мирюсь со всеми вашими причудами. Она глубоко вздохнула: – Что вы говорите? Ей было трудно думать, потому что от его рук, лежавших на ее плечах, исходил жар, прожигавший тело. Она смотрела в его синие глаза, потемневшие от страсти. Да, Синтия желала его, но она не хотела повторить ошибки своей матери. Синтия стряхнула руки Мэверика с плеч и отстранилась от него. – Я мог бы заставить вас пожелать меня. И вы не смогли бы сказать нет. Вы ведь это понимаете? – Да, – она повернулась к нему лицом, – но я не могу рисковать и опасаюсь последствий. Он нахмурился: – Что вы хотите сказать? – Я не хочу ребенка. – Вы хотите выйти замуж? – Нет. – Что же тогда? – Мне нужна ваша история. – Черт возьми! – Он пересек комнату и схватил ее в объятия. – Я устал от ваших игр. Мэверик торопливо вынимал шпильки из ее рыжевато-малиновых волос. Длинные косы Синтии упали до бедер. Он намотал эти пряди на пальцы, чтобы удержать ее, и наклонился, сначала не решаясь поцеловать, а потом все же прижался губами. Мэверик почувствовал, как слабеет сопротивление, и заглянул в ее глаза: – Вы поедете со мной в Вайоминг? – Похоже, я не могу противостоять вам. Он улыбнулся. – Вы изгой, не признающий ничего, кроме собственных желаний. Вы ведь выслушали все, что я сказала насчет прав женщин. – Я даже согласен с вами. На территории Вайоминга все имеют равные права. Даже замужние могут голосовать, иметь собственность и заниматься бизнесом. Думаю, я нашел путь к вашему сердцу. Она улыбнулась, глядя, как он провел рукой по своему обветренному лицу. – Розалинда, как и я, не признает никаких законов. А вы? Синтия пожала плечами: – Я уже больше ни в чем не уверена. – И вы похожи на нас своей бесшабашностью, а иначе не отправились бы на Запад и не подцепили бы на крючок незнакомца в поисках его истории жизни. – Возможно, вы правы, но я никогда не думала о себе так, – засомневалась Синтия. – Вы такая же искательница приключений, – уверенно повторил он. – Пока такой, как вы, указывает мне путь. Синтия поцеловала Мэверика так страстно, будто это было ей не в новинку. Он застонал от наслаждения. Синтия знала, что она хороший редактор, но теперь ей захотелось стать хорошей любовницей. Мэверик поднял голову: – Не заставляйте меня ждать. Вы и не представляете, как я желаю вас. Он стал осыпать ее страстными поцелуями. Синтия задрожала и прильнула к нему. Ноги больше не держали ее. Теперь она понимала, что женщина не может противиться мужчине, которого желает. Именно поэтому ее мать совершила ошибку. В пылу страсти мужчина может пообещать женщине что угодно. Но утром следующего дня его обещания быстро растают. Зато для женщины даже мимолетные желания могут обернуться грустным воспоминанием о ее прошедшем увлечении. И дело было вовсе не в том, что Синтия не хотела ребенка. Она желала стабильности и безопасности. Сначала ей надо обрести твердую почву под ногами, основать издательский дом, чтобы быть в состоянии содержать свое дитя. Она должна найти мужчину, готового остаться с ней больше чем на одну ночь. Их отношения должны быть ясными и доверительными. Но, задумываясь об этом, Синтия приходила к заключению, что легче основать издательство, чем найти надежного мужчину. И конечно, Мэверик, этот волк-одиночка, был в ее глазах не лучшим выбором. Разве могла она любить такого мужчину, как Мэверик Монтана? Синтия вздрогнула и решительно оттолкнула Мэверика. Какое-то мгновение он стоял молча, потом выругался и вышел, яростно захлопнув за собой дверь. Синтия видела из окна, что он пошел в заведение под названием «Испытай счастье» на противоположной стороне улицы. Она задернула занавески и отвернулась от окна. Синтия не хотела больше думать о Мэверике. Она хотела быть свободной, хозяйкой собственной судьбы. Она подумала, что найдет желаемое на Западе, и на короткое время поверила, что это свершилось, когда скакала вместе с Мэвериком по пустыне. Но он заманил ее в ловушку. Синтия взяла в руки стакан и швырнула его. Осколки брызнули во все стороны и дождем посыпались на пол. Дверь в соседнюю комнату отворилась. Выглянула заспанная Розалинда. – Он ушел? – спросила она о Мэверике. – Да. Синтия не знала, как объяснить случившееся, поэтому предпочла ничего не объяснять. – Ты снова рассердила его? – Да. Синтия села на кровать. Она вдруг ощутила страшное одиночество. Ей нечего было сказать Розалинде, хотя она понимала, что должна ее успокоить и поговорить. – Что это ты носить на шее? – заинтересовалась Розалинда, увидев под блузкой магический кристалл яки. Синтия попыталась застегнуть блузку. – Это подарок подруги. – Дай-ка посмотреть. Розалинда подошла ближе. – Да ничего особенного. – Синтия старалась казаться безразличной. Розалинда села на кровать и осторожно разжала пальцы Синтии, прикрывавшие кристалл. Она судорожно вздохнула: – Ты знаешь, что это? – Это индейский амулет. На счастье. – Яки. Впервые Синтия осознала, что и Розалинда принадлежит к этому племени. – Ты ведь тоже яки? Розалинда кивнула, продолжая разглядывать кристалл. – Такой прозрачный кристалл кварца с заостренными концами имеет большую силу. К тому же он обвит серебряной змеей – символом мудрости и перерождения. – Розалинда выпустила кристалл – он легко выскользнул из ее тонких пальчиков. Потом подняла глаза на Синтию. – Часто видишь тревожные сны? – Откуда ты узнала? У Синтии захватило дух. Похоже, это девочка догадывалась о многом. – Этот талисман обладает огромной целебной силой. Кто его дал тебе? – Виктория Малоун. Я тебе о ней говорила. Она писательница и прислала его мне на счастье. – Твоя подруга живет в штате Нью-Мексико? Синтия кивнула: – Ее ранчо простирается до Аризоны и захватывает часть ее территории. – Яки принадлежат к народу пима. Пима всегда жили в южной Аризоне, но теперь эти земли называют территорией штата Аризона и правительство Соединенных Штатов претендует на них. – Возможно, к Виктории этот амулет попал от людей пима. – Возможно. Но и яки живут неподалеку, по ту сторону границы, на перевале Сопора, в Мексике. Только испанские завоеватели называли наши земли по-другому еще до того, как их присоединила к себе Мексика. – Розалинда пожала плечами. – Но мы остаемся народом яки, и эта земля все еще наша. – И ты узнаешь рисунок на амулете? – Яки считают, что в кварце таится большая сила, как в перьях и в обработанных особым способом зернах кукурузы. Твоя подруга прислала тебе этот талисман, чтобы он помогал тебе в тяжелые минуты и придал мужества и мудрости. – Девочка поднялась с места. – Прислушайся к своим снам. Они предсказывают твою судьбу. – Но.... Розалинда пошла в спальню. Синтия сидела, поглаживая кристалл, быстро нагревавшийся у нее в руке. Откуда Розалинда узнала о ее снах? Она ведь никому о них не говорила. Может быть, девочка просто догадалась? Розалинда вернулась набросила на кровать мешочек, сплетенный из кожаных ремешков. – Женщины племени яки серьезно относятся к деторождению. Они никогда ничего не пускают на самотек. Нет на свете ничего более важного и святого, чем лети. – Что ты хочешь сказать? – спросила Синтия, разглядывая мешочек. – В новом месте я сплю чутко. Я слышала, о чем вы спорили с Мэвериком. Синтия смутилась и покраснела. Ей вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь слышал ее разговоры. Розалинда уперла кулачки в бока: – Для того чтобы управлять судьбой, женщина должна управлять телом. Мужчины никогда не поймут этого, потому что не рожают детей, но они нуждаются в женщинах больше, чем готовы признать. – Ты мудра не по годам, – заметила Синтия вслух. «И раздражаешь меня», – подумала она, но не произнесла. Синтии вовсе не хотелось выслушивать лекции. – Меня всему научили Роза и Мария, – объяснила Розалинда. – Что это? Синтия развязала шнурок, понюхала содержимое мешочка и чихнула. – Похоже на травы. Розалинда кивнула: – Будущее зависит от женщин. Это серьезная ответственность. И эти травы – большое подспорье. Синтия смутилась. – Мэверик хочет тебя. А ты не против этого. – Девочка пожала плечами. – Травы – естественный способ защитить себя от нежелательной беременности. Заваривай их каждое утро и пей отвар. Синтия сжала в руке мешочек. – Мария была бы рада за вас обоих. – А как насчет тебя? – А мне-то что за дело? Мэверик желает тебя. – Но ты слишком молода, чтобы разбираться в этом. – Я curandera. Мы исцеляем и помогаем. Когда я вернусь в деревню, я буду совершенствовать свое мастерство. Но пока я рядом с отцом. – Думаю, мне следует поблагодарить тебя. Синтия все еще сжимала мешочек, не зная, как отнестись к этому дару – радоваться или печалиться. Подарок Розалинды вызвал в ней новые вопросы. Она знала, что индейцы широко пользуются травами. – Благодарить меня не надо. Целители не продаются. Мы помогаем людям, когда в этом есть нужда. Синтия протянула девочке мешочек с травами: – Пожалуйста, забери его. У меня нет необходимости воспользоваться этим. Розалинда помрачнела: – Ты хочешь бросить Мэверика? – Возможно, ты многое знаешь, но не можешь понять мои чувства и угадать сны. – Но ведь ты взрослая женщина. Тебе все равно не обойтись без моих трав. – Если я приму это, у меня возникнет желание изменить свою жизнь в угоду ему. А без этих трав, возможно, он что-нибудь поменяет в своей жизни ради меня. Розалинда покачала головой: – Зачем отказываться от счастья? – Чтобы потом не нарываться на горе и сердечную боль. Розалинда взяла свой мешочек. Она подержала его в руке, будто проверяя на вес. – Когда он тебе понадобится, дай мне знать. Синтия усмехнулась: – Я ценю твое внимание. Мне тоже хотелось бы что-нибудь дать тебе. Розалинда подозрительно посмотрела на нее: – Что? – Любовь к книгам. – Мне не нужны книги. Я получаю достаточно знаний из окружающего меня мира. Это и есть мое образование. – Мир Мэверика отличается от того, что известен тебе. В нем тебе понадобятся книги. Розалинда снова нахмурилась. – История, наука, медицина, математика, литература – все это изложено в книгах, чтобы можно было изучать и пользоваться знаниями. Розалинда покачала головой. – Мы могли бы составить книгу о травах, возможно, с иллюстрациями, – продолжала убеждать Синтия. – Ты хочешь записать все, что есть у меня в голове, и сделать из этого книгу? – удивилась Розалинда. – Да. – Но яки так не поступают. Да и мой отец не очень-то увлекается книгами. – Возможно, когда-нибудь он изменит отношение к ним. – Не думаю. – Ты можешь в своей деревне обходиться без книг, но времена меняются. Англы продвигаются дальше на запад, захватывают новые территории, приближаясь к Мексике. И возможно, все то, что ты знаешь, будет со временем утеряно. – Нет! – Розалинда пересекла комнату, потом вернулась. – Это невозможно. – Надеюсь, что это не так, но... – Не хочу больше говорить об этом. Девочка выглянула в окно. – Ладно. Не будем спорить сейчас, но, возможно, позже ты заинтересуешься. Синтия еще раз подумала, что ей не стоит принимать мешочек с травами. Это слишком облегчило бы ее жизнь. Возможно ли, чтобы физическая близость с Мэвериком заставила их одинаково смотреть и на другие, в том числе духовные, вопросы? Может ли она позволить себе полюбить такого человека, как он? Не уподобится ли она Марии, пожелавшей в память о нем завести ребенка? – Похоже, у нас неприятности, – сказала Розалинда, высовываясь из окна. Синтия поспешила посмотреть, в чем дело. Перед казино под вывеской «Испытай счастье» толпа горняков теснила Мэверика, размахивая шестизарядными «кольтами». – Твоя удача кончилась! – кричал один из них, прижимая Мэверика к стене дома. Мэверик оттолкнулся от стены и ответил шахтерам: – Я не жульничал. – Мы видели, как тебе везло. Это неспроста! – завопил шахтер. – Но госпожа Удача от тебя отвернулась. Теперь она на нашей стороне. Горняк ткнул «кольтом» в грудь Мэверика. – Верно! Пусть поныряет за серебром! – выкрикнул другой горняк, – Эти штольни наполняются водой так быстро, что он не успеет выплыть. Там, – на дне шахты «Госпожа Удача», он и найдет свою могилу. Горняки одобрительно загалдели и принялись палить в воздух. Они смеялись, едва держась на ногах, в пьяном угаре размахивали «кольтами», и выталкивали Мэверика на середину Аллен-стрит. Глава 9 – Похоже, эти шахтеры не слишком дружелюбны, – сказала Синтия, видя, как они волокут Мэверика по Аллен-стрит. – Не надо читать книгу, чтобы понять, что они собираются сбросить его на дно ближайшей шахты, – иронически откликнулась Розалинда. – Да, они не шутят. Мэверик попал в беду, Я этого опасалась. Сначала бандиты, теперь шахтеры... Думаю, Мэверику следует сменить круг знакомых. – Или простить своих врагов. – Нам лучше обратиться за помощью к шерифу. – Надо спасать его, – возразила Розалинда, оглядывая комнату, – но времени у нас в обрез. Тебе следует отвлечь шахтеров, пока я займусь лошадьми. – Лошадьми! – Синтия снова выглянула в окно и посмотрела на Мэверик а, потом перевела взгляд на Розалинду: – Пойдем к шерифу! – Если Мэверика обвиняют в мошенничестве, то шериф не станет задавать вопросов. Он вздернет Мэверика на ближайшем дереве раньше, чем с ним расправятся шахтеры. Мэверик не в силах защитить себя. У него даже оружия нет при себе. Синтия опустилась на кровать, у нее внезапно подкосились ноги. – Если шериф нам не поможет, что же делать? – Нам самим придется его спасать. – Розалинда уперлась кулачками в бока: – Ты умеешь стрелять? – Из пистолета? Нет! Розалинда выглянула из окна. – Если бы горняки не были так пьяны, они бы давно уволокли Мэверика из города. Пока что удача на нашей стороне. Внезапно Синтия испытала прилив энергии: нет, она не могла оставить Мэверика погибать. – Думаю, нам следует украсть всех лошадей в городе и спрятать их. Розалинда застонала: – Это не поможет. Тебе следует задержать шахтеров, пока я разберусь с лошадьми. – Она оглядела Синтию с головы до ног. – Расстегни блузку, выгляни из окна и покажи мужчинам то, что они хотят увидеть. Окликни их. Веди себя так, будто ненавидишь Мэверика, и убеждай разделаться с ним. Это отвлечет их. Теперь Мэверик был на волосок от смерти. И Синтия была готова на все, чтобы спасти его. Ее пальцы дрожали, когда она расстегивала верхние пуговицы блузки и шнуровку корсета. Синтия схватила Розалинду за руку: – А что, если это не сработает? Розалинда выдернула руку. – Все должно получиться. Мы освободим его здесь или по дороге к шахте, если шериф не опередит нас. – Может быть, шериф будет держаться в стороне и предоставит шахтерам самим выпустить пар. Синтия запихнула свои нехитрые пожитки в седельные сумки и поставила на кровать, чтобы Розалинда их захватила. – Надеюсь. В таком случае мы выиграем время. Розалинда вернулась в свою спальню и тотчас же вышла из нее с сапогами для верховой езды и переметными сумками. – Где пистолеты Мэверика? – Он оставил их в своей комнате, но у меня нет ключа от нее... – Есть шпилька? Синтия опустила глаза на пол, куда раньше Мэверик побросал ее шпильки. Розалинда подняла одну из них, потом подхватила сумки Синтии. – Против меня не устоит ни один замок. – Она направилась к двери. – Постарайся задержать их как можно дольше. Синтия высунулась из окна. Никогда прежде она не представляла себя в такой роли, но на этот раз ей нельзя было ударить в грязь лицом. На горняков не произведет впечатления она сама, редактор и суфражистка. Зато они клюнут на шлюху. – Эй! – Она замахала рукой горнякам. Никто этого не заметил. – Эй вы, шахтеры! – крикнула она громче. Никто и ухом не повел. Как привлечь их внимание? Синтия вспомнила о Розалинде. – Эй, ребята! Вы собираетесь бросить в самую глубокую и сырую шахту этого шелудивого, блохастого, отвратительного, смердящего пса, эту раздутую от пьянства тушу? Вы бросите его в самую темную, пыльную и грязную дыру в этой забытой Богом и заросшей кактусами стране? Горняки остановились и наконец увидели Синтию. Они с изумлением разглядывали ее. Она снова замахала горнякам: – Привет, ребята! Этот желтобрюхий шулер должен подохнуть пятьсот раз за свои проделки. Синтия с трудом удержалась от улыбки, у нее неплохо получалась новая роль. Не стоит разыгрывать леди перед пьяными шахтерами, если это поможет Мэверику. Потому Синтия решила не скупиться на бранные слова, припоминая богатый лексикон Розалинды. Несколько шахтеров принялись палить в воздух из своих «кольтов», приветствуя Синтию. Захлопали двери салунов и казино. Отовсюду начали выгладывать игроки и выпивохи. Вот это было развлечение, настоящий праздник! Синтия еще больше высунулась из окна. Горняки загоготали и снова принялись салютовать ей шляпами и пальбой из пистолетов. Синтия понимала, что попала в самую точку, но было ясно, что долго этим их не удержать. Недостаточно было показать кусочек обнаженного тела. Горнякам нравились женщины, острые на язык. К счастью, она была из тех, кто за словом в карман не полезет. – Он называл меня королевой червей! – закричала она так громко, чтобы ее услышали все в городе, а не только те, кто столпился на Аллен-стрит. – Он обещал осыпать меня алмазами и золотом, одеть в шелк и атлас. Он говорил, что карточная игра и то, что он умеет придержать в рукаве туза, поможет ему ободрать Тумстон как липку и забрать все здешнее серебро. И все это бросить к моим ногам. Горняки снова загалдели и принялись тыкать пистолетами в грудь Мэверика. Пожалуй, она зашла слишком далеко. – Но он лживый, мерзкий, сладкоголосый шулер! И если кто-нибудь желает его наказать, я хочу при этом присутствовать и помогать! Синтия чувствовала, как ветер развевает ее волосы, и на мгновение подумала, что, должно быть, зрелище было не из худших, потому что ей снова удалось приковать к себе внимание шахтеров. Но хватит ли времени у Розалинды, чтобы совершить задуманное? И удастся ли им спасти Мэверика? – Вы, красавчики, подождите меня внизу! – Синтия улыбнулась, показав все свое дружелюбие. – Я хочу вознаградить вас после того, как вы сбросите этого шелудивого пса в самую глубокую и мокрую серебряную копь в Тумстоне. Она почувствовала кураж – ей удалось выбрать нужные слова. Шахтеры приветствовали ее одобрительными криками. Она снова махнула им рукой: – Я сейчас спущусь. Синтия отошла от окна и перевела дух. Сколько времени потребуется Розалинде? И как им всем удастся бежать? На эти вопросы ответа у нее не было. Но теперь она почувствовала, что должна быть рядом с Мэвериком, а для этого ей следовало выйти на улицу. Внезапно Синтии пришла в голову забавная мысль. В эту минуту никакие «Ангелы востока» не могли сравниться с ее собственной яркой жизнью. К тому же она должна была спасти Мэверика. Она выбежала из комнаты и понеслась по коридору, не обращая внимания на любопытные взгляды. Однако по Аллен-стрит она пошла медленно, покачивая бедрами и в надежде на то, я что выглядит как самая соблазнительная шлюха по эту сторону Миссисипи. При ее появлении выстрелы прекратились и крики утихли. Синтия приближалась к Мэверику. Она смотрела ему прямо в лицо и продолжала двигаться, покачивая бедрами. Прохладный ветерок обдувал ее обнаженные груди, спутанные волосы цвета земляники падали на лицо и плечи. Мужчины выходили на улицу из меняльных лавок, чтобы полюбоваться ею. Только звон шпор и звук их шагов нарушали тишину. Вслед Синтии неслись восхищенные возгласы. Кто-то присвистнул. Она только тряхнула волосами. Где она научилась этой вульгарности? И когда поняла, какой притягательностью для мужчин обладает ее тело? Конечно, только попав на Запад. Синтия наконец почувствовала свою силу и поняла, что обладает властью над мужчинами. Она устраивала представление для Тумстона. Такого раньше этот город не видел. К тому моменту, когда Синтия приблизилась к Мэверику и окружавшим его шахтерам, тротуары Аллен-стрит уже были заполонены мужчинами. Перестало бренчать фортепьяно. Карты были брошены на стол и позабыты. Напитки так и остались недопитыми. Город вышел на улицы поглазеть на зрелище. И Синтия была готова дать представление. Такая сцена пришлась бы по душе любому литератору, и Синтия была намерена доиграть ее до конца. Она направилась прямо к Мэверик у и отвесила ему пощечину. – Ах ты, сосуд со слизью, ах ты, мешок гноя, разносчик заразы, губитель невинности, осквернитель женщин! Надеюсь, ты будешь тонуть долго-долго-долго! Она тотчас же пожалела о своих опрометчивых словах, но больше уже не могла придумать никаких бранных эпитетов. – Да, ты меня проняла до костей, красотка, – подыгрывал ей Мэверик. Его синие глаза искрились весельем. – Обещаю держаться до последнего, чтобы доставить тебе удовольствие. – Он хмыкнул. – Такая женщина, как ты, способна мертвого поднять из могилы. – Надеюсь, с тобой этого не случится. Тебе не понравится надпись на твоем надгробии. Синтия повернулась лицом к шахтерам, заметив, что все они пялились только на ее груди и потому, вероятно, вряд ли могли запомнить ее лицо. Если бы нависшая над ними опасность не была столь реальной, она и сама бы от души посмеялась. Но куда же подевалась Розалинда? – Пошли! – загалдели горняки. – «Госпожа Удача» ждет нас! – Захватим леди, чтобы, она принесла нам счастье! – закричал один из шахтеров, придвигаясь вплотную к Синтии. Она ощутила запах виски, смрад немытых тел, увидела жадный блеск в их глазах. Не хотелось бы ей остаться с ними один на один в шахте или пустыне. Внезапно Синтии показалось, что она не обладает никакой властью над ними, но слабость в эту минуту была лишней. Выпрямившись и откинув назад плечи, всем видом выражая вызов и источая соблазн, Синтия подняла руки, приветствуя толпу. Мэверик подмигнул ей, потом плотно нахлобучил на голову стетсон. Синтия одарила его презрительным взглядом. Шахтеры заворчали на Мэверика, потом взбодрились и повеселели. Снова зазвучали выстрелы в воздух, вся группа двинулась по Аллен-стрит. Впереди шла Синтия. Она и понятия не имела о том, куда они двигаются. Мэверик, окруженный горняками, оказался поблизости от нее. Она оглядывалась в надежде увидеть Розалинду, но тщетно. Синтия не знала, что ей делать, если бы горняки и в самом деле вскочили на лошадей и заставили Мэверика и ее сопровождать их. Она была рада увидеть шерифа или любого другого, кто мог бы остановить эту толпу безумцев. Но по-видимому, представители закона предпочли не замечать происходящего. Синтия все больше падала духом и чувствовала, что полностью зависит от настроения горняков. Но по крайней мере теперь она рядом с Мэвериком. Чтобы сохранить власть над толпой, ей следовало немедленно придумать что-то новенькое. Справа находились короли конюшен Сэйджбраш. Синтия решила, что шахтеры держат своих лошадей там. Что ей оставалось делать? Будто в ответ на ее безмолвный вопрос раздался громкий крик, напомнивший ей воинственный клич индейцев, и тотчас же послышался неистовый топот копыт. Из-за угла конюшен появились три мустанга. Они неслись прямо на шахтеров, одуревших от выпивки. Горняки сначала прицелились в несущихся лошадей, потом принялись оглядываться в поисках укрытия. Но тщетно, спрятаться было негде. Внезапно мустанги остановились, их окутывало облако пыли. Розалинда бросила Мэверику пистолет. Не колеблясь ни секунды, он схватил Синтию, приставил к ее голове «кольт» и попятился к лошадям. Розалинда наставила револьвер на шахтеров: – Я вышибу вам мозги. – Если хотите, чтобы эта женщина осталась невредимой, стойте на месте, – сказал Мэверик, – и опустите оружие. Сердце Синтии бешено забилось. Ей с трудом удавалось дышать. Похоже, что Мэверика везде подстерегала опасность, но рядом с ним ей было спокойно. Горняки были смущены таким поворотом событий, но продолжали держать под прицелом Мэверика и Розалинду. Синтия старалась выглядеть разгневанной и испуганной. – Эта облезлая кошка мне не пара. – Синтия извивалась в объятиях Мэверика. – Как и вы, ребята. – Ошибаешься, дорогуша. – Мэверик продолжал отступать к лошадям, увлекая за собой Синтию. – Тебе придется расплатиться со мной. У меня в сапоге нож, и надо изрядно постараться, чтобы отбить тебя. Синтия содрогнулась, В его голосе она услышала решимость. На мгновение сердце ее перестало биться, потом буквально заколотилось от охватившего ее страха, но она напомнила себе об игре, которую они затеяли, и продолжала: – У меня в сапоге тоже есть нож, и я так быстро превращу тебя в мерина, что все женщины Запада и ахнуть не успеют. Горняки смотрели на них, не зная, что предпринять. – Пара наших умников считает, что следует оставить их вдвоем, – выкрикнул один из них. – К тому времени, когда с ней будет покончено, он уже не сможет ни у кого из нас выманить ни цента. Горняки загоготали, но продолжали держать на мушке Мэверика. Розалинда ухитрялась наблюдать за лошадьми и целиться в горняков. – Но это наша женщина, – пожаловался один из них. – А ему место в шахте «Госпожа Удача». – Да хватайте их! – Не двигайтесь с места, или я выбью из нее мозги. – Мэверик продолжал держать пистолет у виска Синтии. Внезапно шахтеры обратили внимание на Розалинду, будто впервые увидели ее. – Это маленькая девочка, – заметил один из них. – И что она делает с этой игрушкой? – Мы не стреляем в детей. – Эта красотка слишком хороша, чтобы позволить ее пристрелить. Шахтеры снова начали переглядываться, пожимая плечами, потом положили свои «кольты» на пыльную землю. – Славные ребята, – одобрил Мэверик, вскакивая в седло и продолжая держать револьвер у виска Синтии. Она не двигалась и не осмеливалась даже вздохнуть. Что, если шахтеры решат пустить в ход оружие и перестреляют их? Мэверик снисходительно оглядел горняков и усмехнулся: – Я забираю ваше серебро и эту женщину. Он наклонился, рывком поднял Синтию и уложил поперек седла так, что ноги ее свесились с одной стороны, а руки с другой. Она обхватила его руками и почувствовала сильное биение сердца. Как она могла так долго сопротивляться ему? – Поглядите. Он вовсе не неволит ее. Она хочет с ним уехать! – крикнул один из шахтеров. – А я думал, она его ненавидит. – Держу пари, что они заодно, – предположил другой. – Шериф прикажет повесить их на одном суку! И горняки вновь направили на них «кольты». Мэверик откинул голову назад и расхохотался, потом передал свой «кольт» Синтии и круто повернул мустанга. Лошадь вскинулась на дыбы, забила копытами по воздуху, но тотчас же покорилась его воле и поскакала по Аллен-стрит в темноту пустыни. Розалинда несколько раз выстрелила в воздух поверх голов шахтеров, потом устремилась вслед за Мэвериком, увлекая за собой лошадь Синтии, повод которой не выпускала из рук. Их преследовали проклятия, улюлюканье и выстрелы, но на таком расстоянии пьяные шахтеры не могли точно прицелиться и попасть. Синтия прильнула к Мэверику. На полном скаку они покидали Тумстон. Она едва осмеливалась вздохнуть, пока они мчались по неровной дороге, и с трудом удерживалась в седле. Но она снова была с Мэвериком и вне опасности. Правда, последнее было под вопросом. Никакая граница не могла бы остановить шахтеров или шерифа, если бы они решили преследовать их. Однако Синтия забыла о страхе, она ощущала только радость, даже ликование. Ее заражали необузданный дух, вольнолюбие и сила Мэверика. Возможно, он и прав в том, что она такая же неприкаянная искательница приключений, как и он. Может быть, они были людьми одной породы. – Ты полагаешь, они будут нас преследовать? – спросила ехавшая позади Розалинда, все еще державшая за повод лошадь Синтии. Она уже спрятала в кобуру свой револьвер. – Я не вижу погони. – Возможно, они дождутся рассвета. Мэверик оглянулся. – Тогда они могут нагнать нас. Поэтому я хочу проехать как можно больше, прежде чем мы остановимся и Синтия пересядет на своего мустанга. – Они потеряют время, если будут медлить до рассвета, – заметила Розалинда. – Я рассчитываю на то, что мы уже сегодня окажемся далеко, – ответил Мэверик. – Отлично, – вымолвила Розалинда с облегчением. – Как только эти горняки протрезвеют, они захотят отомстить нам. Мэверик усмехнулся: – Но мы будем уже далеко. – Надеюсь, – подала голос Розалинда, – но пока еще не полнолуние и потому мы не сможем ехать очень быстро. – Сможем, – возразил Мэверик, оглядываясь. – Спасибо, Розалинда. Ты проделала все отлично. И вы, Синтия, тоже. Я решил, что не стоит возвращаться в Мексику. – И я того же мнения, – сказала Синтия. – Я подумала, что так и не получу свою историю, если горняки сбросят вас в шахту «Госпожа Удача». – Я рад, что вы обе любите меня и поэтому старались спасти. – Это не совсем так, – усмехнулась Синтия. – У меня на уме были более важные вещи. Розалинда хмыкнула: – Что до меня, то я – просто хотела увидеть Вайоминг. Мэверик рассмеялся, подыгрывая им: – В таком случае мне не страшна никакая опасность! – Никакая. – Синтия потерлась лицом о его спину в мягкой хлопчатобумажной рубашке. – Никакая, – вторила Розалинда, продолжавшая удерживать лошадь Синтии. Они замолчали, прислушиваясь к звукам ночи, и скакали по извилистой тропе вдоль берега реки Сан-Педро. Мэверик еще крепче прижал к себе Синтию, обнимая ее за талию. Когда она хотела поправить все еще расстегнутую блузку, он нежно поцеловал ее в шею. Потом его рука скользнула за отворот ее блузки. Он дотронулся до ее груди, погладил сосок, чувствуя, как тот отвердел и напрягся, и был вознагражден ее тихим стоном. – Я и не знал, что ваши чувства ко мне так сильны. – Что вы хотите сказать? Синтия едва могла произнести хоть слово, настолько ее взволновала ласка. Возбуждение нарастало, Синтия желала Мэверик а так сильно, как никогда раньше. – Вы придумали столько эпитетов для меня. – И все они нелестные. – Но это значит, что вы думали обо мне. Мэверик продолжал ласкать Синтию, дразня и возбуждая ее чувствительную плоть. – Эти шахтеры никогда вас не забудут, – пошутил Мэверик. Она содрогнулась: – Я играла эту роль ради вас. – Знаю. – Он нежно поцеловал ее в лоб. – Вы и Розалинда спасли мне жизнь. – Это значит, что отныне я принадлежу вам? – Да. – Его рука скользнула ниже и прогулялась по ее бедру. – Теперь вы должны позаботиться обо мне. – Не знаю, как это сделать. – Я вас научу. Мэверик продолжал ласкать ее сквозь тонкую нежную ткань панталон в том месте, где бедра образуют фигуру, похожую на букву V. Синтия прикусила нижнюю губу и с трудом подавила стон. В глубине ее тела зародилось жгучее желание. Ей хотелось забыть обо всем на свете, кроме страсти. Синтия поцеловала Мэверика в шею и крепко прижала его к себе. – А возможно, это вы меня научите, – усмехнулся он, продолжая ласкать ее. Глава 10 Синтия, Мэверик и Розалинда почувствовали себя в безопасности, только садясь на поезд в Бенсоне, на территории Аризона. Синтия устроилась у окна. Мэверик сел рядом, а Розалинда напротив. Когда раздался свисток, означавший отправление, они торжествующе улыбнулись друг другу. – Мне было жалко оставлять мустангов, – сказала Синтия, – до боли жалко. Я к ним привязалась. – А мне больше понравилось палить из ружья. Розалинда бросила хмурый взгляд на Мэверика. – Я скверно чувствую себя, когда в руках у меня нет дробовика, – сказала она решительно. – Леди, мы удачно продали лошадей и оружие до того, как в город нагрянули шахтеры. – Мэверик усмехнулся. – Если они появятся теперь, то найдут мустангов, по нас уже и след простыл. Это заявление ничуть не смягчило Розалинду. – Мне не по себе, если при мне нет оружия. – Ты знаешь, что мы не могли все это взять в поезд, – объяснил Мэверик. – Я предпочитаю путешествовать налегке. Мои револьверы в седельных сумках. Если на нас снова нападут, я одолжу тебе один. – Он улыбнулся: – Но теперь мы уже на пути в Вайоминг. И я никому не позволю задерживать нас. Синтия бросила на Мэверика суровый взгляд: – У меня иное представление о развлечениях. Этот поезд не следует прямиком в Вайоминг. Если вы предполагаете, что по дороге мы столкнемся с другими опасностями, то лучше познакомить нас с вашими планами уже сейчас. Он усмехнулся, потом взял ее руку и нежно поцеловал ладонь. – Я вовсе не хочу подвергать опасности вас или Розалинду. Мы будем вести себя осмотрительно. Синтия смотрела, как Бенсон исчезает вдали. Опасность миновала, и ее мысли все чаше обращались к будущему. Они проедут через Лордсберг по пути к Ринсону, чтобы сесть на поезд, отправляющийся на север. Следует ли ей, приехав в Лордсберг, забрать свои чемоданы и дать телеграмму Виктории, чтобы та встретила ее? Таким был ее первоначальный план. Но теперь Синтия совсем не похожа на ту женщину, что сошла с поезда в Лордсбсрге в первый раз. Она уже привязалась к дочери Мэверика, такой умненькой и способной. А как насчет ее отца? Она уже чувствовала, что к Мэверику ее привязывает не только страсть. Они пережили вместе столько испытаний. Неужели теперь она сможет жить без Мэверика и Розалинды? А как же быть с историей его жизни, которую Синтия так до сих пор и не узнала? Розалинда беспокойно задвигалась, потом принялась оглядывать вагон. Синтия подумала, что ей скучно. Она достала из седельной сумки записную книжку и карандаш и протянула их Розалинде: – Я знаю, что ты не интересуешься книгами, но, может быть, захочешь что-нибудь написать или нарисовать, чтобы скоротать время. Розалинда посмотрела на нее скептически. Тогда Синтия вытащила потрепанный экземпляр «Ангелов востока». – Если захочешь почитать, то это вполне подходящая книга, – предложила она. – Благодарю. Розалинда проигнорировала книгу, но взяла записную книжку и карандаш. – Думаю, я что-нибудь нарисую. Синтия попыталась читать «Ангелов востока», но движение поезда, возбуждение от путешествия, близость Мэверика – все это отвлекало ее. И теперь она не воспринимала роман как прежде. Мэверик взял у нее роман: – Так это то, чем вы занимаетесь. – Обычно я не пишу, а издаю книги. – Что это значит? – Я решаю, какие рукописи можно издать, потому что они принесут деньги и поправятся читателям. – И вы всегда ищете рукописи в провинции? Она улыбнулась: – Нет. Обычно их присылают в редакцию или я принимаю их от известных авторов, таких как Виктория. – Так вы полагаете, историю моей жизни стоит издавать? – Да. – Синтия усмехнулась: – В настоящий момент, я думаю, и моя история имела бы успех, учитывая наши приключения. Вашу жизнь не назовешь скучной. Мэверик улыбнулся: – Я стараюсь, чтобы она не была скучной. – Этому нетрудно поверить. Он сжал ее руку и погладил ладонь. – Что происходит после того, как вы выбрали книгу? – Я покупаю право на издание, потом редактирую ее, то есть прочитываю – роман от корки до корки и думаю, какие до изменения следовало бы внести автору, чтобы усовершенствовать произведение. – Изменения? – Это только рекомендации – например, что-то добавить, где-то сгустить краски для выразительности, обыграть сюжет или ярче прописать характеры персонажей. – Звучит слишком сложно, – вздохнул Мэверик. – Так кажется на первый взгляд, но у меня многолетний опыт такой работы. Кроме того, это не наука в прямом смысле слова. Я вкладываю в свою работу много субъективного, того, что основано на моем личном восприятии. Особенно когда речь идет о выборе книги для издания. – А когда вы выбираете мужчину, вы руководствуетесь тем же? – усмехнулся Мэверик. Она сжала его руку: – Вас я выбрала, потому что рассчитывала узнать хорошую историю. – И это все? – Думаю, у вас хороший потенциал во всех отношениях. Он усмехнулся: – И вы захотите мне рассказать об этих сторонах моей личности? – Позже. Розалинда подняла на них глаза: – Вы галдите, как два петуха. Впрочем, те, пожалуй, так бы не сумели. По сравнению с вами они, должно быть, скучны и неинтересны. Синтия и Мэверик рассмеялись. Розалинда протянула Синтии блокнот и карандаш: – Ты ведь хотела кое-что узнать о травах. Возможно, это хорошая идея. Синтия с интересом раскрыла блокнот: – Это замечательно! – Дайте посмотреть, – не выдержал Мэверик. Он потянул блокнот к себе. Розалинда записала в блокнот названия трех трав по-английски и по-испански и сделала зарисовку каждого из трех растений, а также комментарии, в которых объяснила свойства и особенности трав. – Я впечатлен, – признался Мэверик. – Благодарю. – Розалинда подняла ладони кверху. – Право же, в этом нет ничего особенного. Все это хранится в моей голове. Синтия взяла блокнот у Мэверика. – Ты прекрасно рисуешь Розалинда. – Я в этом вовсе не уверена. Пишу я неважно. – Но рисунок прекрасный. Тебе требуется небольшая помощь редактора. – Синтия просияла, – Право же, я в восторге от того, что можно будет издать книгу о травах. Хочешь написать ее и сделать иллюстрации? Розалинда пожала плечами: – Не знаю. Это большая работа. – Мы могли бы начать с издания краткого справочника и занести его в каталог «Сире, Рибок и К», – предложила Синтия. – Ты так думаешь? Казалось, Розалинда заинтересовалась. – Можно попытаться. Синтия помедлила, бросила взгляд на Мэверика, потом на Розалинду. – Издать и опубликовать книгу – одно, но потом придется рекламировать и распространять ее, чтобы люди узнали о ней и захотели купить, – продолжила она. Мэверик покачал головой: – Кажется, это не легче, чем управлять ранчо. Синтия улыбнулась: – Возможно, вы правы. Но если мы создадим компанию и сумеем с этим справиться, думаю, дело пойдет. – Я предпочитаю разводить скот – коров, например, – сказал Мэверик. Он постучал ногтем по блокноту и взглянул на Розалинду: – А у тебя талант. – Думаю, что это так, – поддержала его Синтия. – Я не хочу настаивать, но если ты пожелаешь что-то добавить в эту книжку, – она показала на блокнот, – не стесняйся. – Я подумаю. – Розалинда прикрыла рукой зевок. – А сейчас хватит о книгах... Синтия была смущена. До сих пор Розалинда вела себя как взрослая, но ведь, по сути, она была еще ребенком. Розалинда прислонилась головой к окну. – Почему бы тебе не лечь на скамью? – предложила Синтия и убрала седельные сумки. – Не смущайся, поспи, – поддержал ее Мэверик. – у нас полно времени. Розалинда потянулась и подложила руки под голову. Через несколько минут ее дыхание стало ровным – она заснула. – Бедная маленькая девочка, – сказала Синтия, с нежностью глядя на Розалинду. – Досталось ей из-за нас! – Она растет не только крепкой и выносливой, но и талантливой. Верно? – с гордостью спросил Мэверик. – Да, и, думаю, вы должны укреплять ее веру в себя. – Я так и сделаю. – Вероятно, она скучает по дому. Синтия подалась вперед и нежно отвела с лица Розалинды прядь волос. – Когда она проснется, я предложу ей написать письмо отцу Баптисте. – Отличная мысль. Мы ведь обещали поддерживать с ним связь. – Можно послать письмо из Лордсберга. Мэверик повернулся и испытующе посмотрел на Синтию: – Вы ведь поедете со мной в Вайоминг. Да? Она заглянула в самую глубину его синих глаз и вздохнула: – Не знаю! Он покачал головой: – Я думал, что все уже решено. – Мы по-прежнему в большой опасности. – В Вайоминге все будет иначе. Там вы будете в безопасности. И Розалинде там будет хорошо, – пообещал Мэверик. Он выглянул в окно и продолжил мысль: – Кажется, будто я в беде, но это не так. Во всяком случае, в Вайоминге асе будет иначе. – Боюсь, что мое присутствие будет раздражать Розалинду, – покачала головой Синтия. – Почему? – Она сочтет, что я пытаюсь занять место ее матери. – Марии давно уже нет на свете. И думаю, Розалинда с этим примирилась. – Она в таком возрасте, что, возможно, чувствует себя очень уязвимой. – Вот почему рядом с ней должна быть леди, способная помочь ей. – Я не представляю, что значит быть матерью. – Но я еще меньше готов к роли отца. Синтия улыбнулась: – Возможно, ей было бы лучше в родной деревне. – Нет. Если она моя дочь, пусть живет со мной. – Но ее новая жизнь будет не похожа на прежнюю. – Не совсем так. – Мэверик снова пристально посмотрел на Синтию. – Кажется, я все время рассказываю вам о своей жизни. – Но это как раз то, чего я хочу. – Знаю. Но я рассказываю ее вам не для того, чтобы вы написали книгу. Я хочу, чтобы вы поняли, почему Розалинде будет лучше в Вайоминге со мной. – Пожалуйста, расскажите мне, – попросила Синтия. Мэверик нежно сжал ее руку. – Мое ранчо находится поблизости от земель племени индейцев кроу. – Так вы знаете индейцев? – Да, меня воспитали индейцы кроу, точнее, воспитывали какое-то время. – Неужели? – Синтия подалась вперед, изумленная и заинтригованная – Как и почему? – Обещаете не распространяться об этом в книге? – спросил Мэверик. – Разумеется, не стану без вашего разрешения. – Моя семья происходит от шотландских и ирландских эмигрантов. Они осели на Западе и основали факторию в южной Монтане поблизости от земель индейцев кроу. – Они не чувствовали себя одинокими? – поинтересовалась Синтия. – Нет. Они любили и уважали индейцев кроу больше, чем собственный народ. И так же воспитали меня. Но белые охотники на буйволов убили моих родителей ради денег и припасов и сожгли факторию. В то время мне было шесть лет и я гостил у друзей – индейцев кроу. Племя кроу отомстило за смерть моих родителей. Они взяли меня к себе. Синтия догадывалась, какая боль скрывается за этим рассказом. Несмотря на то что все это было очень давно, она заметила в глазах Мэверика отражение прежних страданий. – Детские горести остаются с нами на всю жизнь, – сказала Синтия. Он кивнул: – Я не хочу вызвать у вас сочувствие. Вы должны понять, что Розалинде не будет одиноко со мной. У нее найдутся друзья из племени индейцев кроу. – Так вы поддерживаете с ними контакт? – Конечно. Они – мои друзья. Мы помогаем друг другу. – Это объясняет, почему вы не можете читать книги. – Нет. Я люблю книги в том случае, если их мне не навязывают. – Я вовсе не собиралась... – начала Синтия. – Знаю, – перебил ее Мэверик, – вы должны признать, что не можете быть объективны, когда речь заходит о книгах. – Пожалуй, это так, – согласилась Синтия. – Но как же вы научились читать? – Я жил с индейцами кроу до десяти лет. Однажды, когда мы охотились, меня заметили из дивизиона кавалеристов США и решили, что я буду рад вернуться в мир белых людей. К моему мнению не прислушались и отослали в сиротский приют в Омахе в штате Небраска, – продолжал рассказывать Мэверик. – Там было очень скверно? – спросила Синтия. – После свободы и взаимопонимания, которые у меня установились с кроу? – Он покачал головой. – Хуже не придумаешь. – Значит, отчасти поэтому вы приехали за Розалиндой. Вы не хотели, чтобы она попала в сиротский приют. – Да. – Мэверик посмотрел на спящую Розалинду. – Думаю, с ней все было в порядке. – Но ведь она жила без отца. – Так хотела Мария. – И как же вы вернулись на Запад? – продолжала расспрашивать Синтия. Она поняла, что Мэверик еще не привык к мысли, что Розалинда – его дочь. Однако Синтия не сомневалась в их родстве. – В пятнадцать лет я сбежал и, зарабатывая по дороге на жизнь, добрался до Запада. У меня не было никакой профессии. Я был очень молод. Но к англам у меня не сохранилось ни уважения, ни любви, особенно после жизни в приюте и жестокого убийства моих родителей. И я решил получить то, что хотел. – И получили? – Да. – И вы не сожалеете об этом? – Нет. Я жалею только о том, что не встретил вас раньше. Синтия почувствовала, как кровь прихлынула к ее лицу. – Я не привык к таким откровенным разговорам, – продолжал – Мэверик. – Думаю, что причина в том, что я так долго жил с кроу. Они немногословны, но уж если говорят, то о важных вещах и всегда правду. – Наверное, я смогу понять вас и Розалинду, – сказала Синтия. – А как вы? – поинтересовался Мэверик. Она вздохнула, понимая, что теперь настал ее черед быть откровенной и поделиться с ним, а иначе она не могла рассчитывать на то, что их отношения продлятся. – Вы расскажете мне о себе? – Голос Мэверика прозвучал скорее как приказ. – Я нечасто говорю о своем прошлом. Моя мать тоже из ирландских эмигрантов. Как и другие девушки из ее класса, она приехала сюда, ничего не умея. Ее наняли служанкой в богатую семью в Нью-Йорке. Отпрыск этой семьи добивался ее. Она влюбилась и уступила. Но когда она забеременела, ее вышвырнули из дома. Это печальная, но, к сожалению, обычная история. Многие молодые женщины, которых нанимают на работу служанками и горничными, уступают домогательствам своих хозяев или их сыновей, чтобы сохранить работу. Бытует мнение, что служанки – это девушки легкого поведения и что рано или поздно они все равно станут проститутками, но это не так. Мэверик сжал руку Синтии. – Возможно, мой отец и в самом деле любил мать, – продолжала она, – по крайней мере какое-то время. К счастью, от нее откупились и дали ей достаточно денег, чтобы она не ходила на панель до моего рождения. Позже моя мать получила работу на чулочной фабрике в Амстердаме, в штате Нью-Йорк, но ее постоянно преследовали домогательства хозяев, которые требовали от нее услуг определенного рода. Она привыкла не доверять мужчинам и вырастила меня в убеждении, что я должна сама заботиться о себе и детях. – Мне жаль, что жизнь была так сурова к вашей матери, – сказал Мэверик. – Часто случается, что люди отравляют существование другим без всякой причины. Теперь Синтия почувствовала, что примирилась со своим прошлым в большей степени, чем когда-либо прежде. Она и не подозревала, что этот рассказ так облегчит ее душу. – Ребенком я работала на текстильной фабрике, но моя мать позаботилась о том, чтобы дать мне образование. – Должно быть, вам далось это нелегко. – Это так, но мама много сделала для меня и гордилась моими успехами. – Синтия заплакала. – Она умерла от чахотки, когда мне исполнилось пятнадцать. Я до сих пор тоскую попей. Мэверик ничего не сказал. Он только взял Синтию за руки. Она шмыгнула носом, стараясь прогнать слезы. – Все свободное время я тратила на то, чтобы научиться печатать на машинке. Затем нашла работу в Нью-Йорке. – И дослужились до редактора? – Да. – Я горжусь вами. – Благодарю вас. – Что случилось? Почему вы решили бросить все и податься на Запад? – поинтересовался Мэверик. Губы Синтии изогнулись в горькой усмешке. – Со мной произошло то же, что и с моей матерью. Человек, наживший состояние за счет потогонной системы на фабриках, купил наше издательство. Он дал мне понять, что я могу сохранить свою работу, если буду ублажать его. Мэверик крепче сжал ее руки: – Я не хочу, чтобы то же случилось с Розалиндой. Меня охватывает гнев, когда я вижу, как люди злоупотребляют властью. Я и сам испытал это в сиротском приюте. То же самое я видел и в случае с индейцами. – С индейцами кроу? – Да. Синтия поежилась. – Я бы хотела отомстить Хаскелу Рейнзу. – И отомстите. – Откуда у вас такая уверенность? У него прочное положение в Нью-Йорке. Он богатый и могущественный человек. А я... – Право на вашей стороне. Кроу верят в круговорот жизни. Что бы ни делал человек, ему воздается втройне и за плохое, и за хорошее, – сказал Мэверик. – Хотелось бы в это верить. – Что сделал Рейнз, когда вы отвергли его? Снова Синтия почувствовала резь в глазах, возвещающую подступающие слезы. Казалось, она вернулась в прошлое. – Синтия? – окликнул Мэверик. Она глубоко вздохнула, вспомнив о своей решимости добиться цели. – Я лягнула его в щиколотку и убежала из издательства. – Вы правильно поступили, – одобрил Мэверик. – Но он позаботился о том, чтобы я больше не получила работы в Нью-Йорке. – Вы создадите свой издательский дом, а я помогу вам. Мэверик заглянул в ее зеленые глаза. – Виктория Малоун тоже обещала мне помочь. – Она писательница? – Да. – Так это она вместе с мужем владеет ранчо Кордова? – Именно так. – Возможно, она и верный друг, но у нее не будет для вас времени, – рассуждал Мэверик. – А мне и Розалинде вы нужны. Поедем со мной. Дайте нам шанс. Вы сможете оставить мое ранчо, когда пожелаете, но если захотите основать свое издательство, то лучше это сделать в Вайоминге. Синтия отвела глаза, не в силах выдержать пристальный взгляд синих глаз Мэверика, Ей хотелось верить ему. – Доверьтесь мне, – предложил Мэверик. – Чего вы хотите от меня? – спросила Синтия. – Всего. – Это невозможно. Вы же знаете мое прошлое. Я не склонна доверять людям. – Я могу подождать. Она снова посмотрела на него: – Вы ведь не отступитесь? – Нет, когда знаю, чего хочу. – Он нежно погладил ее по щеке. – Но ведь я предлагаю вам то, чего и вы хотите. Она кивнула. Он улыбнулся: – Со мной вы ничем не рискуете. – С вами я в опасности постоянно. Мэверик усмехнулся: – Но ведь вы первая подошли ко мне. Разве не так? – Вы были мне нужны тогда, как и сейчас. – Отлично. Вы такая же бродяга, как и я. – Как вы? – И как Розалинда. Бродяги должны держаться вместе. Мы нужны друг другу. Она поджала губы. – Если я поеду с вами, мне нужно позаботиться об одежде. Он застонал: – Но у вас ведь ее целые сундуки. – Нам надо купить одежду для Розалинды. Я не думаю, что у вас на ранчо найдется что-нибудь подходящее для нее. – Так вы едете с нами? – допытывался Мэверик. – Я еще думаю, – тянула время Синтия. – Едете. Это был уже не вопрос, а утверждение. – Я хочу подремать. Разбудите меня в Лордсбсрге. К тому времени я буду знать точно. – He стоит вас будить. Я получу ваши чемоданы и погружу их на поезд. Я предпочитаю, чтобы вы проспали до самого Вайоминга, – сказал Мэверик. – Чтобы не передумала? – спросила Синтия. – Верно. – Но ведь и вы можете передумать. – Маловероятно. Она улыбнулась, потом медленно отвернулась и прислонилась головой к окну. Но сон не шел. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ПОД ПРИБЫВАЮЩЕЙ ЛУНОЙ ЧЕРНЫЕ КОНИ ПРИХОДЯТ С ЗАПАДА Синтия стоит в Хижине Грез. Он опоит с ней рядом. Их руки переплетены и связаны сыромятными кожаными ремнями. Это четыре стихии – земля, огонь, ветер и вода. Глиняный горшок стоит возле костра. Женщина-знахарка подходит к ним. Она несет длинный нож, которым разрезает сыромятные ремни вокруг запястий и бросает их в костер. Она передает ему нож, потом скрывается в тени. Он делает надрез на левой стороне груди, вынимает свое трепещущее сердце и передает его Синтии. Она обеими руками высоко поднимает его сердце, потом встает на колени и кладет его в глиняный горшок, стоящий возле костра. Синтия возвращается к нему. Левой рукой она сжимает его правую руку. Их пальцы переплетаются. Знахарка снова рядом. Она смотрит на Синтию: – Теперь твое сердце бьется за вас обоих. До тех пор пока его помыслы, намерения и жизнь останутся чистыми, ваши сердца в безопасности. И Синтия познает счастье. Глава 11 Синтия и Розалинда сидели за столом напротив Мэверика в кафе «Гремучая змея». На мексиканских глиняных тарелках цвета ржавчины лежали остатки бифштекса и картофеля. За соседними дубовыми столиками болтали и смеялись другие посетители, звенела посуда и стеклянные стаканы. Стены были украшены изделиями из кожи гремучей змеи всевозможных размеров и форм. Скатерти и салфетки с рисунком в форме многогранников придавали столикам яркий и праздничный вид. Синтия и Мэверик прихлебывали кофе. Розалинда пила молоко. Время от времени они смотрели из окна на Ринкон, располагавшийся в южной части штата Нью-Мексико. На фоне пустыни вырисовывались островерхие деревянные крыши строений. По тротуарам слонялись ковбои, позванивая шпорами. По улицам катились шары перекати-поля. Грохотали проезжавшие мимо повозки. В сумеречном свете были отчетливо видны закатные цвета – оранжевый, красный и кровавый, разрисовавшие западную часть неба яркими полосами. Через пыльную улицу потянулись тени. Будь они уже в Вайоминге, Мэверик мог бы и отдохнуть. После тяжелого дня наступало время, когда уместно было бы поговорить, обсуждая планы на завтра. Мэверик не чувствовал себя одиноким в обществе Синтии и Розалинды. Это время могло стать самой приятной частью дня. Но он знал, что расслабляться рано. Они были слишком далеко на Юге, чтобы чувствовать себя в безопасности. И все же Мэверик не хотел тревожить Синтию и Розалинду сомнениями и беспокойством. На рассвете они должны были покинуть городок. У них уже куплены билеты на поезд. Мэверик посмотрел на Синтию. Зачем он пытается заманить ее на ранчо? Она из крупного города, не привыкла к большим пространствам. Если ей там станет скучно и страшно, если все вокруг начнет ее раздражать, она уедет. А что будет с Розалиндой? Да и сам Мэверик не хотел терять Синтию. Он всегда получал желаемое и не собирался отказываться от своих привычек. Мэверик оставит Синтию при себе столько, сколько захотят они оба, а потом каждый из них пойдет своим путем. И никаких угрызений совести не будет. Он никогда не думал о женитьбе, да и Синтия не хочет замуж. Они могут просто поддерживать хорошие отношения. Да к тому же Розалинда нуждается в женском внимании и ласке. Когда они доберутся до Вайоминга, его дочь возьмут на попечение другие женщины, если Синтии не захочется там жить. Но сначала Мэверик должен был вывезти Розалинду из Ринкона в целости и сохранности. Раньше он бывал здесь и мог встретить случайного знакомого. Лучше бы им не сидеть в этом кафе «Гремучая змея», но надо было основательно подкрепиться. Пока что все шло хорошо, но Мэверик испытывал неприятное ощущение, нечто вроде зуда между лопаток. А обычно это означало неприятности. Синтия почувствовала, что Мэверик задумчиво смотрит на нее. Она понимала, что очень многое между ними осталось недосказанным, но уже согласилась поехать с ним в Вайоминг, хотя и решила оставить свои вещи в Лордсбсрге. Пока что она не знает, где осядет окончательно, и ей незачем обременять себя восемью увесистыми чемоданами. Синтия отправила Виктории телеграмму и объяснила, что побудет в штате Вайоминг на ранчо возле городка Шеридан. Дотронувшись сквозь блузку до кристалла яки, висевшего на шее, Синтия вспомнила, как изменились ее сны с тех пор, как она согласилась ехать с Мэвериком. В Западе была какая-то ускользающая притягательность, которую хотелось изучить и отразить в книгах. Но возможно ли это? Неужели только индейцы и другие местные жители на Западе по-настоящему понимали эту страну? Но если рядом будут Мэверик и Розалинда, у нее, Синтии, тоже есть шанс. Но она не пыталась обманывать себя. Конечно, можно отправиться на ранчо Кордова и заниматься там издательской деятельностью. Однако Мэверик предложил ей иное, а Розалинда покорила ее дерзкой юной отвагой и решительностью. И, как сказал Мэверик, Они оба нуждались в Синтии, которая тоже хотела быть с ними рядом. Но Синтия не желала зависеть от Мэверика и в Вайоминге. Она готова быть его гостьей, а не наложницей. Ей хотелось стать другом Розалинды, а не гувернанткой. А еще Синтия мечтала основать свое дело. Мэверик заставил ее думать о браке. Нет, конечно, он не может стать ее мужем, вовсе не потому что она не подходит для этой роли. Синтия встретит другого достойного мужчину и выйдет замуж. Тогда она предпочла бы основать свой издательский дом в Вайоминге, а не в Нью-Мексико и хотела бы, чтобы ее дочь унаследовала это дело. Но сейчас Синтия держала путь в Вайоминг в компании самого необычного мужчины и его столь же неординарной дочери. Она уже не раз была почти готова отдаться этому бродяге, но все же главным для нее была история жизни Мэверика. Она хотела издать собственную книгу. Возможно, что ее согласилась бы написать и Виктория. Синтия снова дотронулась до своего магического кристалла. О да, Виктория поймет ее, когда услышит рассказ о путешествии Синтии на Запад. Положив руку на колени, она разгладила свою юбку. На Синтии были белая блузка из египетской хлопчатобумажной ткани и яркая шелковая шаль с зеленой бахромой. Свою старую пыльную одежду Синтия уложила в саквояж вместе с недочитанным романом «Ангелы востока». Она не собиралась некоторое время возвращаться ни к тому, ни к другому. – Ну, вы готовы? Мэверик отставил кофейную чашку и огляделся. Похоже, никто не обращал на них никакого внимания. – Вы спешите? – спросила Синтия. – Мы торопимся с тех пор, как прибыли в Ринкон. Розалинда подавила зевок, прикрыв рот ладошкой. – Думаю, сегодня нам следует отдохнуть, а завтра ранним утром мы тронемся в путь. Синтия поставила на стол свою кофейную чашку. – Вероятно, вы правы. Жаль, что я так мало видела Ринкон. Мне хотелось походить по здешним магазинам. Надо купить кое-что из одежды. – Вы сможете сделать это и позже, – сказал Мэверик. – Не забывайте, что я должна купить одежду и для Розалинды, прежде чем мы попадем в Вайоминг. Мэверик бросил взгляд на дверь. – Может быть, мы сделаем это в Денвере. Это богатый город шахтеров. Там полно магазинов. – Отличная мысль. – Синтия улыбнулась Розалинде: – Мне нужна юбка с разрезами для верховой езды. – А я хочу красное атласное платье моего размера. Синтия нерешительно улыбнулась. – Красное атласное платье, – сказала Розалинда. – Такое, как было у Марии. Только чтобы оно хорошо на мне сидело и подходило по размеру. Синтия посмотрела на Мэверика. Он внимательно разглядывал двоих мужчин, только что вошедших в кафе. Синтии хотелось, чтобы Мэверик обращал больше внимания на свою дочь. Красное атласное платье совсем не подходило ей, и следовало сказать девочке об этом сейчас же. – А также нижнюю юбку из красной тафты, которая будет шуршать при каждом движении. И красные туфельки под цвет платья, – продолжала Розалинда. – Тогда все девчонки попадают от зависти. – Белое или розовое платье подойдет тебе гораздо больше. – Синтия произнесла это резче, чем собиралась, но ее рассердило невнимание Мэверика в столь решительный момент. – Розовое! Белое! – воскликнула Розалинда. – Ты считаешь меня младенцем? Синтия заметила, что некоторые посетители обратили внимание на них. – Пожалуйста, говори потише. Мэверик швырнул деньги на стол. – Пошли! – сказал он, поднимаясь с места. Синтия тоже встала. Она стянула шнурки ридикюля, висевшего у нее на запястье. Мэверик и Розалинда раздражали ее, а возможно, она устала больше, чем думала. Мэверик сделал знак шляпой, чтобы они шли впереди него, но не произнес ни слова. Он быстро двигался к выходу, опустив голову и пряча лицо. Возможно, он ошибался, но у него были все основания полагать, что двое вошедших в кафе имели причину свести с ним счеты. Пока они не узнали его в обществе женщины и ребенка, а может быть, и не помнили. Но Розалинда неожиданно привлекла к нему внимание. – И все-таки я предпочитаю красное, – громко говорила она. Ее голос разносился по всему помещению. Мэверик порывисто распахнул дверь и почти вытолкнул их на улицу. Синтия помрачнела: – Не надо нас торопить. Если вы чувствуете себя плохо, мы можем пойти прямо в отель. Мэверик почти не слушал ее и смотрел в окно кафе «Гремучая змея». Дай Бог, чтобы он ошибся. – Пошли, Розалинда, – сказала Синтия. Она уже сделала несколько шагов по тротуару. – Похоже, твой отец нездоров. – Я могу полечить его травами, – сказала Розалинда. – Может быть, он ел слишком быстро или переел. – Со мной все в порядке. – Мэверик ускорял шаг. – Не тащитесь сзади. Внезапно Розалинда остановилась, зачарованная видом витрины: – Смотрите! Синтия проследила за ее взглядом и увидела алое атласное платье. – Оно красное и отделано кружевами и оборками! – Розалинда теперь говорила быстро и возбужденно. – Марии бы оно понравилось. Мэверик подошел к ним, но едва взглянул на платье. Зуд между лопатками все усиливался. Он не будет чувствовать себя в безопасности, пока они не окажутся в своих номерах, за запертыми дверьми отеля. Но Розалинда продолжала глазеть на витрины. – Неужели оно вам не нравится? Оно красивое. Синтия не знала, как отвлечь девочку от этого платья. – Я не сомневаюсь, что Марии оно бы пошло. Но для тебя это платье слишком велико, – убеждала она. – Ты так думаешь? – разочарованно протянула Розалинда. – Да. Нам надо заглянуть в магазин детской одежды. Там найдется много подходящего для тебя. – Но возможно, у них не будет того, что хочу я. Терпение Мэверика было исчерпано. – Пошли! Розалинда нахмурилась: – Ты даже не взглянул на платье. Я думала, ты купишь мне новую одежду. Мэверик сжал кулаки. Он всегда сам принимал решения и не подозревал, насколько трудно других заставить действовать быстро и разумно. Особенно если это такие независимые личности, как Розалинда и Синтия. – Думаю, вам следует больше внимания уделять своей дочери, – сказала Синтия. Мэверик показал на витрину: – Да, там красное платье, но оно слишком велико для тебя. К тому же магазин закрыт. Стоит ли его разглядывать? – Похоже, вам еще многое предстоит узнать о том, как надо покупать туалеты для дам, – сурово сказала Синтия. – Сейчас мы идем в отель и не занимаемся покупками. – Мэверик отвернулся. Синтия и Розалинда обменялись понимающими взглядами и двинулись по тротуару вперед. – Думаю, тебе подойдет белое платье с красной отделкой, – сказала Синтия. – Белое быстро становится грязным, – возразила Розалинда. Она шла медленно, будто никак не хотела отказаться от красного платья. – В городе или на вечере в гостях оно не будет пачкаться так сильно. К тому же такая одежда соответствует твоему возрасту. Розалинда просияла: – Ты так думаешь? – Несомненно. – А как насчет нижней юбки из красной тафты и красных туфель? Синтия ответила Розалинде улыбкой. – Думаю, в этом вопросе можно пойти тебе навстречу. Они уже сошли с тротуара на пыльную землю и двинулись по приходу между домами. – Когда же я вырасту настолько, что смогу носить красное платье? – продолжала допытываться Розалинда. – Я думаю... – Стойте, леди, и поднимите руки. Человек, нижнюю часть лица которого, как маска, прикрывал платок, выступил из темноты. Свет уличного фонаря высвечивал темную сталь «кольта» 45-го калибра, нацеленного на них. Розалинда и Синтия замерли на месте. Из переулка появился второй человек. Он тоже был в маске и тотчас направил «кольт» на Мэверика. – Брось оружие, Монтана. И сделай это без шума, вежливо. Мэверик колебался. – Хочешь, чтобы мы пристрелили твоих спутниц? – спросили люди в масках. Мэверик отстегнул револьверы. Ему и раньше было известно, что небезопасно появляться в Ринконе, но здесь они должны были делать пересадку, чтобы двигаться дальше, на север. Дважды им повезло. Теперь удача покинула его, но ведь Синтия и Розалинда не должны были расплачиваться за его старые грехи. – Руки вверх, Монтана. Мэверик поднял руки вверх и посмотрел на Синтию и Розалинду. – Ранчо ваше, – сказал он им. – Пусть отец Баптисте пришлет твои бумаги, Розалинда. Синтия, надеюсь, вы поможете ей освоиться на новом месте. Розалинда мрачно посмотрела на Мэверика, потом на двух головорезов в масках с пистолетами. Синтия крепко прижала девочку к себе. Она не находила нужных слов и опасалась, что на этот раз они окончательно потеряли Мэверика. Мэверик повернулся к людям в масках: – Не причиняйте им вреда. – Мы не тронем леди, если ты пойдешь с нами. Мэверик кивнул. Он направился к угрожавшим ему мужчинам: – Это имущество моей дочери. Пусть оно останется здесь. Она даже не знает, как им пользоваться. – Подтолкни-ка револьвер сюда, – потребовали бандиты, Мэверик не опускал рук. – Возьмите сами. – Эй ты! – Человек в маске сделал знак Синтии. – Принеси оружие. – Не трогайте их! – выкрикнул Мэверик. Синтия напряглась. Она должна была что-то предпринять, чтобы помочь Мэверику. Но почему Мэверик хотел оставить свое оружие здесь? Синтия уже сделала шаг к лежащему на земле поясу Мэверика, готовая подчиниться требованию. – Постойте! – выкрикнул один из вооруженных людей. – Не давайте ей двигаться. Она может помочь ему. – У нас больше нет времени, – заволновался другой бандит. – Монтана, в переулок. Синтия вцепилась в Розалинду. Они и в самом деле собирались забрать Мэверика с собой. – Леди, у нас дела с вашим приятелем. Если хотите увидеть его живым, не вмешивайте шерифа. Человек в маске наставил револьвер на Мэверика. Синтия вдруг вспомнила представление, которое разыграла в Тумстоне. Ее оружием были слова, и она знала, как его использовать. – Этот шелудивый кот не мой приятель. Мы и пальцем бы не шевельнули, чтобы спасти его. – Синтия снова почувствовала себя актрисой. Розалинда сморщилась, крупные слезы градом покатились у нее из глаз. – Он нас бьет и морит голодом. Пожалуйста, мистер, оставьте нам его оружие, чтобы мы могли его продать. Нас бросят в тюрьму, если мы не сможем оплатить свой счет в отеле. Синтия тоже попыталась заставить себя заплакать. – Она права. Это грязный, лживый, подлый бродяга. Если вы заберете его оружие, у нас не останется ничего. Мужчины в масках заколебались. – Он солгал насчет ранчо, – жаловалась Синтия. – У него не осталось ничего, кроме револьверов. Он проигрался в пух и прах. Все, что у меня есть, – это моя дочь. – Синтия крепче прижала к себе Розалинду. – Если мы продадим револьверы, у нас будут деньги и мы сможем уехать отсюда. – Он убил моего отца. – Розалинда заплакала еще горше и прижалась к Синтии. – И забрал себе в наложницы мою мать. Синтия почувствовала, что по щекам ее струятся слезы. Женские слезы обладают свойством обезоруживать мужчин, Синтии было нетрудно заплакать, потому что сердце ее было полно страха, гнева и разочарования. – Забирайте его! Мы освободимся от этого негодяя! Вы меня слышали? – Да, мэм. – Мужчина в маске кивнул. – Мы знаем, на что он способен, и не хотим обижать вас. – Мы не злые ребята, – успокоил их другой головорез. – Идите подальше от греха. А когда мы уедем, можете взять его пистолеты. – Благодарю вас. Вы очень добры. Сердце Синтии сильно колотилось. Если Мэверик хотел, чтобы его «кольты» остались у них, то она решила во что бы то ни стало исполнить его желание. Но зачем им оружие? Может быть, для того, чтобы защитить себя? – Пошли, Монтана. Мэверик окинул Синтию и Розалинду суровым взглядом и шагнул в темноту аллеи. Мужчина в маске последовал за ним, другой держал под прицелом женщин и ждал, пока Мэверик не удалится. – Монтана – это всегда головная боль, – сказал один из головорезов, – но я не думал, что он способен доставить неприятность леди. Синтия отерла слезы, продолжал играть свою роль: – Благодарю вас за доброту и понимание. – Мы вам сочувствуем, мэм, но, право же, вам не стоит его больше опасаться. – Вооруженный мужчина бросил взгляд через плечо, потом снова повернулся к дамам: – Если у вас будут неприятности с шерифом, обратитесь в кафе «Гремучая змея» и спросите там Тайрона. Если вам понадобится моя помощь, я всегда в вашем распоряжении. Слова благодарности застревали у Синтии в горле и душили ее. Гнев брал верх над осторожностью. Ей трудно было преодолевать его. Мужчина в маске приподнял ковбойскую шляпу, потом стремительно отступил в тень и исчез в проходе между домами. Розалинда потянулась к револьверам, но Синтия удержала ее: – Тише. Если мы тотчас же погонимся за ними, они подстрелят его или нас. – Она говорила очень тихо. – Мы будем наблюдать за ними. Розалинда вздрогнула: – Сколько раз нам может везти? Синтия выпрямилась и расправила плечи: – Сколько потребуется. – Я не могу ждать. Розалинда рванулась к револьверам, торопливо их схватила и вернулась к Синтии. – Теперь мы вооружены. – Розалинда покачивала в руках тяжелый пояс. Синтия сжала ее плечо: – Мэверика еще не увезли из города. – Как ты думаешь, куда они его потащили? – Не знаю, но стоит обратиться к шерифу. Синтия была рада, что захватила с собой ридикюль. По крайней мере у них есть деньги. Если бы еще она умела стрелять то держала бы оружие в своем ридикюле до самого Вайоминга. Теперь она уже ничуть не сомневалась, что на Западе опасность и Мэверик – синонимы. – Ни о каком шерифе не может быть и речи, – зашептала Розалинда. – Почему? – Ты не заметила, как были одеты эти мужчины? Это не обычные бандиты, стремящиеся к легкой наживе, и не ковбои, гоняющиеся за удачей. У них дорогие револьверы и сапоги ручной работы. Они с легкостью оставили нам дорогое оружие. – Что ты хочешь сказать? Синтия продолжала вглядываться в темноту. – Прошлое Мэверика снова догнало его. Шериф нам здесь не помощник. – К тому же он может помнить Мэверика. – Верно. Синтия вздохнула: – Я надеялась, что мы наконец в безопасности. – Нет, и не будем, пока не доберемся до Вайоминга. – Как жаль, что я не умею пользоваться револьвером. Синтия чувствовала себя беспомощной. Она вновь оглядела улицу, но не заметила ничего необычного. Вдруг они увидели, как трое всадников выехали из переулка в другой, дальней, части города и поскакали галопом на север. – Мэверик! – указала рукой Синтия. Сердце ее билось отчаянно. – Поможем ему! Глава 12 Когда Синтия и Розалинда выехали из Ринкона, наступила ночь. Они изо всех сил гнали своих лошадей, стараясь скорее добраться до реки Рио-Гранде. Лунный свет придал ландшафту серебристый оттенок и высветил на востоке темные пики горной гряды Сан-Андрее. Прохладный ночной ветерок приносил запахи полыни, песка и воды. Где-то вдалеке послышался вой койота. Мэверика или людей, похитивших его, не было. – Ах, если бы мы уехали отсюда раньше, – сказала Синтия, оправляя юбку и стараясь натянуть ее на колени. Оказалось, что она опять неподходяще одета для верховой езды. Зато на Розалинде была юбка с разрезами и хлопчатобумажная блузка. Один из револьверов Мэверика она заткнула за пояс, а другой сунула в седельные сумки. – Но мы пытались, – сказала Розалинда тихо. – Жаль, что у нас не очень хорошие лошади. – Возможно, они и не совсем резвые, зато опытные. К тому же лучших раздобыть не удалось. – Еще повезло, что и такие есть. – Да. Синтия тревожно огляделась, ожидая опасности. – Мы бы потеряли Мэверика, если бы не ты, – сказала она. – Ты понравилась этому Тайрону, а иначе он не назвал бы свое имя. – Глупец! Официантка из «Гремучей змеи» рассказала, откуда он и куда направляется. – А что, если она ошиблась или солгала? – В голосе Синтии прозвучало беспокойство. – Да не было у нее причины что-то выдумывать, – успокоила ее Розалинда. – Но если бы она не сказала нам, куда он направляется, мы сперва посетили бы его гасиенду. – И явились бы слишком поздно спасать Мэверика. Впрочем, я думаю, если они хотели его убить, то пристрелили бы на месте и бросили бы труп на окраине городка. – Верно. – Мы не нашли его тела – значит, он нужен был им по другой причине и есть надежда, что он еще жив. Но в чем дело? – Наверное, они его пытают, – предположила Розалинда. Синтия содрогнулась: – Это ужасно. – Хорошо, если они еще подержат его живым. – Но скверно, если он страдает. Мне страшно думать о том, что, он, возможно, подвергается пыткам. Хотя эти люди не производят впечатления отпетых негодяев. Синтия, как могла, пыталась успокоить Розалинду. – Это так, они были настроены решительно. – Месть! – прошептала Синтия. – Это чувство и лучших из людей превращает в чудовищ, – заметила Розалинда. – Не хочу об этом думать. Мы должны сосредоточить все свои силы на том, чтобы найти Мэверика. – И спасти его. Синтия вглядывалась в даль, но при ночном освещении было плохо видно. Правда, света вполне хватало для продолжения пути, но эти места были ей незнакомы. – Мы знаем, куда ехать, но как мы найдем его? – спрашивала Синтия и понимала, что ее вопрос звучит сейчас чисто риторически. – Должны. Его жизнь зависит от нас, – твердо отвечала Розалинда. Они замолчали, вглядываясь в полумрак и прислушиваясь, но окутывавшая их ночь хранила тайны. Наконец Синтия и Розалинда добрались до реки Рио-Гранде. Ее берег порос тополями, широко раскинувшими свои ветви с серебристыми листьями. Лунный свет мерцал на темной водной глади. В ночной тишине лишь изредка раздавалось кваканье лягушек и вой койотов. Под легким ветерком шелестели деревья и кусты. Каждый раз, когда лошадь ступала на сухой сучок или спотыкалась о камень, Синтия вздрагивала и замирала в напряженном ожидании. Их не должны были заметить. Лучше подкрасться неожиданно. Разве могла Синтия подвергнуть, опасности Розалинду? Эта своенравная и упрямая девочка нуждалась в ее помощи. Но поспеют ли они вовремя? Смогут ли обвести вокруг пальца разгневанных владельцев ранчо? У Синтии на этот счет были серьезные сомнения. Синтия и Розалинда продолжали свой путь, руководствуясь указаниями, полученными от официантки. Достигнув старого, расщепленного молнией, обугленного тополя, они остановились. Синтия подалась к Розалинде: – Думаю, нарт следует оставить лошадей здесь и дальше двигаться пешком. Она старалась говорить как можно тише. Розалинда кивнула и спешилась. Синтия последовала ее примеру. Она привязала свою лошадь к тополю рядом с мустангом Розалинды и впервые подумала, что очень преуспела в верховой езде за последнее время. Припоминая, как мучительно далась ей поездка в Мексику, Синтия покачала головой. Ей бы не хотелось снова испытать это. – Возьми-ка револьвер, – сказала Розалинда, протягивая ей один из «кольтов» Мэверика, только что вынутый из переметной сумки. – Я не сумею им воспользоваться, потому что могу ранить тебя или... – У тебя нет выбора. Нам обеим нужно быть вооруженными, – твердо сказала Розалинда. Синтия взяла оружие. Ее удивил вес револьвера. – Как можно пользоваться этой штукой? – Стрелять надо с близкого расстояния. Помни это. И если уж придется делать выстрел, изо всех сил нажимай на курок, не давай ему вихляться. И держи револьвер обеими руками, – давала советы Розалинда. – Но он все равно тяжелый. – У этого «кольта» будет сильная отдача, когда ты выстрелишь, – предупредила девочка. Синтия застонала: – Не знаю, как... – У тебя нет выбора, – повторила Розалинда. Они поползли вперед, чутко прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, чтобы вовремя заметить опасность. В тени деревьев нужно было быть особенно осторожными, потому что свет луны туда не попадал и трудно было что-либо различить. Они двигались по берегу реки, стараясь как можно меньше шуметь. Скоро послышались мужские голоса и потрескивание сучьев в костре. Синтия и Розалинда замерли, потом обменялись взглядами и крепче сжали оружие. Они без слов поняли, что Мэверик где-то поблизости, и двинулись еще медленнее и осторожнее. Наконец они добрались до скалы, которая возвышалась и над землей, и над водой. Блики костра играли на ее поверхности, отбрасывая причудливые тени сидевших вокруг него мужчин в ковбойских шляпах. Их голоса вибрировали, мужчины переговаривались и смеялись. Синтия и Розалинда спрятались за густыми кустами. Прогалина, где горел костер, была довольно ярко освещена. Синтия и Розалинда разглядели группу мужчин. Кое-кто из них сидел на корточках, остальные стояли, глядя куда-то в сторону, Мэверика видно не было. Мужчины стали передавать по кругу бутылку с виски и заметно оживились. Тут женщины заметили Мэверика. Он был связан, его руки и ноги прикрутили к тополю с шероховатой корой. Очевидно, Мэверика сильно избили. Лицо его было в ссадинах, распухло и местами покраснело, из царапин выступила кровь. На обнаженной груди виднелись красные полосы от ударов бичом или ветками, голова свесилась. Мэверик казался не то впавшим в беспамятство, не то мертвым. Розалинда и Синтия интуитивно прижались друг к другу. Вид Мэверика привел их в ужас. – Давайте теперь вздернем его, – сказал один из ковбоев, сплевывая на землю сок от табачной жвачки. – Слишком темно. Отсюда ему никуда не удрать. Хочу посмотреть при свете дня, как он будет болтаться на ветке. – Ладно, подождем, – согласился другой. – К рассвету здесь будет половина населения Аризоны и Нью-Мексико. Уж они-то не откажут себе в удовольствии поглядеть, как мы его вздернем. Остальные выразили свое согласие невнятным бормотанием. – А его женщины приготовят нам знатный обед. Ковбои и скотоводы развеселились и загоготали. – Я хочу, чтобы вы вешали его много раз за каждую угнанную им корову, – сказал один из ковбоев и смачно сплюнул табачную жвачку. – Верно. Пусть поразмыслит о своих грешках, – хмыкнул кто-то из скотоводов. – Расти, мы оставим тебя и Блэки сторожить, а остальные разъедутся с доброй вестью. Завтра в полдень вздернем его. Мужчины пробормотали что-то, вероятно, означавшее согласие, и все, кроме двоих, направились к лошадям. Синтия и Розалинда не шелохнулись. Они опасались, что их обнаружат, а времени на поиски более надежного укрытия у них не оставалось. Стоя на коленях за старым тополем, они прислушивались к звукам – мужчины садились на лошадей и отъезжали. Женщины осмелились пошевелиться лишь тогда, когда все стихло и было слышно только потрескивание сучьев в костре. Почувствовав себя в относительной безопасности, Синтия повернулась к Розалинде. – Как ты думаешь, мы справимся с двумя стражами? Сможем спасти Мэверика? – очень тихо спросила она. Сейчас она больше всего жалела о том, что у нее так мало опыта. Работа в издательстве никоим образом не подготовила Синтию к жизни на Западе. – Да, – ответила Розалинда. – Мы должны попытаться сделать это, даже если Мэверик мертв. Я не оставлю его труп на поругание этим убийцам. Синтия благодарно сжала руку Розалинды: – Тихо, Они могут нас обнаружить. К тому же он должен быть жив. Синтия боялась все испортить поспешностью. Ей хотелось быть уверенной, что ковбои уже далеко и не повернут назад. Наконец она подала Розалинде знак пожатием руки. Они поднялись с места, расправили затекшие ноги и поползли вперед, продолжая вслушиваться в звуки ночи. Ковбои сидели у костра и передавали друг другу бутылку с виски. – Пусть выпьют побольше, – прошептала Розалинда. – А если явятся остальные? Розалинда замерла. – Я об этом не подумала, но ждать больше нельзя. – Согласна. – Синтия обеими руками держала револьвер Мэверика. – Да поможет нам Святая Дева Гуадалупе. Розалинда изо всех сил сжимала «кольт» 45-го калибра. – Я готова принять любую помощь из любых рук. Неожиданно выйдя на прогалину, Синтия и Розалинда наставили револьверы на ковбоев. Сначала мужчины их даже не заметили, потому что их внимание было приковано к бутылке, постоянно переходившей из рук в руки. – Джентльмены, пожалуйста, поднимите руки вверх. – Синтия попыталась произнести это властно и убедительно. – Эй, поднимите-ка руки, вакеро! – У Розалинды это получилось гораздо лучше. Ковбои потянулись за револьверами на поясах, но Розалинда успела пальнуть из «кольта» куда-то вниз, целясь мимо их ног. Пуля подняла облачко песка, ударившего ковбоям в лица. Они замерли и с изумлением посмотрели на Розалинду. Потом мужчины захихикали. Синтия поняла, что они не принимают всерьез женщину и девочку, даже если те вооружены. Это разозлило ее. Синтия сделала шаг вперед: – У вас есть кое-что, что нам нужно. – Даю голову на отсечение, что это так, леди, – плотоядно ухмыльнулся один из ковбоев. Другой хмыкнул, надолго присосался к бутылке, потом передал ее товарищу. – Вы можете получить в любую ночь то, что у нас есть. Оба ковбоя загоготали. Розалинда снова пальнула – на этот раз в бутылку и вышибла ее из рук ковбоя. На мужчин посыпались осколки стекла. Они вскочили и попытались выхватить из-за пояса револьверы. – Я бы на вашем месте не стала этого делать, – заметила Синтия вежливо, но ледяным тоном дамы, увидевшей, как в ее гостиную вламываются двое пьяных мужчин. – Мой друг опасно ранен. Ковбои заколебались. – Бросьте на землю свои пояса с револьверами, – скомандовала Розалинда. – Мы не принимаем приказов от девчонки, – дерзко ответил один из ковбоев: Розалинда снова выстрелила, и пуля ударилась в землю у его ног. – Еще раз предлагаю вам бросить на землю оружие. – Синтия изо всех сил сжимала «кольт», надеясь на то, что ей все-таки придется стрелять. Бандиты переглянулись, стали озираться, будто надеялись, что кто-то придет им на помощь. Розалинда снова выстрелила, и пуля упала у ног второго ковбоя. Больше они не колебались – быстро отстегнули пояса с оружием и бросили их на землю. – Отодвиньте их поДальше, – приказала Синтия. Недавний опыт пошел ей на пользу. Мужчины подчинились. Синтия оттащила оружие и положила на землю около Розалинды. – Вы, леди, пришли полюбоваться, как будут вешать этого мерзавца? – довольно любезно спросил один из ковбоев, кивнув в сторону Мэверика. – Мы пришли предотвратить это, веско возразила Синтия, теперь стоявшая рядом с Розалиндой. – Отвяжите пленника и осторожно опустите его на землю. – Что? Так вы явились освободить Монтану! Оба ковбоя в изумлении уставились на Синтию. – Вы правы, – подтвердила она. – Но здесь нет ни одного скотовода, у которого бы он не угонял коров! – Думаю, у него были на это причины, – возразила Синтия и скомандовала: – А теперь положите его на землю. – Или мы посмотрим, как вы умеете прыгать и плясать, – сказала Розалинда, снова направляя «кольт» на ковбоев. Мужчины переглянулись, покачали головами и направились к Мэверику. Синтия пристально наблюдала за ними, не осмеливаясь дышать. Гулкая ночная тишина окружала их, и ни один посторонний звук не нарушал ее. До сих пор им везло, но они еще не избежали опасности. Может быть, Мэверик так слаб, что не сможет идти или даже ехать верхом? Синтия упорно не хотела думать о том, что он, возможно, мертв. Ее ладони взмокли, а пистолет был невыносимо тяжелым. Развязав последний узел, ковбои отступили назад. Мэверик медленно соскользнул на землю и оказался на коленях. У Синтии захватило дух. Жив он или мертв? – Поднимите руки вверх и отойдите от него! – властно и жестко приказала Синтия ковбоям. Они подчинились, не задавая вопросов. Мэверик застонал, потряс головой, потом медленно и осторожно принялся сгибать и разгибать руки. Через минуту он снял бандану с лица. Синтия почувствовала, как на глаза навернулись жгучие слезы. Вздох облегчения вырвался у нее. Они прибыли вовремя. Мэверик поднялся на ноги. Ковбои попятились. Они оказались между Мэвериком и женщинами. Он наступал на них со сжатыми кулаками, а Синтия и Розалинда держали их на мушке. Ковбои остановились – бежать им было некуда. – Вы, ребята, ступайте вон к тем деревьям. – Голос Мэверика был хриплым и резким, будто он разучился говорить. – Если не будете мешать нам, то, возможно, доживете до рассвета. Вы ведь знаете, чего я хочу? Ковбои обхватили стволы руками. Мэверик накрепко привязал их к деревьям. Убедившись, что они не смогут вырваться, Мэверик подошел к Синтии, взял у нее «кольт» и обернулся к пленникам: – Молитесь о том, чтобы наши пути больше никогда не пересеклись. Ковбои кивнули – они были напуганы. Мэверик повернулся к Синтии: – Спасибо. – Он взъерошил волосы Розалинде. – И тебе тоже. – Вы в порядке? – спросила Синтия. Она со страхом смотрела на его раны. – Не волнуйтесь за меня, – ответил Мэверик с улыбкой. – Возьмите лошадей, а я заберу их мустангов. – У нас твой пояс с револьверами, – сказала Розалинда. – Хорошая девочка, умница. Мэверик порылся в седельных сумках и достал бутылку виски. Отвинти в крышку, он полил жидкостью раны на груди. Синтия с изумлением смотрела на это, понимая, как ему больно. Мэверик налил виски в ладони и растер им лицо. Он нашел рубашку и надел ее прямо на голое тело, несмотря на раны и порезы. – Поспешим, – сказал он. – Не знаю, сколько у нас времени до того, когда вернутся остальные. Синтии не потребовалось еще раз напоминать об опасности. Она схватила Розалинду за руку и потащила за собой. Мэверик с интересом наблюдал за ними, удивляясь решительности и сообразительности Синтии. Будучи новичком, она быстро приспособилась к жизни на Диком Западе. Он вряд ли мог найти более подходящую женщину для воспитания Розалинды. – Есть две вещи, – сказал Мэверик, поправляя шляпу и застегивая рубашку. – К сведению всех остальных, на вас напали двое мужчин, вы их толком не разглядели, потому что костер уже догорел. Ковбои закивали. – Ни взрослой, ни юной леди вы не видели. Это ясно? – спросил Мэверик. Он вытащил свой кольт из-за пояса синих джинсов. – Будь мы прокляты, если скажем, что это не так, – сказал ковбой. – Отлично. Но я полагаю, что вы прибавите украденных лошадей к моим преступлениям, в которых значится угон скота. Ковбои промолчали. – Я предлагаю зам не делать этого, в противном случае мне придется вас пристрелить, – продолжил Мэверик. Ковбои боялись промолвить хоть слово. Мэверик усмехнулся: – Надеюсь, мне не нужно будет добавлять к этому списку еще и убийство. Он поднял пояса ковбоев с револьверами и забросил их далеко в кусты. Потом нашел двух лошадей, привязанных поблизости, и направился с ними по прогалине к Рио-Гранде. Минутой позже к нему присоединились Синтия и Розалинда. Все трое поскакали на север к тускло поблескивающей ленте реки. – Не могу выразить, какое облегчение чувствую я оттого, что с нами все в порядке, – сказала Синтия. Мэверик бросил на нее взгляд искоса: – А как я рад снова видеть вас. – Мы думали, что удача не на нашей стороне, – сказала Розалинда. – Вы – мои амулеты, обеспечивающие удачу, – усмехнулся Мэверик. – Надеюсь, у вас больше нет в запасе сюрпризов. – Синтия наконец перевела дух. – Для меня это тоже было неожиданностью, – признался Мэверик и пообещал: – Я буду впредь осторожнее. – Но до Вайоминга мы все равно не будем в безопасности, – заметила Синтия. – Боюсь, что так. Мэверик погладил рукоятку своего «кольта». Синтия вздохнула: – Не знаю, смогу ли я это выдержать. – Это продлится недолго, – сказала Розалинда уверенно. – Главное, что нам удалось спасти Мэверика от этих безумных ковбоев, собиравшихся линчевать его. Работа выполнена недурно. Мэверик хмыкнул: – Да уж! Синтия оглянулась: – Я не успокоюсь до тех пор, пока мы не доберемся до города. Мэверик подъехал к ней и взял ее за руку. – Как это глупо с моей стороны, – покачала головой Синтия. – Я и забыла, что мы оказались между молотом и наковальней, между правосудием и бандитами, между шахтерами и ковбоями. Мэверик нежно погладил ее руки. – Случается, что разница между ними невелика. Вспомните, иногда человек проигрывает в карты и думает, что с ним поступили нечестно. Если скотовод теряет скот, он тотчас же воображает, что его угнали. Может быть, это так, но возможно, и нет. Никто не хочет признать собственную глупость. Всегда надо найти козла отпущения. – А с вами случилось именно это? – спросила Синтия. Мэверик усмехнулся: – Я не так уж хорош, но и не совсем плох. Скажем так: в прошлом многие люди готовы были усомниться в моей удачливости, а некоторые пытались отобрать мою собственность. Синтия внимательно слушала его. – Я узнал от своих родителей, индейцев племени Ворона, а также убедился на собственном опыте, что человек может быстро потерять все, даже жизнь, а потом его же самого попытаются обвинить в этом, – продолжал Мэверик, Он покачал головой. – Что касается меня, то я предпочитаю выигрывать, а не оставаться внакладе. – Можешь рассчитывать на мою помощь, – подала голос Розалинда. – Из этого следует, что надо научиться заботиться о себе и доверять только друзьям. – Мэверик пристально посмотрел на Синтию: – Это единственное, что помогает выжить. Синтия почувствовала, как все ее тело обдало жаром. Мэверик считал ее другом и опорой. Чувство гордости переполняло ее. Она улыбнулась. – Вы тоже можете верить мне, – сказал Мэверик, отвечая ей улыбкой. – Благодарю вас. Возможно, когда-нибудь мне понадобится поддержка. Мэверик стал ее другом. И эта мысль была приятна Синтии. – Это касается и тебя, Розалинда, – сказал Мэверик. Он оглянулся на реку. – А теперь нам лучше тронуться и поскорее добраться до Грамм. Там мы сможем продать лошадей и сесть на поезд. – Но ведь мы только арендовали этих, – напомнила ему Синтия. – Тогда позаботимся о том, чтобы их отправили обратно в Ринкон. – А не будут преследовать нас до Грамы? – спросила Розалинда. – Не исключаю такой возможности. Мэверик снова сжал рукоятку своего «кольта». Ему не хотелось признаваться Синтии и Розалинде в том, что они все еще в опасности. Он знал, что почувствует себя спокойно только в поезде, направляющемся на север, когда их будет отделять от Нью-Мексико приличное расстояние. – Но мы опередим своих возможных преследователей, – оптимистически заверил Мэверик. – А где этот город? – спросила Синтия. – Недалеко. – Как ходят здесь поезда? – Не очень часто. – А если эти ковбои и скотоводы погонятся за нами? – Мы их перестреляем, – ответил Мэверик, плотнее надвигая на лоб стетсон. – Я полагаю, – сказала Синтия, – что нам следует как можно раньше сесть на поезд, чтобы избежать погони. Она натянула поводья. – И поплотнее поесть, – заметила Розалинда, потирая живот. Мэверик запрокинул голову и расхохотался. Розалинда обиделась и нахмурилась: – Но я и вправду голодна. Синтия и Мэверик рассмеялись еще пуще. Они поскакали вперед, окутанные ночной темнотой и ведомые только блеском вод реки Рио-Гранде. Глава 13 Денвер пленил Синтию сразу. Она не знала, где еще ей доводилось встречать такую роскошь и богатство. Всемирно знаменитый отель «Виндзор», построенный в стиле рококо, видел множество блестящих личностей, прославивших Запад, таких как Буффало Билл Коуди, Лоренс Барретт, Лотта Крэбтри и Ричард Мэнсфилд. Теперь по их стопам шествовала Синтия, Возможно, она спала в той самой постели, где проводил ночь кто-то из знаменитостей. – Я рассчитываю, что вы будете наслаждаться каждой ми-нугой, проведенной а Денвере, – сказал Мэверик, следовавший за Синтией по широкой лестнице отеля «Виндзор». – Вы это заслужили. – Я голодна, – заявила Розалинда, ничуть не впечатленная окружавшей ее роскошью. – Держу пари, что здесь запрещено появляться с собаками. – Или с лошадьми, – хмыкнула Синтия, размахивая своим ридикюлем, свисавшим со шнурка, обнимавшего ее левое запястье. – Возможно, Серебряный Доллар пытался это сделать, – заметил Мэверик. – Я слышал, что он построил салун в Лидвилле, чтобы его лошадь обслуживали в баре. Синтия и Мэверик дружно расхохотались. – У него больше денег, чем здравого смысла. Какая лошадь захочет пить в баре? – спросила Розалинда и потерла живот. – Видимо, здесь не подают тамали. – Возможно, есть картофель, жаренный на французский манер, – предположила Синтия. – Я не хочу иностранной пищи, – возразила Розалинда, оглядывая коридор. – Если начнется пожар, нам отсюда не выбраться живыми. Сколько здесь ступенек? – Не надо видеть только плохое, – сказал Мэверик. – Я хочу остановиться здесь. Да и вам не помешает отдохнуть. – Я буду расплачиваться сама, – заявила Синтия. – Хочу отблагодарить вас за то, что вы дважды спасали мне жизнь, – сказал Мэверик. – Я бы предпочла, чтобы мне подарили щенка или лошадь, – заметила Розалинда. Мэверик усмехнулся: – В Вайоминге ты получишь и то и другое. Подойдет? – Думаю, да, – пожала плечами Розалинда. – Но я боюсь, что отсюда мы не выберемся и не найдем дорогу в Вайоминг. – Не волнуйся. Проведем здесь пару дней и поедем дальше, – успокоил ее Мэверик. Синтия вспомнила, как недоверчиво их встретили в отеле «Виндзор», когда они явились туда без чемоданов или ковровых саквояжей. Но сейчас золотые монеты с изображением орла были приняты благосклонно. Им отвели соседствующие друг с другом номера на третьем этаже, так как свободных апартаментов не оказалось. Синтии пришлось признать, что насчет нескончаемых лестниц Розалинда была права. Но она ни за что на свете не отказалась бы от возможности остановиться в таком роскошном и знаменитом отеле. Она только сожалела, что при ней нет чемоданов и сундуков. Ее вещам суждено было оставаться в Лордсбсрге до тех пор, пока она не пошлет за ними. Свои ковровые саквояжи они бросили в отеле Ринкона. В ту ночь не было ничего важнее, чем спасение Мэверика, а потом бегства от ковбоев и скотоводов. Синтия думала, что нет на свете краше городка Грамы, если только там можно сесть на поезд, который должен был увезти их подальше на север. – Трудно поверить, что Денвер зародился как прииски на Черри-Крик, – сказал Мэверик. – Тогда здесь не было ничего, кроме глинобитных хижин на северной стороне ручья Черри-Крик. – А что стало теперь! – улыбнулась Синтия. – Золотая лихорадка в Пайке-Пи к 1859 года случилась не так уж давно. Должно быть, для местных это было тяжело. – Мягко сказано, – откликнулся Мэверик, качая головой. – Вы думаете, нам не стоит наслаждаться этой роскошью? – спросила Синтия, которой вовсе не хотелось, чтобы Мэверик чувствовал себя виноватым, когда вернется в Вайоминг к своим друзьям-индейцам. – Просто мы будем помнить, что все здесь построено на крови и костях индейцев. Розалинда помрачнела. – Может быть, мне все же следовало остаться дома. – Ты полюбишь ранчо, но тебе нужно попробовать научиться жить и в городе, – сказал Мэверик. – К тому же мы собрались сделать кое-какие покупки, – напомнила Синтия, бросив взгляд на Мэверика. – Мы не будем покупать в самых дорогих магазинах города, чтобы не сделать вас банкротом. Мэверик кивнул: – Вы отлично соображаете, но я предпочитаю покупать вещи самого лучшего качества, потому что они долговечнее. – Модные вещи не могут служить долго, потому что мода быстро меняется. А Розалинда быстро вырастет из своих новых платьев. Синтия погладила бахрому своей шали. Она тоже хотела, чтобы на ней было что-нибудь модное или по крайней мере более подходящее для того, чтобы появиться в отеле «Виндзор». – Я хочу новое и модное платье! – воскликнула Розалинда, вырываясь вперед. – Пойдемте по магазинам. Они проследовали за портье в ливрее по залам и коридорам отеля, ступая по мягким коврам. Наконец портье открыл настежь дверь на третьем этаже и пригласил их войти. Синтия подавила возглас удивления и восторга при виде такой роскоши. – Эта комната подойдет тебе, Розалинда, – решил Мэверик. – Он? подойдет для меня и всей моей деревни, – ответила Розалинда. – Прелестная девочка! – воскликнула Синтия. Мэверик был доволен. Комната была убрана в нежных тонах. В небольшом отдельном помещении он обнаружил фарфоровую ванну с рисунком из фиалок и такую же раковину. На черном столе орехового дерева лежала стопка белых пушистых полотенец, душистое мыло и прочие банные аксессуары. Удовлетворенный осмотром, Мэверик присоединился к дамам. Портье открыл соседнюю дверь и пригласил их в другой номер. – Это тоже красивая комната, – оценила номер Синтия. – Почему бы вам не поселиться здесь? – спросил Мэверик. – Благодарю вас. Синтия снова пожалела, что при ней нет сундука или хотя бы коврового саквояжа, чтобы можно было переодеться. Однако в ее ридикюле оставались деньги. Она не стала бы тратить их на модные тряпки, а купила бы практичную юбку с разрезами и подходящую к ней блузку, а также кое-какую одежду, которая пригодилась бы ей в Вайоминге. Портье открыл дверь в следующую, последнюю, комнату и пригласил войти. Он бросил на них при этом презрительный взгляд, по-видимому, желая поскорее уйти. Мэверик дал ему чаевые, взял ключи от номеров и запер дверь в коридор. Он снял свою шляпу и бросил ее на кровать. – Я не хочу больше слышать жалоб. В Денвере этот отель лучший. – Только одно «но», этот портье не оказывает нам надлежащего внимания, – заметила Синтия. – Мы вызываем подозрения. У нас нет багажа и одежда пыльная, – возразил Мэверик. Синтия огляделась: – Комната красивая. – Не пойти ли нам сейчас за покупками? – предложила Розалинда. – Сначала проверь, все ли в порядке в ванной, – посоветовал Мэверик. – Нам всем не помешает помыться. – Я не могу дождаться этого, – сказала Синтия. Она обняла Розалинду за талию: – Оставим Мэверика одного. Синтия одарила Мэверика ослепительной улыбкой и повела Розалинду из комнаты. – Мне жаль, что при мне нет моего блокнота и карандаша, чтобы ты могла рисовать, но в городе купим новые. Розалинда пожала плечами. – Хочешь спросить, смогу ли я оставаться в номере одна? – спросила она. – Да. Я подумала, возможно, ты будешь неуютно себя чувствовать в таком большом городе, – предположила Синтия. Розалинда широко раскрыла глаза, потом направилась по своей комнате. У двери она обернулась: – Мне не нужны няньки. Синтия поспешила за Розалиндой, закрыла входную дверь и улыбнулась: – Теперь ты в безопасности. Розалинда с интересом огляделась на новом месте, выдвинула ящик письменного стола. – Бумага! Напишу письмо отцу Баптисте. – Отличная мысль. Мы сможем завтра его отправить. Розалинда снова огляделась и села на кровать. Она несколько раз подпрыгнула на упругом матрасе и теперь казалась умиротворенной. – На случай, если я тебе понадоблюсь, буду в своей комнате. Больше Синтии ничего не хотелось видеть. Она была рада остаться одна. Ее завораживала окружающая роскошь. Синтия не могла дождаться момента, когда сможет почувствовать себя чистой и посмотреть Денвер. Но прежде она покружила по комнате, пока все вокруг не слилось для нее в калейдоскоп. Мрачноватая старинного вида мебель красного дерева навевала на нее мысли о готических романах, в которых молодая леди попадает в замок или поместье и находит там любовь, счастье и приют. Синтия прошла через комнату к окну, чтобы посмотреть сквозь кружевные занавески на гудящую от деловитой людской толпы улицу. Холеные лошади тянули щегольские коляски. Женщины и мужчины в нарядной одежде прогуливались по тротуарам. Синтия погладила зеленый бархат драпри на окне, сдвинутых в одну сторону. Она знала, что такая роскошь есть в Нью-Йорке, но никогда не смогла бы позволить себе провести в подобном отеле хотя бы одну ночь и потому оценила щедрость Мэверика. Синтия встала на колени, чтобы прикоснуться к восточному ковру, дивясь его изысканности. Ходить по такой красоте она не решаюсь и поэтому сняла гетры. Синтия с грустью подумала о том, что ей нечего повесить в платяной шкаф или положить на туалетный столик. Она подошла к письменному столу и вспомнила об «Ангелах востока». Эту книгу она никак не могла дочитать. Возможно, она сумеет раздобыть второй экземпляр в Денвере? Она вошла в ванную и испустила вздох удовольствия. Взяла в руки мыло в форме цветка и ощутила аромат лаванды. Внезапно на нее навалилась страшная усталость. Когда в последний раз Синтия спокойно отдыхала, не думая об опасности? Это было так давно! Но после горячей ванны она сможет поспать, а все остальное подождет. Синтию разбудили несколько громких ударов в дверь. Она потянулась и почувствовала шелковистую ткань простынь, соприкасавшихся с телом. Ее волосы источали аромат лаванды. Лучи предзакатного солнца просачивались в комнату сквозь кружевные занавески и омывали ее золотистым сиянием. Удары в дверь повторились. На этот раз, как ей показалось, стучали с наружной стороны двери в комнату Мэверика, Но Синтия не беспокоилась. В эту минуту жизнь была слишком приятной, чтобы можно было поверить, что она изменится. Кроме того, Синтия решила, что если она не откликнется, возможно, стук прекратится. Она зевнула, ощущая удивительное спокойствие, комфорт и умиротворенность, и не откликнулась на повторившийся в третий раз стук в дверь. Вдруг Синтия увидела, как в номер Мэверика вошла женщина. Она была красива, хорошо одета и довольно молода – лет тридцать с небольшим. Ревность и гнев тут же пронзили сердце Синтии, окончательно поглотив остатки прежнего благодушия. Почему у Мэверика другая женщина? Синтия внимательно наблюдала за происходящим. Она села на постели, оправляя шелковый халат, предоставляемый постояльцам отелем «Виндзор», и нахмурилась. – Добрый день. – Женщина вошла в номер Синтии. – Я мадемуазель Фиби Дюмон. Пожалуйста, зовите меня просто мадемуазель Фиби. Синтия еще больше помрачнела. – А где молодая леди? – Это шутка? – спросила Синтия. – Конечно, нет. Мне были даны ясные инструкции. Все оплачено. Вы счастливица. – Вам лучше все объяснить мне. – Конечно. Но прежде я хотела бы посмотреть на юную леди. – Прежде вы должны сказать, в чем дело. – Голос Синтии звучал холодно и резко. – В противном случае вам придется пересчитать ступени лестницы, ведущей из моей комнаты. – О! – Это именно так. На меня безуспешно охотились мексиканские бандиты, аризонские горняки, ковбои из Нью-Мексико. Но сейчас я не в лучшем настроении. – Синтия выпрямилась. – Чужих в моем номере быть не должно. И вам повезло, что я не всадила вам пулю между глаз. Она надеялась напугать незваную гостью и заставить ее либо уйти, либо объясниться, В любом случае Синтия не была намерена терпеть долго. Мадемуазель Фиби приложила руку к сердцу, потом к своим темно-русым волосам, собранным на затылке в тугой шиньон. – Я полагала, что вы леди. Синтия встала и направилась к женщине: – Да какая разница? – Джентльмен... – Какой джентльмен? – Мистер Монтана. Синтия рассмеялась: – Он бродяга, такой же, как и я! Дверь в комнату Розалинды открылась. – И как я. Синтия оглянулась: – Подслушивала? В комнату вошла Розалинда. Ее черные волосы были взъерошены, от них пахло лавандой. Фирменный халат отеля «Виндзор» не соответствовал размеру. – Я хотела удостовериться, что на тебя не напала целая орава лордов и леди, – сказала Розалинда. Мадемуазель Фиби в волнений тяжело задышала. Синтия рассмеялась. – Тебе не требуется помощь? – спросила Розалинда, глядя на Синтию. – Возможно. Не знаю, чего хочет эта женщина. Мадемуазель Фиби расправила плечи и разгладила на тонкой талии костюм из лиловой саржи. – Я привыкла к разным постояльцам. Поэтому ваша манера говорить и пренебрежительное отношение меня не трогают. Мистер Монтана платит щедро, а я хочу быть достойной такой оплаты. Она подошла к двери номера Синтии, выходившей в коридор, распахнула ее и трижды хлопнула в ладоши. Семь молодых женщин с волосами, собранными на затылках в шиньоны, в серых платьях и белых передниках, внесли в комнату коробки и мешки. Они осторожно разложили все эти веши на постели Синтии. Еще одна женщина вкатила столик на колесиках, накрытый для чаепития, с хрустящей белой льняной скатертью и серебряным чайным сервизом. Потом все семеро встали и сделали реверанс Синтии и Розалинде. Пока они в недоумении наблюдали за происходящим, служанки откатили столик к окну, подставили к нему стулья и сняли крышки с тонких фарфоровых блюд, на которых оказались булочки и сандвичи с огурцами. Мадемуазель Фиби грациозно пригласила: – Леди, прошу к столу. Я разолью чай. Синтия не двинулась с места. Розалинда нахмурилась, потом сделала шаг к Синтии. – Пожалуйста, леди. Мадемуазель Фиби улыбнулась. – У вас есть еще одна возможность все объяснить, пока мы не выкинули вас за дверь вместе с вашими коробками, – потребовала Синтия. Ее голос звучал резко. – Простите меня, – сказала мадемуазель Фиби. – Вы так меня заморочили, что я забыла, с чего следует начать. Она подошла к столику на колесиках, взяла с него конверт кремового цвета и протянула его Синтии. Внутри лежал листок плотной бумаги. Поперек него жирными заглавными черными буквами было написано: Синтия и Розалинда, наслаждайтесь подарками. Благодарю вас. Мэверик». В комнате воцарилось молчание. Пальцы Синтии слегка дрожали, когда она вкладывала записку в конверт. Мэверик продолжал удивлять ее, а сейчас даже растрогал. Она была счастлива оттого, что он поселил ее в таком роскошном отеле, но Мэверик хотел сделать больше и мог позволить себе это. Синтия и не подозревала, что он богат. Теперь она понимала тех бандитов, горняков и ковбоев, которые преследовали их. Должно быть, знакомство с Мэвериком обошлось им в копеечку, а он сумел приумножить деньги, удачно вложив их в какое-то дело. – Я голодна, – сказала Розалинда, – и не стану возражать, если Мэверику вздумалось накормить нас. – Почему бы и нет? – улыбнулась Синтия, положив конверт с запиской на письменный стол. – Приступим, – предложила мадемуазель Фиби и указала на сервированный стол. Розалинда прошла через комнату и села за столик. Синтия заняла стул напротив. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Мадемуазель Фиби налила им ароматного чая в Тончайшие фарфоровые чашки и отступила. – Мистер Монтана подобрал для каждой из вас целый ансамбль туалетов. – Что это значит? – спросила Розалинда. – С моей помощью он выбрал подходящие платья и белье. И все это из тончайшего шелка. – Красного? – спросила Розалинда. Она откусила кусочек сандвича с огурцом и поморщились: – Что это такое? Синтия хмыкнула: – Попробуй булочку с джемом. – Наши блюда самого лучшего качества, но если они вам не подходят, мы можем их заменить. – Мадемуазель Фиби сложила руки на груди. – Нет, все отлично, – отозвалась Синтия с улыбкой. – Просто Розалинда не привыкла к такой еде. Лицо мадемуазель Фиби приняло такое выражение, будто она хотела спросить, что обычно ест Розалинда, но удержалась от вопроса. – Красный цвет не подходит для молодой леди. Мистер Монтана выбрал платье такого цвета, который, по его мнению, вам поправится и подойдет для леди вашего возраста и положения в обществе. Она дважды хлопнула в ладоши. В комнате послышалось щелканье открываемых застежек и шелест бумаги. Молодые женщины принялись за работу. Синтия решила не обращать на них внимания и сосредоточиться на еде, потому что внезапно ощутила сильный голод. Она взяла в руки тонкую фарфоровую чашку и вдохнула тонкий аромат чая. Потом посмотрела в окно сквозь кружевную занавеску. Разве она могла представить себя в гаком отеле, как «Виндзор», когда скакала в Мексику, судорожно цепляясь за гриву мустанга. Тогда она была напугана и измучена дорогой. Зато теперь блаженствовала и нежилась. Синтия наблюдала за Розалиндой, которая пила чай маленькими глотками, как и подобает леди. Должно быть, кто-то основательно потрудился над ее манерами. Она гадала, кто это был – Роза, Мария или отец Баптисте. Впрочем, какое это имело значение. Просто она радовалась за Розалинду. При таких отличных манерах дочь Мэверика будет прекрасно себя чувствовать в любом обществе, как и ее отец. Синтия с теплотой и нежностью подумала о Мэверик е. Он не переставал удивлять ее. Мэверик мог быть сильным и отважным, нежным и заботливым. Он заботился о них и старался сделать приятное. Синтия намазала булочку клубничным джемом, и в мыслях ее снова появился Мэверик. Они уже давно не были вместе наедине. И теперь Синтия вспомнила, как он целовал ее на берегу реки на пути в Мексику, его широкую грудь, мускулистое тело. Мэверик желал ее и во что бы то ни стало хотел удержать Синтию возле себя. Он так отважно взял на себя заботы о дочери. Синтия не могла не восхищаться им. Но как отважиться и позволить себе близость с ним? Способна ли была Синтия забыть об осторожности ради Мэверика? Синтия вздрогнула, положила свою булочку и взяла в руки чашку. Она пил чай мелкими глотками и отгоняла тревожные мысли. Она хотела бы, чтобы все было просто, но в жизни не так. Легче всего утолить желание, если любовь сводится только к наслаждению. Возможно, пора подумать и об этом, а не только о работе. Синтия улыбнулась своим мыслям. Мадемуазель Фиби снова выступила вперед: – Вам нравится чай? Розалинда отерла белой хрустящей салфеткой рот, испачканный клубничным джемом, и кивнула: – Это изысканно. Благодарю вас. Синтия вспомнила тог первый день, когда они с Мэвериком пили чай в Лордсбсрге. Ему было все отвратительно в том маленьком магазинчике, но она нашла нового друга в лице Вайолет. Как только она освоится в Вайоминге, Синтия установит контакт с Вайолет, чтобы обсуждать с ней книги по почте. – Вы готовы посмотреть на следующий подарок мистера Монтаны? Мадемуазель Фиби профессионально улыбнулась и снова хлопнула в ладоши. Две молодые женщины подняли с кровати и расправили перед ней белое шелковое платье, отделанное белыми кружевами и малиновыми оборками и рюшами. Изумленная Розалинда прикрыла рот руками. – Не могу этому поверить! Он вспомнил! – Она посмотрела на Синтию. – Это как раз такое платье, о каком ты говорила в Ринконе. Очень красивое. – И идеально тебе подойдет. Синтия почувствовала, как ее снова окатила теплая волна. Оказывается, Мэверик прислушивался к их спору о красном платье. Он гораздо внимательнее, чем она думала. Это свидетельствовало о его уважении к дочери, чего Синтия никак не ожидала от такого мужчины. – Я рада, что вы одобряете платье, – сказала мадемуазель Фиби. Она хлопнула в ладоши. Вперед выступила еще одна служанка с красной нижней юбкой из тафты, потом следующая – с белой шелковой сорочкой и панталонами, нижней юбкой и туфельками из красной лайки. Розалинда встала со стула, чтобы получше рассмотреть свалившееся на нее богатство. Она потрогала платье, нижнюю юбку из тафты и наконец повернулась к Синтии: – Это изумительно. Правда? – Да. Он подобрал все замечательно. – Розе и Марии это понравилось бы. – Розалинда задумалась. – Мария больше всего на свете любила красивые вещицы. – Мне жаль, что их нет рядом, чтобы разделить твою радость. Синтия почувствовала, как подступившие слезы обожгли ей глаза. То, что потеряли мать и бабушка, досталось Розалинде. Но больше всех выиграл от этого Мэверик. Розалинда вырастет и станет прелестной молодой женщиной. Она уже почти стала ею. – Если вы готовы, мои помощницы оденут вас. Они причешут вам волосы. Мы выбрали головной убор с отделкой из перьев и малинового шелка под цвет платья. Розалинда улыбнулась: – Я готова. Давайте. – Она сделала несколько шагов навстречу, потом оглянулась на Синтию. – Я ведь не нужна тебе сейчас? – Нет, порадуйся, доставь себе удовольствие. Розалинда пошла одеваться в свою комнату. – После такого начала я горю нетерпением посмотреть, что же он выбрал для меня. – Синтия подалась на стуле вперед. Мадемуазель Фиби кивнула: – Сначала он никак не мог выбрать цвет. Платье должно подходить к цвету глаз леди. Синтия почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. «Цвет глаз леди»! Он заметил и запомнил. Неужели что-то могло от него укрыться? Она чувствовала, что все предосторожности тщетны по сравнению с его щедростью и вниманием. Все преграды рухнули. Она стала его леди. Две молодые женщины вытащили платье из тонкой бумаги, в которую оно было упаковано, и поднесли поближе к Синтии. Она порывисто вздохнула. Никогда еще у нее не было такой дорогой и красивой вещи. Синтии было трудно поверить, что теперь это платье принадлежит ей. Она протянула руку, чтобы погладить тонкую ткань. При обычных обстоятельствах она ни за что не приняла бы такой подарок от мужчины. Но обидеть невниманием Мэверика она не могла. Для него это был способ отблагодарить Синтию за спасение жизни. С ее стороны было бы мелочностью отказаться от «такого подарка. Кроме того, ей очень хотелось надеть то, что он выбрал для нее. А выбирать он умел. Этот туалет представлял собой платье из изумрудно-зеленого шелка, отделанное египетскими кремовыми кружевами. Его украшали короткий корсаж и высокий ворот с кружевами спереди. Вдоль всей юбки шли складки, изящно драпировавшие всю фигуру. – Как красиво, – сказала Синтия, уже зная, что полюбила это платье навсегда. – Я рада, что оно вам понравилось, – сказала мадемуазель Фиби. – Конечно, мы могли бы успеть больше, если бы было время на примерку, но думаю, платье и так вам подойдет. – О да, – согласилась Синтия. Фиби снова хлопнула в ладоши. Молодые женщины убрали платье и вернулись с белым шелковым бельем. Они продемонстрировали Синтии корсет, чехол для корсета, панталоны, две нижние юбки белого шелка, украшенные складками, оборками и кружевами. Одна из них держала шелковые чулки, а другая – вышитые бисером бальные замшевые туфельки под цвет платья. И наконец ей была представлена шляпка модного фасона из миланской соломки, отделанная по краю кремовыми французскими кружевами и стеклярусом, с малиновым цветком, крепившимся эгреткой с изумрудно-зелеными лентами. – Обратите внимание, мистер Монтана точно определил ваш размер, – заметила мадемуазель Фиби. Синтия снова ощутила, как щеки ее обдало предательским жаром, и отвернулась. Оказывается, Мэверик обращал на нее гораздо больше внимания, чем она думала. Он разглядел ее до мелочей, даже запомнил размер обуви. – А теперь мы вас оденем, – сказала мадемуазель Фиби. – Вы только постарайтесь расслабиться и предоставьте нам действовать. У Синтии никогда не было такой роскоши, как горничная, а тем более она и мечтать не могла о нескольких горничных. Разумеется, она не была уверена, что нуждается в том, чтобы ее одевали, но не хотела возражать. Синтия была готова принять дар Мэверика во всей полноте. Мадемуазель Фиби снова сделала знак своим помощницам: – Леди, пора начинать. – Минутку. – Синтия взяла шелковое белье и скрылась в ванной. Она решила, что и под новым изящным бельем на шее у нее останется волшебный кристалл яки. Синтия скользнула в тончайшие шелковые панталоны и застегнула французский корсет. Теперь она в полной мере почувствовала, что живет в отеле «Виндзор», и в новом белье вышла из ванной. Мадемуазель Фиби одобрительно кивнула. – Разрешите нам затянуть корсет потуже. Сегодня вечером у вас должна быть осиная талия. Синтия не возражала. Она терпеливо ждала, пока на ней затянут корсет и наденут поверх чехол. Синтия позволила натянуть на ноги чулки. Дамы помогли ей справиться с нижними юбками, потом расправили и разгладили их ткань. Наконец на нее было надето, оправлено и застегнуто на все пуговицы изумрудное платье, Синтию подвели к зеркалу, возвышавшемуся над туалетным столом. Она улыбнулась своему отражению, разгладила юбку и вздохнула. – Пожалуйста, сядьте, но поосторожнее с юбкой Мадемуазель Фиби открыла обитую бархатом и шелком коробочку с косметикой и духами, стоявшую на туалетном столике. Синтия подняла юбку и опустилась на пуфик. – Когда мы закончим, вы себя не узнаете. Мадемуазель Фиби набросила на плечи Синтии пеньюар, чтобы защитить ее платье, потом вынула из коробки гребень, щетку и овальное зеркало и принялась расчесывать ее длинные рыжие волосы оттенка клубники. – Я уже не узнаю себя, – сказала Синтия, ощущая приятную расслабленность и наслаждаясь легким покалыванием от каждого прикосновения щетки к голове. Пока мадемуазель Фиби колдовала над ней, молодые женщины собрали упаковочную бумагу, мешки и коробки. Мадемуазель Фиби стянула волосы Синтии на затылке в тугой шиньон, оставив на лбу кокетливые локоны. Она попудрила ее лицо и растерла чуточку румян на губах и щеках Синтии. Наконец Фиби водрузила шляпу, завязала ленты и отступила. Теперь она созерцала результат, упираясь руками в бока. – Благодарю вас, – сказала Синтия. Она с головы до ног была теперь такой, какой должна быть леди. Но рассталась ли она с той частью себя, которая гнала ее к приключениям, перестала ли быть бродягой? Нет, Синтия, как и Мэверик, могла быть многоликой. Мадемуазель Фиби передала Синтии кремовые лайковые перчатки. – Теперь вы очень красивая. Она подала знак своим помощницам: – Наше время истекло, леди. Пора уходить. Три ее ассистентки вышли из соседней комнаты. Они помогли собрать оставшиеся коробки, а также покатили к двери столик на колесиках с подносом. Вдруг из комнаты появилась Розалинда. Синтия с трудом могла поверить в то, что это девочка из мексиканской деревни, которую они видели в красном атласном платье, играющей с собакой. Розалинда, как оказалось, могла менять свою внешность так же легко и быстро, как ее отец. Но даже и под этим новым обличьем можно было разглядеть, что в душе она осталась прежней бродягой. Достаточно было заглянуть в ее блестящие синие глаза. Розалинда сделала легкий книксен. – И все же, думаю, я бы выглядела лучше в красном атласном платье своей матери. – Ты уверена? Синтия была разочарована. По ее мнению, белое платье очень шло Розалинде. – С ним не было бы такой мороки, – пожала плечами Розалинда. – В этом платье я никогда не смогла бы гоняться за этой шелудивой собакой. Синтия усмехнулась: – Ты нас дразнишь, да? Не думаю, что теперь тебе захочется играть с собакой. Розалинда ответила с улыбкой: – Может быть, и нет. – Она оглядела Синтию с головы до ног. – Теперь мы разодеты. – Да, а пойти нам некуда. – Это не так! – воскликнул Мэверик, стоящий в дверях своей комнаты. – У нас впереди долгий вечер. – Он повернулся к мадемуазель Фиби: – Благодарю вас за помощь. Мадемуазель Фиби наклонила голову и открыла дверь. Молодые женщины по ее знаку гуськом направились к выходу, неся пустые коробки и мешки. Мадемуазель Фиби неслышно закрыла за собой дверь. Синтия не могла отвести взгляда от Мэверика. Они с Розалиндой теперь выглядели так великолепно, но и он был похож на самого красивого джентльмена, какого им доводилось видеть в жизни. На Мэверике был синий в черную клетку костюм, парчовый жилет, белая рубашка и темный, как полночь, шейный платок. Его голову прикрывал стетсон. По жилету вилась золотая цепочка от часов на ногах блестели черные высокие сапоги. Но самыми привлекательными были смешинки в его глубоких синих глазах. – Вы готовы, леди? – спросил Мэверик. Пройдя через комнату, он распахнул дверь. Дамы кивнули. И тотчас комната наполнилась шелестом мягкого шелка. Глава 14 – В опере одно плохо, – изрекла Розалинда, отправляя в рот кусок сырного пирога, наколотый на вилку, запивая его глотком молока и широко раскрывая глаза от удовольствия. – Боюсь спросить, что именно, – снисходительно улыбнулась Синтия. Она не могла чувствовать себя лучше после роскошного ужина в ресторане «Наварра» и посещения «Кармен» в оперном театре, помещавшемся в здании в мавританском стиле. – Дело в том, что все участники спектакля получают удовольствие, пока зрители за них переживают, – пояснила девочка. Мэверик хмыкнул: – Так ты открыла в себе призвание к новому роду деятельности? Не хочешь больше быть ни хозяйкой ранчо, ни редактором, ни писательницей. Теперь ты мечтаешь стать оперной дивой? Розалинда положила вилку. – Дело не в этом. Яки отмечают праздники сообща. Мы исполняем песни и танцы, и все это соответствует принятым церемониям и зависит от времени года. Петь и танцевать гораздо веселее, чем наблюдать за этим. Как можно проникнуться духом спектакля, если не принимаешь в нем участия? – Как и всегда, ты рассуждаешь разумно, – заметил Мэверик, откидываясь на спинку кресла и прихлебывая кофе. – Но опера особый вид искусства. Певцы всю свою жизнь готовятся исполнять свои роли. Англы тоже поют и танцуют. Они делают это везде – в дансингах, в амбарах, при любом удобном случае. На ранчо мы устроим вечеринку, пригласим парочку скрипачей, соседей и представим всем вас обеих. – А можно будет нам петь арии из «Кармен»? – Розалинда приложила обе руки к сердцу и широко открыла рот. – Ну уж пожалуйста, не здесь! – Синтия в тревоге оглядела зал. Они вернулись в отель «Виндзор» и теперь после чудесного вечера сидели за десертом и кофе. Богатые и ухоженные люди сидели за соседними столами, застланными белыми льняными скатертями, в просторном зале ресторана. С потолка по всей длине зала свисали ряды канделябров в стиле рококо. В каждый входило по шесть массивных белых шаров. Хрусталь, фарфор и серебро поблескивали в мягком свете. Розалинда уронила руки на колени. – В таком месте, как это, я не стала бы петь. Да я и слои-то не знаю, какие должны быть в «Кармен». Но позже и могла бы спеть вам песню яки. Синтия улыбнулась: – Мне бы хотелось послушать. – Подождем, пока мы прибудем на ранчо, – сказал Мэверик, ставя на стол кофейную чашку. – Не думаю, что все готовы слушать твое пенис. Розалинда усмехнулась: – Хочешь сказать, что мне лучше петь для коров? У меня не такой уж плохой голос. В синих глазах Мэверика заплясали смешинки. – Помнится мне, что Мария могла своим голосом разбудить весь город. – У нее был красивый голос. Разве не так? – вздохнула Розалинда. – Да. В ней все было прекрасно. – Кроме пристрастия к виски, – возразила Розалинда, сжимая в руке стакан с молоком. – Никогда не стану пить эту гадость. – Думало, это правильно, – мягко сказал Мэверик. – Напиток белого человека не годится для уроженцев этой страны. Синтия взяла в руки чашку с кофе, внезапно ощутив желание согреться. Она почувствовала себя одинокой. Снова, Мария вторглась между нею и Мэвериком. Эта Мария с ее безупречной красотой и индейскими корнями! Как ей было соревноваться с ней? Да и стоило ли пытаться? Синтии не был нужен этот мужчина, как и его дочь. У нее была собственная жизнь, цели и мечты, свои печали. Она поставила свою чашку, порывисто встала, глубоко вздохнула и встретила недоумевающий взгляд Мэверика. – Благодарю за прекрасный вечер и очаровательный ансамбль. Я полагаю, ваш долг выплачен с лихвой. – Синтия? – смущенно окликнул ее Мэверик. – Ночь только начинается. Я думаю, вы с Розалиндой хотите побыть вдвоем. – В этом нет необходимости. – В голосе Мэверика послышалось раздражение. – Нам так хорошо вместе. – Да, но я хочу посмотреть Денвер. – Можно, я пойду с нами? – Он приготовился встать. – Нет. Я хочу побыть одна. А вы проведете вечер с дочерью. – Но я... – Благодарю вас. Синтия стремительно повернулась и направилась к ближайшей двери. Мэверик догнал ее и сжал руку: – У меня для нас другие планы. – Нет, того, что мы успели за сегодняшний вечер, более чем достаточно. Пожалуйста, дайте мне выйти. Он нахмурился: – Не понимаю. – Я просто хочу пройтись одна по свежему воздуху. – Вы уверены? – Да, – ответила Синтия, стараясь подавить поднимавшуюся в ней досаду. – В этой части города со мной ничего не случится. Кроме того, я могу о себе позаботиться. – Не думаю, что вам следует гулять одной. Разумнее сделать это завтра. Тогда мы сможем прогуляться все вместе. – Нет. Я ухожу. Одна! – Она вырвала у него руку. – Вы мне не указ. Я вам не принадлежу. Лицо Мэверика приняло такое выражение, будто Синтия дала ему пощечину. Его синие глаза потемнели от гнева. Он слегка поклонился ей и вернулся к столику. У Розалинды был смущенный вид. Но Синтия больше не обращала на них внимания. Она с трудом дышала, стараясь подавить разбушевавшиеся чувства. Выйдя из зала через красиво отделанную дверь, она на мгновение задержалась в портике, возле тяжелых двустворчатых дверей, предполагая, что скоро ей предложит помощь какой-нибудь джентльмен или портье, но потом все же ступила на тротуар. Лунный свет, смешанный со светом уличных фонарей, омывал город мягким мерцанием, вдали темнели горы. Мимо проходили пары, проезжали коляски. Но она, Синтия, была одинока! Синтия быстро двинулась вперед и тотчас же поняла, что ее вечерние туфли не годятся, для прогулок по улице. Но ей было все равно. Встречные мужчины приподнимали шляпы, другие бросали на нее многозначительные взгляды. Она делала вид, что не замечает этого. Леди оглядывали ее высокомерно и презрительно, но и на них она не обращала внимания. Синтию сжигала обида. Она не могла больше ни минуты находиться в обществе Мэверика. Мария! Эта женщина вызывала в ней обжигающую ревность. Синтию все больше охватывала боль утраты, тоски и одиночества. Она была жива, делала карьеру в книжном и издательском деле, пыталась наладить свою жизнь на Западе. Синтия никогда не продавала свои чувства по дешевке – не разменивала их на подобие любви или дружбы. Она хотела настоящей привязанности. Любовь. Напуганная своим открытием, Синтия остановилась, прижимая руки ко рту. Неужели она влюбилась в Мэверика Монтану? Она чувствовала, что проходившие мимо и случайно задевавшие ее люди обращают на нее внимание. Но в сущности, Синтии было не до них. Она была напугана. Любовь испортила жизнь ее матери. Возможно, разрушила и жизнь Марии. Неужели ее ждет та же участь? Ей хотелось бежать без оглядки, скрыться, но как? Синтия больше не чувствовала ревности к Марии. Скорее это было сестринское сострадание, сочувствие, как к товарищу по несчастью. Неужели они полюбили одного человека? Мария подарила ему чудесную дочь. Синтия могла бы поступить так же. Она представила ребенка, родившегося от ее союза с Мэвериком. Возможно, этот мальчик или девочка унаследует черные волосы Мэверика и зеленые глаза Синтии. И это дитя воплотит в себе все надежды и мечтания и понесет их в будущее, передаст другому поколению. Слезы обожгли глаза Синтии. Она хотела держать этого ребенка в объятиях, любить его, заботиться о нем. Должно быть, и Марии было знакомо это непреодолимое желание, поэтому она и родила Розалинду. Но Марии помогала мать, которая всегда была с ней рядом. У Синтии же были только своя голова на плечах, отвага и подруга Виктория. Как дать жизнь ребенку, привести его в этот мир, если у нее пока нет даже своего дома? Нет, Синтия не повторит ошибки своей матери. Она не должна любить. Слезы жгли Синтии глаза. Ее больше не занимал Денвер, не интересовал Дикий Запад и приключения. Ей было безразлично, что надето на ней – шелк или дерюга. Этот город обнажил все ее чувства. Синтия смахнула слезы со щек. Ей не следовало подходить к Мэверику в поезде. Она рискнула и проиграла. У него свои интересы и привязанности. Он любил Марию, своих друзей – индейцев кроу, ранчо, Вайоминг. Он полюбит Розалинду. Этот человек раздарил слишком много чувств. И для Синтии у него ничего не осталось. Она и не предполагала, что любовь может быть такой мучительной. Сердце ее в буквальном смысле разрывалось. Синтии казалось, что она попала в изумрудную ловушку, расставленную им. Он покорил ее этим платьем, которое выбрал сам, но разве главное, как она выглядит? Нет, Мэверик не любил ее. Синтия оперлась спиной о фонарный столб. У нее все болело – от головы до ног. И зачем ей понадобилось гулять по ночному Денверу? Она надеялась, что физическая боль вытеснит, затмит ее сердечные страдания. Можно поступить более решительно и броситься под колеса проезжавших мимо экипажей. Но о чем она думает? Синтия вцепилась в столб, чувствуя твердость металла. Она никогда не сдавалась. Как могла она допустить, чтобы мысли о любви толкнули ее к убийству? Нет, в ней было достаточно самолюбия. Если она хотела построить дом на Западе, то должна сделать это сама, как Мэверик и Виктория. Если Синтия любит, значит, так тому и быть. Она не должна думать о возможных утратах, о зависти и о том, что ее могут бросить. Она должна верить в созидание. Синтия снова дотронулась до кристалла яки, который теперь носила под своим изумрудным платьем. Возможно, ее грезы были о Мэверике. Может быть, это он снился ей. Ее сны начались с того самого момента, как она надела на шею кристалл яки, подаренный Викторией. Она до сих пор не понимала значения этих сновидений, но решила, что должна досмотреть их до конца, как дочитывают до последней страницы книгу. Синтия отерла слезы с лица и поправила ленты шляпки. У нее была задача, которую ей предстояло выполнить. Она не должна забывать, что ее мать мечтала о лучшей жизни для дочери. В конце концов, Синтия родом из Нью-Йорка, она получила хорошую закалку. Синтия вернулась в свой номер в отеле «Виндзор». Горничная постелила ее постель и положила на нее шелковый халат. Но комната была пуста. Синтия закрыла дверь и заперла ее на ключ. Все это ерунда. Она примет успокоительную ванну и отдохнет. Ее ожидало долгое путешествие. И возможно, в Вайоминге она разгадает свои сны. А если нет, то она сможет заново построить свою жизнь у Виктории и у нее появятся новые мечты. Синтия раздвинула кружевные занавески, чтобы посмотреть в окно. Как много изменилось за такое короткое время! Прежде она была полна надежд. Теперь у нее нет сил, не хватает решимости. Синтия вздохнула. – Неужели все так плохо? Испуганная, она стремительно обернулась. Мэверик стоял в двери в свою комнату, опираясь о притолоку. – Я думала, что вы и Розалинда... – Да, так и было. Розалинда легла спать, а я ждал. Он снял сюртук и шейный платок, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал манжеты. Его синие глаза потемнели, а под ними легли тени. Мэверик вошел в комнату. Синтия поправила занавески. – Чего вы хотите? На этот раз вздохнул он. – Не желаете ничего рассказать мне? – Что тут говорить? – Вы напугали Розалинду. – Я не хотела, чтобы она беспокоилась. – Она к вам привязана и боится, что ее снова бросят. – Я просто... Просто пошла прогуляться, – оправдывалась она. Мэверик ступил на мягкий восточный ковер и остановился. – Синтия, я думал, что смогу сделать вас счастливой и полюбить Розалинду. – Он пожал плечами. – В моем возрасте мне следовало быть умнее. С моими друзьями-кроу я всегда находил общий язык и взаимопонимание. Там очень ценят семью, и никто не уходит, если только его не прогоняют или он не умирает. А вот многие из англов при первых же трудностях срываются с места и бегут за лучшей долей. – Разве вы поступаете иначе? – Да, после приюта я тоже бежал, но был не прав. Он провел рукой по волосам. – В том, что вы сказали, есть смысл, – продолжал Мэверик. – А что я такое сказала? Синтии стало трудно дышать. – Вы спросили меня, что я оставил в прошлом, когда переехал. – Помню. – А думали о себе? Синтия вцепилась в кружевные занавески за спиной: – Но я ничего не оставила в прошлом. – Разве? Она чувствовала, как гулко и тяжело бьется сердце. – Ну, может быть, нескольких друзей. Деловые контакты. – А как насчет писателей, с которыми вы работали? Разве они не зависят от вас? – Да, пожалуй, – Синтия с трудом подбирала нужные слова. – Вы покинули их? – У меня не было выбора. Но я им все объяснила, и они поняли. К тому же я решила навестить Викторию. – Но вы так и не повидали ее? – Мэверик гнул свою линию. – Вы отказались от этой мысли, когда вам встретилось что-то более интересное. Синтия покачала головой, пытаясь привести свои мысли в порядок. – Виктория – мой друг. И я повидаю ее. Кроме того, я подумала, что вы желаете, чтобы я поехала в Вайоминг с вами. – Я действительно хочу этого. – Тогда почему вы пытаетесь сбить меня с толку? Синтия нахмурилась. Теперь все ее смутные чувства прояснились. Она испытывала бессилие и гнев. – Я не могу угодить всем, и я должна думать прежде всего о себе. Когда у меня будет свое издательство, я стану поддерживать связи со своими друзьями из мира литературы и дам им возможность работать со мной. – А не будет ли это слишком поздно? – Я не могу сейчас сделать большего. – Это как раз то, о чем я думал всегда. – Почему вы язвите? – возмутилась Синтия. – Вы такая же, каким был прежде я. Вы не можете приблизиться к огню. Он обжигает. – Мэверик заколебался, но потом продолжил: – Вы хотите бросить меня и Розалинду. Разве я не прав? Синтия заметила отчаяние на его лице. Неужели она все понимала неправильно? – Я же сказала, что еду в Вайоминг. – Но это не одно и то же. – Я подумала... – О чем? – О Марии и Розалинде. – И что же? – О совершенной красоте и давно потерянной любви. Мэверик улыбнулся: – Идите ко мне, Синтия, и я покажу вам, что значит для меня маленькая Мария. Он повернулся, чтобы идти в свою комнату. Синтия сделала шаг вслед за ним. Вопреки инстинкту ее тянуло туда. Мэверик обернулся: – Идемте. Нам предстоит многое обсудить. Я не хочу потревожить Розалинду. Синтия и не подумала о том, что их голоса могут разбудить девочку. Ей было неловко заходить в комнату Мэверика, но желание все узнать затмевало чувство опасности. Ей хотелось верить Мэверику вопреки здравому смыслу. – Теперь или никогда, – сказал он. – Не знаю, о чем вы. – Вы дразните мужчину: то притягиваете, то отталкиваете. – Мэверик смотрел на нее прищурясь. – Вы боитесь позволить подойти к вам слишком близко. Дайте хоть один шанс. Он посмотрел на нее пронзительными синими глазами и шагнул в свою комнату, оставив гостеприимно открытой дверь. Глава 15 Синтия вздрогнула. Рискнуть? С таким человеком, как Мэверик? Понимал ли он, о чем просит ее? Но без него Синтия чувствовала бы себя одинокой и покинутой. Ей казалось, что она слышит голос матери, требующей, чтобы она держалась подальше от Мэверика, потому что мужчинам нельзя доверять. Но у ее матери была на то серьезная причина. Нет только плохих или только хороших людей. Синтии надо было принять разумное» решение, иначе она была обречена жить в страхе. Но этого Синтия не желала никому. Она должна была сама позаботиться о себе и рассчитывать только на свои силы. Синтия отпустила занавеску, за которую судорожно цеплялась, и прошла по ковру до его двери. В его комнате был маленький столик и два стула, обитых синим бархатом и отделанных бахромой. На столе, застланном белой скатертью, стояли два хрустальных бокала для шампанского и бутылка вина, а также закрытое крышкой блюдо. Мэверик сел на один из стульев. Казалось, он был готов ждать ее вечно, но она заметила нетерпение в его глазах, когда он смотрел на нее, Синтия подумала, что у него самая элегантная комната. В ее убранстве преобладали два цвета – синий и кремовый. Кровать была внушительной и приковывала к себе внимание. Под атласным кремовым покрывалом было видно постельное белье такого же цвета, отделанное кружевами. Стены были оклеены обоями с рисунком из синих и кремовых цветов. На полу лежал ковер. Мебель в стиле рококо, изысканная, чувственная, была под стать всему остальному. – В книге такая сцена выглядела бы как попытка обольстить. Синтия попыталась разрядить напряжение шуткой, но тотчас же заметила, что ее попытка не имела успеха. – И вы бы не ошиблись, если бы написали так. Мэверик поднялся с места и протянул ей руку. По-видимому, на уме у него было нечто большее, чем беседа. Ей нужно было быть осторожной, но ведь она пришла сюда, чтобы лучше узнать его и, возможно, довериться ему. Она ощущала подъем и была готова последовать за ним куда угодно. Синтия выдержала его красноречивый взгляд и протянула ему руку. Она опустилась на второй стул, а Мэверик закрыл дверь. Он взял пакет с туалетного столика и сел напротив нее. – Шампанское немного согрелось, но я думаю, оно все равно понравится вам. Он протянул ей предмет, обернутый в упаковочную бумагу. – Я не могу принять от вас еще один подарок! – Возьмите, Синтия. Сверток имел довольно внушительный вес. Синтия с удивлением посмотрела на Мэверика: – Похоже, это книга. Он улыбнулся. Синтия сорвала оберточную бумагу и задохнулась от восторга: – «Ангелы востока»! Улыбаясь, она прижала книгу к груди. – Благодарю вас. Но я отдала бы гораздо больше, чтобы спасти вас от виселицы. – Неужели? Ее улыбка померкла. – Конечно. Как вы могли усомниться? – Я не знаю, как вы относитесь ко мне. Синтия почувствовала, что задыхается, и крепче прижала к себе книгу. Ей не хотелось слышать его, но она сознавала, что лгать дальше бессмысленно и отмахнуться от него не удастся. И в то же время она не хотела связывать себя обязательствами. Но в душе понимала, что находится на перепутье. Ей хотелось попросить его повременить, на мгновение остановиться. Но было ясно, что он не согласится, потому что теперь он решал, какими будут их дальнейшие отношения. Ей же предстояло выбрать, последует ли она за ним в неизвестность. – Я думал об этом. – О чем? – спросила она, а он вглядывался в ее лицо, склонив голову набок. – О вас. Он смотрел на нее прищуренными синими глазами. – Я не хочу везти вас в Вайоминг просто так. Вы должны приехать туда как моя невеста или как вы там предпочтете называться. Так будет безопаснее. Ведь за вами будут увиваться мужчины, но я смогу защитить вас, если... – Если я буду принадлежать вам? Он кивнул. – Вы просите меня выйти за вас замуж? Мэверик колебался. – Я не так думал. Синтия почувствовала, что почва уплывает у нее из-под ног. Возможно, что ее мать все-таки была права. Но ведь и сама Синтия не стремилась обзавестись семьей. Чувства к Мэверику застигли ее врасплох, и только теперь она пыталась разобраться в себе. – Синтия, ведь вы не видели Вайоминг и мое ранчо. Вы из большого города. Вам может не понравиться жизнь в сельской местности. Я не могу просить вас о чем-то постоянном, пока не узнаю, каковы относитесь к моему образу жизни. Розалинде он подойдет. За нее я спокоен. Что же касается вас, то я не знаю, чего вы хотите от жизни, – пытался объяснить Мэверик. – Так в чем все-таки дело? – Я хочу, чтобы вы были со мной. Не отвергайте Вайоминг сразу. Но я не могу сражаться из-за вас с каждым местным мужчиной. При этих словах Синтия не сдержалась от улыбки: – Сомневаюсь, что мне придется отбиваться от них палкой. – Да, нет вы и понятия не имеете о наших нравах. Женщин там мало. А уж таких женщин, как вы, и подавно. – Вы, конечно, преувеличиваете, но мне лестно это слышать. – Сами увидите. – Мэверик подался вперед. – Дайте мне шанс. Если вы решите, что не можете жить на ранчо, уедете к Виктории. Давайте заключим соглашение до отъезда в Вайоминг. Синтия вздохнула: – Я воображала, что на Западе все будет просто, и надеялась оставить позади обман, фальшь и ощущение поражения. Она положила книгу и встала, не будучи в силах усидеть на месте. – Не понимаю, почему я должна принять решение сейчас же. Мэверик тоже встал. – Я пытаюсь избежать недоразумений. Вайоминг – мой дом. И я не хочу причинять боль Розалинде. – Он поколебался, прежде чем продолжить. – Да и себе тоже. – Что бы ни случилось, риск всегда остается. – Я понимаю. – Мэверик обошел стол. – Но вы стоите этого, Я хочу, чтобы вы мне пообещали, что в Вайоминге не уйдете к другому мужчине. – Опасаетесь соперничества? – Нет. – Он дотронулся до ее пучка. – Распустите волосы. – После того как вы приложили столько усилий, чтобы привести меня в достойный вид, вы хотите уничтожить то, за что столько заплатили? Он вытащил несколько шпилек, и ее волосы цвета клубники рассыпались по плечам. – Мэверик, я... Он намотал длинную прядь ее волос на руку. – Вы так сильно ненавидите меня? – Вы же знаете, что нет. – Так я вам нравлюсь? Она чувствовала себя попавшей в ловушку, потому что он поймал ее на крючок своими словами. – Вы могли бы полюбить меня? – настаивал Мэверик. Она приложила руку к сердцу и почувствовала, как сильно оно бьется. – Можем ли мы говорить о любви? – Вы боитесь. – Да. Все еще так шатко. Он прикрыл ладонью ее руку. – Как стучит ваше сердце. – Я напугана. Мэверик поднес ее руку к губам и крепко поцеловал в ладонь. – Помните ночь возле реки Сан-Симон? – Как я могу ее забыть? – Я хочу вернуться в ту ночь. Тогда вы, возможно, перестанете бояться. – Мэверик положил ее руку на свое плечо и приподнял лицо. – Поцелуйте меня. Она закрыла глаза. Когда он прижался к ее губам, все мысли вылетели у Синтии из головы. Она не чувствовала ничего, кроме жара его тела и исходившего от него призыва. Он обнял ее за талию и привлек к себе. Потом принялся покусывать ее губы, безмолвно требуя, чтобы они приоткрылись, и она со вздохом подчинилась, зная, что не в силах совладать с собой. Больше она не могла противиться своим желаниям. Наконец он оторвался от ее губ и принялся целовать веки, подбородок, щеки и даже кончик носа, потом со вздохом привлек Синтию к себе. Она чувствовала сильное биение его сердца. Мэверик поднял голову и посмотрел Синтии в лицо: – Позвольте мне раздеть вас. – Без всяких условий и обязательств? – Слова у меня, похоже, иссякли. Он отвел ее волосы со лба и щек. – Если бы шла речь о книге, над которой я работала, я бы нашла что сказать. – Знаю, – ответил он с нежной улыбкой, – Но вам нечего сообщить мне. – Нет. Во всяком случае, не теперь. Синтия заколебалась. Не слишком ли многого он требовал от нее? И все же эмоции, которые она сдерживала всю свою жизнь, теперь рвались наружу, сметая на своем пути привычную осторожность и боязливость. Ей хотелось прикоснуться к Мэверику, прижаться к нему и узнать, что такое любовь. – Нам не нужны слова. Мэверик стал расстегивать пуговицы на ее платье. – Все-таки вам потребовалась моя помощь, – сказал он. Она вздрогнула от его прикосновения, но не сделала попытки помешать ему. Минутой позже он спустил корсаж платья и стал целовать плечи. – От вас пахнет лавандой. – Если бы вы пользовались одним мылом со мной, от вас пахло бы так же. Мэверик усмехнулся и повернулся к ней лицом. – Нет, я предпочитаю сорта мыла, которыми пользуются джентльмены. Кажется, я выбрал мыло с запахом сандалового дерева. – Это мой любимый запах. Они улыбались, глядя в глаза друг другу. Мэверик спустил платье с ее плеч, и оно соскользнуло к ногам. На какое-то мгновение Синтия испытала желание подхватить его, но удержалась, ведь возле реки Сан-Симон оп видел гораздо больше. – Позвольте мне. Мэверик поднял платье и повесил в платяной шкаф. – Из вас вышла бы прекрасная горничная, – пошутила она. – Стараюсь изо всех сил, – сказал он, и в его синих глазах заплясали озорные искорки, – но только для вас. – Думаю, я найду вам лучшее применение. Синтия почувствовала, как, несмотря на шутливые реплики, между ними растет напряжение. Она все острее ощущала его присутствие, как и собственное тело. Мэверик снова подошел к ней, расстегнул нижние юбки и позволил им соскользнуть на пол. Некоторое время он стоял неподвижно, наслаждаясь созерцанием отделанного кружевами корсета и панталон, спускавшихся до колен. Ноги Синтии были обтянуты шелком, а ступни обуты в кожаные туфельки. – Одобряете? – Мадемуазель Фиби – мастер в своем деле. – Вы сделали правильный выбор. Он медленно расстегнул чехол корсета, начиная снизу и постепенно продвигаясь к его квадратному вырезу. Мэверик провел кончиками пальцев по отделанному кружевами краю, дразня прикосновением ее чувствительные груди. Синтия вздрогнула и глубоко вздохнула. Эти поглаживания вызвали в ней яростное желание. Мэверик снова провел пальцами по ее нежной коже, спустил чехол корсета с ее плеч и принялся расстегивать крючки. Возможно, Синтия лишилась дара речи, но не своих инстинктов. Она с нетерпением ждала момента, когда сможет дотронуться до него. Синтия провела ладонями по его рубашке, расстегнула одну за другой пуговицы, медленно обнажая грудь, поросшую темными волосами, дотронулась до тела, ощущая мускулы и упругие волосы. Мэверик застонал. Она снова коснулась его груди и почувствовала, как отвердели соски под ее руками. Синтия закрыла глаза и поняла, что все ее тело охватило пламя. – Продолжай ласкать меня. Она не могла остановиться, даже если бы захотела. Синтия рванула с него рубашку. Он был более мускулистым, чем она думала, и, как оказалось, пострадал от ковбоев достаточно сильно. Синтия наклонилась и прижалась губами к новым, еще не зажившим, ранам. – Тебе очень больно? – Она подняла голову, чтобы лучше видеть выражение его лица. – Сейчас я не чувствую ничего, кроме твоих прикосновений. Его глаза потемнели от желания. Синтия погладила Мэверика по волосам и принялась осыпать поцелуями его губы и лицо. Он застонал и прижал ее к себе. Языком он ласкал ее рот. Синтия застонала в ответ. Мэверик поднял ее на руки и отнес в постель. Две пары их глаз – его синие и ее зеленые – не отрывались друг от друга. Он снял с нее бальные туфельки и бросил их на пол, потом принялся стягивать панталоны. Его руки медленно заскользили вниз по ее ноге, ощущая сквозь чулок гладкую обнаженную плоть. Он снял чулки и, приподняв ее за бедра, заставил ее лечь плашмя на спину. Синтия ощутила тяжесть и жар мужского тела и откликнулась на его страсть с не меньшим пылом. Она погладила его темные волосы, почувствовала испарину на лбу и наклонилась вперед, чтобы поцеловать. Мэверик застонал и перекатился на постели. Он взял бутылку шампанского, осторожно откупорил ее. И все же, запенившись, оно пролилось. Ему удалось поймать струю ртом. Усмехаясь, Мэверик посмотрел на Синтию. – Можно и мне немного? – Все, что угодно. Он потянулся за бутылкой. – А как же стаканы? Мэверик, примериваясь, бросил взгляд на стол. – Они слишком далеко. Он потянулся, взял одну из ее туфель, налил шампанского, глотнул и вновь наполнил туфлю. Потом протянул этот сосуд Синтии. – К счастью, мои туфли новые. Синтия отпила, ощутив, как пузырьки защекотали язык и ударили в нос. Потом она откинулась на атласные подушки и протянула к нему руки. Синтия чувствовала себя почти что падшей женщиной, но ужас был и том, что ей это нравилось. Мэверик допил шампанское прикрутил фитиль ночника, и комната погрузилась в мягкий золотистый полумрак. Когда Мэверик снова потянулся к крючкам ее корсета, она удержала его за руки. – Что, если... – начала Синтия. – Знаю и помню. Я говорил с Розалиндой, – перебил ее Мэверик. Синтия, удивленная, села на кровати: – Говорил о нас? Об этом? – Не волнуйся. Она дала мне траву, предохраняющую женщину, если та окажется с мужчиной. Не будем ни о чем беспокоиться. Синтия слови откинулась на подушки. Она чувствовала себя одновременно успокоенной и разочарованной. Все ее чувства были взбудоражены, а мысли обращены в прошлое, к старой боли и обидам. Она вздохнула. – В чем дело? Что-то не так? – встревожился Мэверик. – Думаю, ты сочтешь меня глупой. – Нет, скажи мне. Я хочу, чтобы между нами все было ясно. – Мария. – Я так и знал. Мэверик оглядывал комнату, будто искал помощи, потом повернулся к Синтии: – Розалинде одиннадцать. Я знал Марию много лет назад. Мария была старше меня и очень красива. Я хотел ее, но что я тогда понимал в любви? – Ваши отношения продолжались, если бы ты остался? – Нет. Я не вписывался в ее мир. Возможно, она меня любила, но не стремилась привязать к себе. – Но ведь ты так и не забыл ее. – Мужчина никогда не... – Знаю. Синтия нежно улыбнулась, потом отбросила со лба пряди волос. – Забудь обо всем, кроме нас двоих, потому что нынче ночью в этой комнате только мы, – сказал Мэверик. Он обвил руками ее тонкую талию, нежно поцеловал в губы и принялся расстегивать корсет. На этот раз Синтия ему не препятствовала. Она желала Мэверика, даже осмелилась полюбить его, и не следовало упускать эту минуту счастья. Мэверик задул лампу, и теперь в комнату проникал только свет уличных фонарей. Он расстегнул последний крючок и снял с нее корсет. В ложбинке между грудями Синтии покоился ее кристалл яки. Мэверик дотронулся до него, потом наклонился и поцеловал ее розовые соски. Он нежно погладил ее груди и принялся дразнить их, лаская кончиком языка. Синтия застонала и потянула его к себе с все возрастающей силой. Мэверик ощущал дрожь ее тела. Он гладил Синтию, дивясь силе своей страсти. Потом осторожно разжал ее пальцы, сел на край кровати и снял брюки. Когда они полетели на пол вслед за ее бельем, он повернулся к ней. Синтия ответила испытующим взглядом. – Все еще нет слов? Она потянулась к Мэверику, чтобы прикоснуться к его восставшему органу, возбужденная и одурманенная. – Я потеряла дар речи. Он сжал ее руку, и его член запульсировал. – Сейчас слова не требуются. Мэверик почувствовал, что больше не в силах сдерживаться. Он прижался лицом к ее шее и прошептал: – Обещаю, что утром ты не пожалеешь. Тело Синтии выгнулось, она изо всех сил прижалась к нему, нежно покусывая мочку его уха, потом чуть сильнее укусила его в шею. Страсть нарастала. Мэверик продолжал ласкать ее грудь, потом рука его спустилась ниже и наконец оказалась в самой сокровенной сердцевине ее женственности. От его прикосновении по всему ее телу распространялись волны жара. На мгновение он остановился. Она потянулась к нему, прикусив нижнюю губу. – Если ты передумала, скажи мне сейчас же. Он говорил, сжимая зубы, на лбу его выступили бисеринки испарины. Ему во что бы то ни стало надо было знать, что она согласна. Он не хотел, чтобы завтра Синтия сожалела. Синтия еще сильнее сжала его плечи. Она не находила ни сил, ни слов, чтобы ответить ему. Она была вся во власти чувств, страсти, желания. И Мэверик вторгся в это нежное, напоенное зноем пространство, преодолев слабое сопротивление, и глубоко зарылся в ее тело. Он остановился, чтобы продлить это сладостное мгновение, и тотчас его движения возобновились, становясь все сильнее и чаще, Синтия сумела подладиться к его ритму. Она тоже задвигалась, выгибаясь и продолжая ласкать и целовать. Когда они одновременно достигли вершины наслаждения, то застонали, прижимаясь друг к другу. Постепенно волны страсти разбивались и медленно отступали, оставляя только слабые отзвуки пережитого. Мэверик нежно поцеловал Синтию, потом перекатился на бок, чтобы не давить на нее весом своего тела, и крепко прижал ее к себе. Синтия старалась угнездиться рядом с ним. – Я принимаю это как ответ на свой вопрос. Мэверик погладил ее влажное лицо и поцеловал в лоб. – Теперь мы связаны. Дар речи постепенно возвращался к Синтии. Она положила руку ему на грудь, будто предъявляя на него права. Если бы Синтия представляла прежде, какое это блаженство, она не отпустила бы Мэверика от себя на реке Сан-Симон. Синтия подняла голову и заглянула ему в глаза. – Ты ни разу не упомянул женщин Вайоминга. Давай-ка кое-что проясним, ковбой. – Она погрозила ему пальцем: – Смотри, чтобы я не поймала тебя на месте преступления. И не думай даже бросить взгляд в их сторону. Он хмыкнул, потом властно прижал ее к себе. – Я всегда мечтал о женщине с хлыстом. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ПОД ПОЛНОЙ ЛУНОЙ БЕЛЫЕ ЛОШАДИ ПРИХОДЯТ С СЕВЕРА Синтия находится в Хижине Грез. Они держатся за руки, стоя возле костра. Бой барабана отдается в ее сердце. Они обходят вокруг костра, обратив лица к востоку. Рядом с ними стоит знахарка. – Я несу вам благословение Желтой Лошади. Я несу вам озарение. Познайте многое и разделите еще больше. Их лица обращены к югу. Встает знахарь: – Я несу вам благословение Красной Лошади. Это дар радости. Помните, что радость чередуется с трудом. Они обращены лицами к западу. Знахарка поднимается с места: – Я несу вам благословение Черной Лошади. Это власть и сила проникновения во Тьму и умение выйти из нее к Свету. Разделите друг с другом свое знание. Они обходят вокруг костра, обратив лица к северу. Бетает знахарь: – Белая Лошадь несет послание от всех остальных лошадей. Да пребудет с вами благословение щита целительства. Слова и мысли – это сила и власть. Они должны умеряться мудростью. Знахарка приближается к ним: – Верное сердце познает благословение многих. Озарение. Радость. Знание. Мудрость. И Синтия познает любовь. Глава 16 – Добро пожаловать в редакцию «Гус-Крик эпитаф» на территории Вайоминга, – сказала женщина лет сорока в очках в тонкой серебряной оправе. Ее темные волосы, тут и там посеребренные сединой, собраны на затылке в шиньон. На ней была черная юбка, белая блузка и белый передник в пятнах. На руках с длинными пальцами и худощавом энергичном лице с выступающими скулами заметны чернильные разводы. Рядом с женщиной лежала большая белая свинья с черной ленточкой на шее. Они находились в комнате, обитой грубо отесанными деревянными планками. На застекленной парадной двери висела табличка, извещавшая о том, что здесь редакция газеты. У стены помещалась черная чугунная печь, а рядом с ней печатный пресс. Стеллаж с ячейками для печатной продукции был полон газет и располагался возле окон в задней стене. Рядом с ним стоял стул с прямой спинкой, к которому было прислонено ружье. На квадратном деревянном столе лежала бумага, стояли чернила и перья. Посреди комнаты возвышалась стопка газет. На лице Синтии застыла улыбка. – Мило. – Мило! Газета «Гус-Крик эпитаф» – это нечто большее. Она великолепна, это издание высшей категории, победа над всеми конкурирующими изданиями в северном Вайоминге, настоящий триумф. Синтия подумала, что едва ли можно говорить о конкуренции в столь скудно населенных землях. Белые истребили индейцев. Теперь здесь должно быть больше коров, чем людей. И в душе Синтия подозревала, что местные жители не больше склонны к чтению газет, чем коровы. Конечно, едва ли это место подходило для того, чтобы основать здесь издательство, как предполагал Мэверик. Он сказал: – Хейзл – одна из лучших в издательском деле, да и стреляет из винтовки отлично. – Да, да, вы правильно меня поняли. В приграничных землях все должны уметь владеть оружием, – подтвердила Хейзл. – Я никогда так не боялась индейцев, как наших приграничных мужланов, воображающих, что они представляют закон и порядок. Они очень не любят, когда я рассказываю правду об их злодействах. – Это звучит неутешительно. Должно быть, ваша работа опасна. Синтия, продолжавшая механически улыбаться, чувствовала, что у нее сводит челюсти. – Да что вы об этом знаете! – возмутилась Хейзл. – И все же теперь стало лучше. Сейчас меньше стреляют. Правда, и новости не такие интересные и волнующие. – Итак, Синтия и Розалинда, я рад, что вы познакомились с Хейзл, – сказал Мэверик, качая головой. – И что новенького на этой неделе? – Ты уехал так давно и надолго, что, должно быть, даже не знал бы о моем новом псевдониме, если бы я его сменила за это время. Мэверик хмыкнул: – Вижу, что священный огонь все еще не угас в тебе. – И этого не случится, пока мой труп не окажется в могиле, что, должно быть, произойдет скоро. Благодарю за внимание. – Так какая же у тебя теперь фамилия? Хейзл взяла в руки «кольт» 45-го калибра, лежавший на печатном прессе, и провела по нему большим пальцем. – Силли-Гус! Хейзл Силли-Гус и ее «Гус-Крик эпитаф»! Она рассмеялась, потом положила «кольт» на место и тотчас же посерьезнела. – Тебе не следовало уезжать из города. Теперь все вырвалось из-под контроля. Тут ад кромешный. Мэверик снял шляпу и провел рукой по густым волосам. – Не хочу об этом слышать. Я сказал Синтии, что здесь тихое и спокойное местечко. Хейзл демонстративно широко раскрыла глаза: – И она тебе поверила? Но ведь это северный Вайоминг! Люди все еще опасаются здесь набегов индейцев кроу и междоусобиц. Они боятся за свои фермы и овей. – Он сказал нам, что мы поедем в Шеридан, – сказала Синтия и подумала при этом с нежностью о Денвере в Колорадо или даже Шейенне в штате Вайоминг. Но Гус-Крик? – Да, мы все толкуем об этом, – откликнулась Хейзл. – Кто слышал хоть что-нибудь о ручье Гус-Крик? Только местные скотоводы. Они поддерживают нас, а мы их. Возможно, наш городишко и маленький, но место это важное. Они могут пытаться сделать Шеридан сколь угодно большим и значительным, но когда речь заходит не о грязных делишках, а о справедливости и честной игре, то становится ясно, что такое Гус-Крик. – Поколебавшись, она добавила: – Или по крайней мере чем она была. – Я же сказал тебе, Хейзл, что не хочу об этом слышать. Мэверик решительно нахлобучил свою шляпу на голову. – Отлично. Но не прибегай ко мне за новостями, когда... Она одарила его высокомерной улыбкой. – Да, это правильно, что ты ничего не хочешь знать. Мэверик усмехнулся: – Мне следовало бы представить Блю. Хейзл погладила по голове белого борова: – Без Блю я бы пропала. Он – мой первый помощник и самый лучший сторож, какого только можно сыскать. – И самый крупный экземпляр к тому же. – Мэверик не мог не поддразнить ее. – Ему четыре года, и весит он триста пятьдесят фунтов. Блю – призовая йоркширская свинья. Они вырастают большими и умными. А взгляните на эти клыки! – с гордостью сказала Хейзл. – Почему вы зовете его Блю? – спросила Розалинда. Она протянула руку и почесала борова за огромными ушами. Блю зажмурил свои маленькие глазки от удовольствия. Хейзл переключила внимание на Розалинду. – Когда он был маленьким, мне показалось, что у него голубоватый хвостик. Но подозреваю, что он каким-то образом окунул его в чернила. – Но почему бы не назвать его Уайт? – спросила Розалинда. – Разве тебе неизвестно, моя дорогая, что всем свиньям дают имена в зависимости от цвета и формы их хвостов. Розалинда улыбнулась: – Нет, я не знала, но теперь запомню. Хейзл пытливо оглядела Розалинду: – Я уверена, что Блю недоумевает, кто ты. – Я ваша новая помощница, – ответила Розалинда. – Но я вовсе не покушаюсь ни на одну из обязанностей Блю. – А с чего ты взяла, что мне нужна ассистентка? – Я умею ездить верхом, стрелять, читать, писать на двух языках и говорить на третьем. Мне нравится учиться. – Розалинда оглядела помещение редакции. – К тому же я обойдусь вам дешево. Хейзл запрокинула голову и расхохоталась: – Мэверик, она говорит точь-в-точь как ты! – Да уж, тебя не проведешь. – Значит, она твоя, дочь. Так вот зачем ты ездил на Юг? – Хейзл покачала головой. – Ах ты, хитрец! Пройдет несколько лет, и тебе придется палкой отбиваться от ковбоев, которые будут ее осаждать. Ты ведь знаешь, что в Вайоминге приходится одна женщина на шесть мужчин. А в северном Вайоминге, возможно, эта разница еще больше. – Ты не сообщила мне ничего нового, – ответил Мэверик. – Но ее мать и бабушка умерли, и ей пора научиться жить на ранчо. – Синтия приохотила меня к письму и книгам, – возразила ему Розалинда. Хейзл обратила к Синтии внимательный взгляд. – Она приехала сюда, чтобы основать издательский дом, – пояснил Мэверик. – Что? – подалась вперед Хейзл. – Я редактор из Нью-Йорка, – вмешалась Синтия, решив, что теперь настал ее черед говорить. – Ищу материалы – интересные случаи, эпизоды, истории. Я собираюсь их обрабатывать и публиковать. – А я работаю над книгой о травах, – улыбнулась Розалинда, не скрывая гордости. – В Денвере мне купили записную книжку и карандаш, и с тех пор я делаю зарисовки. – К счастью, Синтия, кажется, отказалась от мысли опубликовать историю моей жизни, – сказал Мэверик, подмигивая Синтии. Она только покачала головой. Хейзл, хмурясь, оглядывала их троих, потом рассмеялась: – Да ты просто потешаешься надо мной! Верно? – К тому же Синтия – моя невеста. – Мэверик обнял Синтию за талию. Хейзл сделала шаг назад: – Рекс Далтон интересуется тобой. Мэверик нахмурился: – При чем тут Рекс Далтон? Какое ему до меня дело? – Этот человек охотится на тебя с того самого момента, как появился в городе пять месяцев назад. Он хочет занять твое место, но ему это не удастся. Кто его будет уважать, как тебя? Да и на индейцев он не имеет никакого влияния. – Он дурак, – сказал Мэверик. – Может, и так, – согласилась Хейзл, – но коварный, как койот. А теперь он будет заглядываться на твою дочь и невесту. – Ну, это и доказывает, что он дурак, – хмуро заметил Мэверик. – Хочешь послушать, что происходит? Мэверик вздохнул: – Нельзя ли повременить с этим до ужина? – Можно. – Я приглашаю. Давай встретимся в кафе в шесть. Я не пробовал бифштекса с тех пор, как уехал из Гус-Крика. Хейзл посмотрела на Розалинду и Синтию: – Ты такой шустрый, Мэверик, что, боюсь, у тебя не останется времени поесть. – Ты меня мало знаешь. И напомни мне, что никогда больше не следует покидать Вайоминг. – Это мне по душе. – Хейзл уперла руки в бока. – А теперь пора заняться газетой. Так зачем ты заглянул ко мне? – Хотел познакомить тебя с Розалиндой и Синтией. – И?.. – Я подумал, что ты можешь помочь Синтии организовать свое дело. Брови Хейзл высоко взметнулись, и на лбу прорезались морщинки. – Так это не шутка? Мэверик усмехнулся: – Насколько мне известно, она настоящий редактор из Нью-Йорка. Хейзл повернулась к Синтии: – Так что вы делаете здесь? – Хороший вопрос. – Синтия снова оглядела комнату. – Это долгая история. Думаю, у вас сейчас было время ее выслушать. – Давайте-ка к делу. – Вайоминг мне нравится. – Верно. Это хорошее место для женщины, если она хочет начать свое дело. Хейзл погладила Блю по голове. – 12 декабря 1869 года правительство объявило о равноправии женщин на территории штата Вайоминг. С тех пор женщины Вайоминга имеют право голоса. Принято также еще несколько законов, защищающих наши права. Я полагаю, что Сюзен Б. Энтони может нами гордиться. Так что это не самое худшее место, чтобы обосноваться. – Но Шайенн или Шеридан больше подходят для того, чтобы начать новое дело, чем Гус-Крик. – Почему? – спросила Хейзл, подаваясь вперед. – Шайенн крупнее, и к востоку и западу от него проложена железная дорога. – У вас мышление жительницы большого города! – нахмурилась Хейзл. – Да, но... – Что вам надо, чтобы опубликовать книгу? – Мне нужна рукопись, ее надо будет отредактировать. И это я могу сделать сама. Но потом мне понадобятся печатный пресс, бумага, шрифты, обложки и распространитель. – И вы полагаете, что Гус-Крик для этого не подходит? – Я думаю... Хейзл подалась к Синтии: – Вы полагаете, что мы не справимся? Синтия сделала шаг назад. – Я думаю, будет намного легче и дешевле сделать это в большом городе. – Отлично! – Хейзл круто повернулась к своему печатному станку, положила руку на машину, потом снова обернулась к Синтии. – Моя старая «Люси» сможет напечатать вашу книгу, если мы станем работать ночами. – Книгу, – сказала Синтия. – А как насчет обложки, переплета? – Она решила начать дело с издания брошюр, – подала голос Розалинда. – С брошюр! – воскликнула Хейзл. – Так это плевое дело. Легче, дешевле и быстрее делать это именно здесь. К тому же мы сможем заработать. – Но как быть-с транспортировкой? – Лошади. Фургоны. Поезда. Если мы печатаем книгу, то отправляем ее куда надо. – Но где мы станем продавать книги? – Для этого нужна реклама в газетах. Каталоги! Книжные магазины! – Хейзл сложила руки и потерла ладонь о ладонь. – Какие заманчивые перспективы! Спасибо, Мэверик. Я здесь закисла, по крайней мере прозябала до твоего отъезда. – Но... – Синтия в смятении приложила руку ко лбу. Все завертелось слишком стремительно. – Я люблю, когда нужно решать сложную задачу. Целая издательская империя: газеты, брошюры, книги! – убеждала ее Хейзл.„Она широко развела руки: – И все пойдет от Гус-Крика, штат Вайоминг, территории независимых женщин. – Она посмотрела на Мэверик а: – И красивых мужчин. Мэверик хмыкнул. Синтия почувствовала, как мороз пробежал у нее по коже. Ее захватил энтузиазм Хейзл. – Вы и вправду думаете?.. – Прекрасно! Можем поспорить, что все отлично получится. – Хейзл улыбнулась и протянула руку: – Договорились? Синтия все еще колебалась: – Я не уверена. Мне надо подумать, составить план и... – Это можно отложить на потом. – Мне кажется, это хорошее предложение, – сказал Мэверик. – Но я совсем не ожидала этого, – растерялась Синтия. – Да где вы найдете лучшую возможность? – улыбнулась Хейзл, все еще протягивая руку. – Лови ее на слове, – посоветовала Розалинда. – Я хочу принять в этом участие. – Синтия посмотрела на Мэверика. Он улыбнулся: – Не думаю, что ты найдешь лучшее предложение во всем северном Вайоминге. – Так, ты давно это решил, – догадалась Синтия. – Я подумал, что вы с Хейзл поладите. Синтия глубоко вздохнула и кивнула: – Верно, это самое лучшее, на что я могла рассчитывать. А почему бы и нет? Можем попробовать сначала издать буклет о травах, которые знает Розалинда. Синтия пожала руку Хейзл и заметила, что испачкала пальцы чернилами. Хейзл хмыкнула: – Должно быть, у вас всегда чистые руки, по, если станем партнершами, придется привыкнуть к любой, в том числе черной работе. – И мне тоже придется привыкнуть к этому, – сказала Розалинда. – Это когда ты не будешь пасти скот, – напомнил Мэверик. Женщины недоуменно посмотрели на него. Он поднял руки вверх в знак капитуляции: – Простите меня, но вам следует помнить, что у меня ведь ранчо, а за ним надо присматривать. – У тебя все получится, – сказала Хейзл. – Что ты хочешь сказать? – Я расскажу тебе об этом за большим сочным бифштексом, которым ты обещал угостить меня. – Хейзл взяла в руки «кольт» и махнула им в сторону входной двери: – Встретимся в шесть. А пока что мы с Блю поработаем. У нас дел невпроворот. – Мне нравится Гус-Крик, – сказала Розалинда, стоя на берегу реки. Синтия была рядом. Мэверик грузил в свой фургон припасы, закупленные для ранчо. Они собирались отбыть на ранчо на рассвете, проведя ночь в пансионе городка Гус-Крик. Все необходимое они закупили в торговом центре. Лошадей Мэверик оставил в городских конюшнях. Он выпил виски в салуне, и им предстоял обед в кафе Гус-Крика. Название реки в этом городке непременно присутствовало на вывесках различных заведений, будь то кафе, салун или что-либо другое. Для того чтобы избежать путаницы, каждый магазин, или лавка, или кафе указывали также род деятельности. Так как каждое заведение специализировалось на чем-то одном, это отлично срабатывало. Синтия огляделась. Ей пришлось признать, что городок Гус-Крик к северу от Шеридана, названного так в честь генерала Соединенных Штатов, был очаровательным. Его особенность заключалась в том, что он был расположен в самом красивом месте на территории Вайоминга. К западу от него находились горы Биг-Хорн, отроги горной гряды южной Монтаны. Они простирались почти до центрального Вайоминга. Далее змеилась река Биг-Хорн. К северу от городка была расположена резервация индейцев кроу. Синтия оказалась в самой сердцевине страны легенд. У нее возникло ощущение, что она в ловушке между прошлым и будущим. Синтия была на подъеме, потому что ей казалось, что мечта об издательском доме скоро воплотится в жизнь. Она догадывалась, что такое благосклонное, доброжелательное отношение к этому местечку было отчасти следствием ее привязанности к Розалинде и Мэверику. И все же нельзя было отрицать, что в Гус-Крике ее приняли тепло, а Хейзл стала живым воплощением ее мечты. Ночью Синтии снова снились привычные сны о человеке с лицом, скрытым тенью. Но она не могла сказать, был ли то Мэверик или кто-нибудь другой. Синтия потрогала нежную ткань своей сиреневой хлопчатобумажной блузки, разгладила лиловую саржевую юбку и улыбнулась. По крайней мере на ней была чистая новая одежда. Она купила также блузку в синюю и белую клетку и темно-синюю юбку с разрезами. У нее еще оставалась шелковая шаль, столь хорошо сочетавшаяся со всеми ее туалетами, и белая блузка с зеленой юбкой, в которых она была в Денвере. Синтия посмотрела на Розалинду, бросавшую в воду камешки. Они купили для Розалинды практичную одежду, белье, обувь, а также кое-какие книги. Мэверик приобрел два тяжелых зимних плаща и перчатки на меховой подкладке и настоял на том, чтобы упаковать их сразу. Кроме того, он позаботился о небольших подарках для всех людей, работавших на его ранчо. Синтия, конечно, волновалась перед встречей с его друзьями, но все это могло подождать до завтра, ведь путь до ранчо предстоял неблизкий. Синтия глубоко вдыхала ароматный воздух и слушала шелест трав на берегу и звуки ночной жизни животных. И она, и Розалинда молчали. Мимо них пробежал кролик, на верхушке тополя распевал луговой жаворонок, а высоко в восходящих потоках воздуха парил сокол. Бабочка перелетела с оранжевого цветка индейской ястребинки на красный. Ястребинка тонула в густой буйволовой траве, покрывавшей оба берега реки. Сцена была столь идиллической, что Синтии захотелось сохранить ее для потомства на фотографии или по крайней мере в своей памяти. – Тебе здесь нравится? – спросила Розалинда. – Да. Я и не представляла, что существует место, где животные и растения чувствуют себя комфортно. – Интересно знать, как долго оно таким останется. – Надеюсь, навсегда. А тебе здесь нравится? – Красиво, но на моей родной земле лучше. – Да, юго-запад тоже красив, но эта земля мне приглянулась. – Могу сказать почему, – ответила Розалинда, – ты все еще носишь кристалл яки. – Да, – Синтия снова дотронулась до кристалла, – пока он приносил мне удачу. По крайней мере я так думаю. – Не сомневайся в силе кристалла яки. Твоя подруга почувствовала, что следует тебе прислать. – Я послала Виктории телеграмму из Шеридана, Она должна знать, что я добралась сюда благополучно. Я послала также телеграмму Вайолет в Лордсберг. – Как ты думаешь, когда отец Баптисте получит мое письмо, отправленное из Шеридана? – Не могу сказать, но, уверена, оно дойдет до него. – Надеюсь, что он скоро узнает мой новый адрес. Синтия усмехнулась: – Уверена, что отец Баптисте тебе напишет. – Может быть, он тоже работает над книгой. – Надеюсь. Думаю, он сообщит нам, когда книга будет готова. Розалинда кивнула, потом бросила в воду еще один камешек. – Рада, что теперь ты полюбила чтение, – сказала Синтия. – Мне и писать нравится, – ответила Розалинда, подняв голову. – А я рада, что теперь ты отлично ездишь верхом. Синтия улыбнулась: – У меня не было выбора. Но сейчас мне кажется, что я скучаю по верховой езде. Мне бы хотелось заниматься этим на ранчо. – А еще мы научим тебя стрелять из «кольта» и «винчестера». На Западе такие навыки необходимы. – Пожалуй, я вынуждена согласиться с этим после того, что мы пережили, – сказала Синтия нерешительно. – И мне хотелось бы узнать больше о растениях, которые ты собираешь в медицинских целях и для еды. Розалинда огляделась: – Здесь другие растения, и мне еще предстоит их изучить. – Мэверик найдет кого-нибудь, кто знает их и сможет рассказать тебе. – Если захочет, то найдет. Они замолчали, наслаждаясь ласковыми предзакатными лучами солнца и любуясь ослепительно красными, оранжевыми, багровыми и лиловыми полосами на небе. – Вот вы где, – сказал Мэверик, приближаясь к ним. – Все сделано? – спросила Синтия. Здесь, на этой земле, Мэверик казался ей выше ростом. Он улыбался чаще, и складка озабоченности, залегавшая между его бровями, теперь исчезла. – Да, мы можем выехать на рассвете, но я всегда что-нибудь забываю, – сказал Мэверик. – Мне все-таки надо вернуться в город и поговорить с Хейзл. Прежде чем ты появишься там одна, я должен все разведать. Я чувствую в городе большую напряженность. Хейзл сообщит мне за ужином последние новости. – Не стоит волноваться раньше времени, – сказала Синтия. – Владельцы ранчо живут здесь в мире с индейцами, фермерами, овцеводами и горожанами. Раньше было много насилия, но сейчас мы помогаем друг другу, а если возникают разногласия, решаемых полюбовно. Мы стремимся к мирной жизни, когда все вокруг думают только о том, как заполучить еще один золотой с орлом. Мы, старожилы, не гоняемся за деньгами, а хотим спокойной жизни. Синтия улыбнулась: – Мы с Розалиндой почувствовали, что здесь наш дом. Мне понравился этот городок. И Хейзл. – А мне Блю, – вступила в разговор Розалинда. – Я рад. – А теперь мы готовы посмотреть на твое ранчо, – решила Розалинда. – Завтра. – Мэверик указал рукой на город. – А теперь, леди, пошли. Я угощу нас самым толстым, самым сочным бифштексом, который вы когда-либо ели. – Я просто умираю от голода, – сказала Розалинда и поспешила вперед. – А я, – заметила Синтия, – съела уже столько бифштексов, что они начинают мне нравиться. Она взяла Мэверика под руку, и они направились к Мэн-стрит. Розалинда, подпрыгивая, бежала впереди, напевая вполголоса какую-то песенку на языке яки. Они шли по тротуару к кафе «Гус-Крик». Когда они подходили к кафе, их окликнули. Мужчина в серых брюках и рубашке, стетсоне и черных ковбойских сапогах приближался к ним на вороном коне. Разглядывая их прищуренными серыми глазами, он положил руку на рукоять «кольта» 45-го калибра. Мэверик замер. Синтия тотчас же почувствовала изменение в его настроении и потянула Розалинду к себе. – А я думал, мы выжили тебя из города, Монтана. – Голос незнакомца источал яд. Мэверик пожал плечами, и рука его машинально потянулась к поясу, украшенному двумя «кольтами». – Я слышал, что ты прихватил с собой парочку прелестных леди. Незнакомец позволил своему взгляду прогуляться по фигурам Синтии и Розалинды. – Они знают о твоем прошлом? Синтия почувствовала, как в пей закипает гнев при этом ничем не спровоцированном оскорблении. Розалинда тоже оцепенела. – Они знают все, что им требуется знать, Далтон, – ответил Мэверик. Синтия почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь, и дотронулась до кристалла яки, чтобы почерпнуть в нем силы. Значит, это и есть возмутитель спокойствия. Она теперь рассматривала его более внимательно. – Леди следует познакомиться со мной. Мужчина спешился, потом развязно пошел по тротуару, ведя на поводу своего великолепного коня. Мэверик снова замер. Синтия сжала его руку. Мужчина снял шляпу, обнажив густую седую шевелюру. Он улыбнулся, показав мелкие белые зубы. На первый взгляд ему можно было бы дать лет сорок. – Леди, я Рекс Далтон, и я рад приветствовать вас в Гус-Крике. – Это моя невеста Синтия Тримейн, – представил Мэверик. На какое-то мгновение Далтона, казалось, охватило смущение, потом его серые глаза вновь прогулялись по Синтии. Он усмехнулся: – Счастлив с вами познакомиться, мэм. Мы здесь не слишком часто встречаем красоту. Синтия наклонила голову, но не произнесла ни слова. Далтон вызывал в ней острое раздражение и даже мгновенно вспыхнувшую ненависть. – А это моя дочь Розалинда. – Мэверик старался контролировать свой голос, но его руки сжимали рукоятки «кольтов». И снова Синтии показалось, что Далтон удивился. – Я не знал, Монтана, что ты семейный человек. – Есть много такого, чего ты не знаешь обо мне. – Да, уж готов пари держать, что это так. Далтон принялся бесцеремонно разглядывать Синтию и Розалинду. Потом его взгляд снова обратился к Мэверику. – Твоя дочь? Синтия почувствовала, как Мэверик рванулся к Далтону, но удержала его за руку. – Похоже, что вы так долго жили в глуши, что разучились разговаривать учтиво. Синтия вложила в свою реплику все презрение, какое испытывала к нему. Далтон, как ей показалось, был смущен. – Вы правы, мэм. Прошу прощения, если сказал вам что-то неприятное. Я вовсе не хотел расстроить такую красивую молодую леди. – Уверен, что не хотел, – сказал Мэверик с сарказмом. Далтон нахмурился: – А теперь нам надо пойти и... – Далтон! Хейзл спешила к ним в компании с Блю. Она изо всей силы хлопнула Далтона по плечу, а Блю показал клыки и хрюкнул. – Ты задерживаешь моих друзей. Мы торопимся на обед. Далтон вздрогнул и обернулся: – Да неужто это моя любимая редакторша! Хейзл усмехнулась, но в смехе ее не было веселья. – Конечно, она самая. И ты полюбишь меня еще больше, как только прочтешь мою статью в вечернем выпуске газеты. Серьге глаза Далтона сузились. – Жду не дождусь вечера. Хейзл прошла мимо людей, стоявшей у дверей кафе, и толкнула дверь: – Входите, ребята. У меня зверский аппетит. – Она посмотрела на белого борова: – Подожди здесь. Я прихвачу для тебя чего-нибудь особенного. Блю прилег у двери. Хейзл вошла в кафе, а Мэверик придержал дверь открытой для Синтии и Розалинды. Когда женщины оказались в помещении, Он оглянулся. Далтон смотрел на него. – Начнем с того, на чем остановились. – Буду ждать с нетерпением. Мэверик закрыл за собой дверь. Хейзл уже сидела за их столиком, накрытым для четверых. Она села спиной к стене. Мэверик тоже устроился так, чтобы видеть зал. Синтия оглядывала кафе. Аппетит у нее пропал, как только она сюда вошла. На стенах красовались головы животных и чучела птиц, имитировавших полет, они смотрели на обедающих блестящими стеклянными глазами. – Прекрасно, – сказала Хейзл, указывая на эти украшения. – Лучшей коллекции вы не найдете нигде. Антилопа, койот, медведь, олень, буйвол, длиннорогая корова, ястреб, орел. Какое животное вы бы ни назвали, оно здесь представлено. – В этом я не сомневаюсь. – Синтия предпочитала изучать клеенку, прикрывавшую поцарапанный дубовый стол. На красно-белом фоне красовались пятна застывшей подливки и мясного сока. Но салфетки и посуда выглядели чистыми. – Эй, Дейк! – Хейзл поманила официанта. Мускулистый мужчина с длинными седыми волосами, стянутыми на затылке сыромятным ремешком, поднял на них глаза. На нем был гигантских размеров белый передник, а в руках он удерживал неимоверное количество тарелок. Дейк расставил заказанные блюда на ближайшие столики и подошел к Хейзл. – Сделай четыре особых, Дейк. А на десерт яблочный пирог. – Хейзл откинулась на спинку стула. – И не скупись. Платит Мэверик. – Слышал, что ты снова появился в городе. – Джейк кивнул Мэверику и взглянул на Синтию и Розалинду. Синтия заметила, что нос у этого персонажа отсутствует. Она отвела глаза, стараясь проявить такт. – Потерял его в битве с команчами, – усмехнулся Джейк, угадав причину смущения Синтии. – Это научило меня уважать индейцев. – Моя дочь Розалинда и невеста Синтия Тримейн, – представил Мэверик и приветливо улыбнулся: – Соскучился по твоей еде. Не пробовал ни разу ничего стоящего с тех пор, как покинул Гус-Крик. Синтия вспомнила о чудесных ужинах в Денвере, но воздержалась от высказываний. – Рад познакомиться с вами, леди, Добро пожаловать в Гус-Крик. Ужин не заставит себя ждать. Джейк кивнул и отошел от их столика. – У него один из лучших поваров, – сказала Хейзл. – Научился стряпать на большом ранчо на Юге. Но и сам Джейк – отличный повар. Сначала Мэверик беспокойно оглядывал обеденный зал, но потом откинулся на спинку стула. Хейзл фыркнула: – Не расслабляйся, пока не услышишь новости. Джейк принес поднос, на котором стояли кофейник, бисквиты, масло и джем, и расставил все это на столе. Затем он вынес тарелки с едой, подмигнул своим гостям и исчез. Синтия посмотрела на свою тарелку. Огромный ломоть мяса, сочащийся соком, розовый в середине, не уступал своими размерами горе гарнира из золотистой кукурузной каши и жареного картофеля. Хейзл разлила дымящийся кофе, взяла бисквит и принялась щедро мазать его маслом. – Отлично, благодарю, Мэверик. Давайте-ка, ребята, принимайтесь за еду. Мэверик тоже намазал маслом мягчайший бисквит. – Так что ты скажешь о Далтоне? – Не хочу портить аппетит, – нахмурилась Хейзл. – Сначала еда, потом разговоры. Мэверик улыбнулся. Хорошо было снова оказаться дома. Глава 17 На холме, возвышавшемся над развилкой, образующей Гус-Крик, стоял дом из старых бревен и натурального камня. Его остроконечная крыша свидетельствовала о том, что зимой здесь бывают снегопады. Амбар, помещение для работников, надворные постройки и корабли растянулись далеко от дома. На берегу реки стояло несколько индейских вигвамов, над которыми спиралями поднимались струйки дыма. Еще дальше паслись стада крупного рогатого скота. С запада эти земли затенялись горами Биг-Хорн. На север среди покрытых лесами гор и широких каньонов протянулись резервации индейцев кроу. К востоку простирались равнины, поросшие буйволовой травой. Мэверик осадил лошадей, тянувших тяжело нагруженный фургон. Он остановился на дороге, ведущей с юга, из Гус-Крика и Шеридана. Посмотрев на свой дом, он заулыбался. Рядом с ним сидели Розалинда и Синтия. Высоко над галопами послышался крик ястреба, потом ястреб камнем упал вниз, а минутой позже улетел. В голубом небе плыли пушистые облака, солнце на западе медленно опускалось. Мэверик ощущал умиротворение. – Ты построил красивый дом. Синтия представляла его жилище некой разновидностью охотничьего домика, какими она их видела на картинках. Вид жилища Мэверика впечатлил се. – Да, – согласилась Розалинда, – но для юго-запада такой дом не подошел бы. Мэверик улыбнулся: – Плоские крыши и стены из кирпича-сырца хороши для жаркого климата. Розалинда вздрогнула: – Я рада, что сейчас тепло. – Но может наступить и холод с градом и слякотью, – сказал Мэверик, поглядывая на небо. Синтия рассмеялась: – Летом? – Вряд ли будешь относиться к этому как к шутке, особенно когда охраняешь стадо верхом на лошади, а кругом лужи, подернутые льдом. И такое бывает в июле. – Неужели подобное возможно? – спросила Розалинда. – Это же Вайоминг. – Мэверик рванул поводья, и лошади двинулись вперед. Они ехали вдоль забора, сложенного из камней и дерева, окружавшего дом и короли, потом повернули под арку с вывеской «Ранчо Мэверика» и остановились. Мэверик вышел, отпер ворота, потом снова сел на козлы и погнал лошадей в гору. Затем он остановил их, закрыл ворота, и они двинулись вперед. Синтия вцепилась в сиденье. Теперь в очередной раз она усомнилась в правильности своего выбора. Она могла бы быть с Викторией на ранчо Кордова, и ей не пришлось бы совершать это долгое путешествие на север. В Ринконе, когда в поезде она впервые подошла к Мэверику, она и не думала, что окажется здесь. Синтия собиралась только взять у Мэверика интервью и продолжить свой путь. Но он, похоже, с самого начала решил привезти ее сюда и добился своего. Он выиграл, а вот она... Они остановились перед двустворчатыми парадными дверьми дома. Синтия тотчас подумала, что веранда с качелями – приятное место для отдыха после работы. Она представила, как сидит в эту пору на веранде с Мэвериком и Розалиндой. Мэверик огляделся. Он гордился своим ранчо. Ему хотелось, чтобы и Розалинде с Синтией понравилось здесь, но он понимал, что нельзя заставить человека любить что-либо насильно. По крайней мере Синтии понравились Хейзл и Гус-Крик. Значит, у него есть надежда, что она здесь приживется. Мэверик особенно гордился Розалиндой. Сначала он сомневался в том, что она его дочь, теперь же был убежден, что так оно и есть, и радовался этому. Оставалось ждать и надеяться, что она полюбит ранчо. Парадные двери дома распахнулись, и из них стремительно выбежала женщина внушительных размеров. На ней были серое платье и белый передник, а на седых волосах белый поварской колпак. – Мэверик! Не могу выразить, как я рала тебя видеть! Почему ты не сообщил о своем возвращении? Я бы испекла торт. – Если я не ошибаюсь, миссис Шнайдер, вы уже испекли его. – Это всего лишь твой любимый пирог со сметаной и изюмом. Миссис Шнайдер поспешила вниз по ступенькам и, потрясенная, остановилась. Мэверик обмотал вожжи вокруг столба и спрыгнул на землю. – А кто эти две молодые леди? Миссис Шнайдер упиралась руками в бока, ее нос был высоко вздернут. Мэверик обошел фургон сзади. – Мне хотелось бы представить вам мою дочь Розалинду и невесту Синтию Тримейн. – Боже милостивый! – Миссис Шнайдер приложила руку к сердцу, а другой помахала перед глазами. – Ты деловой молодой человек. Мэверик хмыкнул: – Я не за одну поездку успел приобрести все это. Миссис Шнайдер опустила руки и вцепилась в свой передник. – А теперь веди леди в дом. Я позову мистера Шнайдера, он присмотрит за фургоном и выгрузит вещи. – Благодарю. – Думаю, мисс Розалинде придется по вкусу розовая комната. – Да. А Синтию можете поселить в зеленой. Миссис Шнайдер сурово посмотрела на него: – Раз она еще мисс, то пусть ей достанется голубая. Мэверик снова хмыкнул, но кивнул, выражая согласие. – Я приготовлю лимонад. Миссис Шнайдер поспешила по ступенькам в дом. Коверик догнал Синтию, поднял ее на руки и подержал так несколько секунд, заглядывая ей в глаза. – Добро пожаловать на ранчо Мэверика. Она улыбнулась: – И когда же мы совершим грандиозную экскурсию по твоим владениям? – Как только пожелаешь. Она отстранилась от него, чтобы размять мускулы, затекшие после долгой езды, но сделала это неохотно, потому что чувствовала себя спокойно в его теплых и надежных объятиях. Розалинда спрыгнула на землю сама. – Долго же мы сюда добирались. Этих жирных, колченогих, ленивых и ни к чему не пригодных лошадей нужно подпалить под сбруей. Мэверик рассмеялся: – Они, возможно, не сразу взяли хороший темп, поезда их раззадорила. Розалинда пощекотала шею одной из лошадей и побежала вниз с холма. – Не убегай далеко, – крикнул Мэверик ей вдогонку. – Она не привыкла находиться взаперти так долго. Синтия смотрела вслед Розалинде, которая помчалась, приподняв подол вместе со всеми нижними юбками. Минутой позже во дворе появились пушистые лохматые собаки, которые пронзительно лаяли. Мэверик смеялся, глядя на Розалинду, за которой гонялись щенки. Они прыгали, пытаясь лизнуть ее, и хватали лапами, получая удовольствие от этой возни. Розалинда опустилась на колени и гладила щенков, а они продолжали прыгать и лизать ее. Ее смех сливался с радостным лаем. Миссис Шнайдер поспешила выбежать из парадной двери: – Что это со щепками? Какая муха их укусила? Мэверик показал на Розалинду. – О! Они же порвут ее платье. Гадкие собаки! – Миссис Шнайдер, пыхтя, бросилась вниз по ступенькам на помощь Розалинде. – Подождите, – сказал Мэверик. – Она так хотела щенка, но все путешествие ей пришлось сидеть взаперти. Если она и запачкает одежду, то это не страшно. – Но не тебе придется ее стирать, – сказала миссис Шнайдер. – Мы найдем вам помощника, если стирки прибавится. – Конечно, нет! – Миссис Шнайдер распрямила плечи. – Я присматриваю за этим домом уже столько лет и буду продолжать это делать, если только... – Она посмотрела на Синтию. – Пожалуйста, продолжайте, Я буду работать в Гус-Крике. – Вы – что? – спросила шокированная миссис Шнайдер. Синтия улыбнулась: – Я редактор из Нью-Йорка и собираюсь издавать книги. Это можно делать и здесь. Миссис Шнайдер взмахнула передником. – Это правда, – сказал Мэверик, обнимая Синтию за талию. – Я так ею горжусь. – А что же будет после того, как вы поженитесь? – Это Вайоминг – территория равноправия, – сказал Мэверик. – Синтия собирается начать собственное дело, а я буду заниматься ранчо. Глаза миссис Шнайдер грозили выкатиться из орбит. – А мисс Розалинда? – Она собирается научиться управлять ранчо, – ответил Мэверик. – А также изучить издательское дело, – добавила Синтия. – В таком случае я, наверное, понадоблюсь вам, – решила миссис Шнайдер. – Конечно, понадобитесь. Мэверик заметил движение за углом дома. – Мэверик, добро пожаловать домой. Стройный мужчина среднего роста в широкополой белой шляпе и синих джинсах появился из-за угла дома. – Мистер Шнайдер, иди сюда и посмотри, кого Мэверик привез к нам. – Миссис Шнайдер сделала несколько шагов к фургону. – Это мисс Синтия, невеста мистера Мэверика, а это его дочь Розалинда. – Ну что тут скажешь! – Мистер Шнайдер приподнял шляпу. – Мэверик всегда был мастер делать сюрпризы. Леди, добро пожаловать на ранчо. Вы принесете свет и радость в этот дом. Синтия улыбнулась: – Благодарю вас. Так приятно познакомиться с вами. – Мистер Шнайдер, захвати несколько ковбоев, и пусть они помогут выгрузить вещи. А я приготовлю лимонад. Миссис Шнайдер поспешила обратно в дом. – Я помогу, – сказал Мэверик. – Ни слова об этом, – сказал мистер Шнайдер. – Лучше покажите ранчо своим прелестным леди, а когда вернетесь, все уже будет сделано. – Спасибо, – ухмыльнулся Мэверик. Мистер Шнайдер заторопился к пристройке, где жили ковбои. Мэверик снова обнял Синтию за талию. – Он и его жена – эмигранты из Германии. Они присматривают за домом и надворными постройками. И за мной, – усмехнулся он. – Я рада, что у тебя на ранчо живут такие славные люди. – А теперь хочу показать тебе свои владения. Мэверик повел ее вокруг дома. – Пойдем, Розалинда! Розалинда махнула рукой. Она по-прежнему гладила щенков, но теперь бросилась догонять Мэверика и Синтию. Щенки, которых она прихватила с собой, копошились и пищали. В конце концов Розалинда выпустила их. Она отряхнула юбку, но лицо и руки у нее были все еще грязными. – Счастлива? – спросил Мэверик. – Но ведь я хотела всего одного щенка: – Можешь выбрать и щенка, и лошадь. – Неужели у меня будет своя лошадь! – воскликнула Розалинда. Мэверик повел их в загон. Там лошадьми занималась женщина с длинными черными волосами, заплетенными в две косы, и с бронзовой кожей. На ней была красная рубашка, мешковатые синие штаны, мокасины и ковбойская шляпа, в руках хлыст. Увидев Мэверика, она, улыбаясь, вышла к ним навстречу. – Тебя долго не было, брат. Он кивнул: – Кажется, слишком долго. Женщина посмотрела куда-то вдаль. – На небе темные тучи. – Так мне сказали в Гус-Крике. Из амбара появилась другая женщина, похожая на первую. Она с улыбкой тоже направилась к Мэверику: – Добро пожаловать, брат. Мэверик улыбнулся в ответ: – Хочу познакомить вас со своей дочерью Розалиндой и с невестой Синтией Тримейн. – Он сжал руку Синтии. – Это мои сестры из племени кроу Утренняя Звезда и Вечерняя Звезда. Они присматривают за моим табуном. – Рада познакомиться с вами, – сказала Синтия, – но я и не знала, что у Мэверика есть сестры. – Я член их племени, но между нами нет кровного родства. Синтия заметила мистера Шнайдера. С ним шли несколько ковбоев, одетых в черное. Поравнявшись с Мэвериком, они остановились. – Рады вашему возвращению, – сказал один из ковбоев. – Далтон снова мутит воду. – Слышал. – Это может обернуться неприятностями, – вторил ему другой. – Не беспокойтесь. Я справлюсь, – улыбнулся Мэверик. – Сейчас мне не хочется думать о неприятностях. Я привез двух дам, с которыми хочу вас познакомить. Это моя дочь Розалинда и невеста Синтия Тримейн. Ковбои сняли шляпы и заулыбались. – Рады вам, – пробормотали они. – Пошли, – скомандовал мистер Шнайдер. – Если хотите понравиться леди, то надо отнести в амбар эти два мешка с фуражом, а также саквояжи дам наверх. – Мы сами можем это сделать, – сказала Синтия. – Мне не хотелось бы доставлять вам лишние заботы. Мистер Шнайдер был шокирован ее словами. – И слышать не хочу об этом. Он приподнял шляпу и потом повел ковбоев к парадной двери дома. – Мы рады, что ты вернулся, брат, – сказала Утренняя Звезда. – Кроу больше не нужны неприятности. – Скажи, если мы можем тебе помочь. Утренняя Звезда и Вечерняя Звезда улыбнулись, обняли друг друга и направились к амбару. Мэверик продолжил экскурсию. – Чем дольше ты будешь здесь жить, – сказал он Синтии, – тем больше узнаешь о ковбоях. Ты сможешь объезжать ранчо верхом вместе со мной и осматривать скот и угодья. Но сейчас, я полагаю, нам надо выпить и отдохнуть. Что скажешь? Синтия улыбнулась: – Я устала больше, чем думала. Мы можем полежать до ужина? – Думаю, это хорошая мысль. Синтия почувствовала себя здесь как дома, особенно после того, как ей оказали столь теплый прием. Ранчо Мэверика было очаровательным. Розалинда с интересом наблюдала за играющими неподалеку щенками. – Они останутся здесь, – заверил ее Мэверик. – Могу я забрать себе их всех? – Если сумеешь с ними справиться, они твои. Розалинда усмехнулась: – Я бы выпила лимонаду. Мэверик обнял своих дам, и они пошли к парадному крыльцу. В тот же вечер после ужина Синтия и Мэверик сидели на качелях на передней террасе. Воздух подрагивал от легкого прохладного ветерка, приносившего аромат полевых цветов, сосны и дымка вигвамов. Розалинда, мистер и миссис Шнайдер легли спать. Ослепительная луна двигалась по небу, озаряя серебряным светом Гус-Крик. Квакали лягушки, стремительно пролетали светлячки, недалеко на дереве ухала сова. Синтия со вздохом опустила голову на плечо Мэверика: – Как восхитительно! – Тебе здесь нравится? – Да. Как здесь может не понравиться? Все это так похоже на тебя. – На меня? Она улыбнулась, но в тени веранды улыбка ее не была видна. – Ты дикий и вольный человек, но в то же время нежный и верный. – Это я-то? Синтия усмехнулась и сжала его руку: – Ты только притворяешься сорвиголовой. И я больше не верю, что ты такой. – Значит ли это, что я тебе больше не интересен? Она легонько прикусила его шею сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань рубашки: – А ты как думаешь? – Не знаю. Может быть, тебе следует доказать мне, что ты еще не потеряла ко мне интереса. Синтия снова куснула его, потом принялась покрывать быстрыми легкими поцелуями его шею и плечо. В ответ он поцеловал ее в губы – сначала неспешно и нежно, но потом отчаянно и жарко. Синтия застонала от наслаждения и погладила длинными пальцами его густые волосы. Он притянул ее к себе. Синтия вздрогнула, но не от холода. Напротив, ей казалось, что она вся горит. Мэверик, ощутив соблазнительные изгибы ее тела, тоже застонал, потому что он хотел ее. Но сейчас и здесь это было неуместно, потому страсть уступила место изнеможению. Мэверик поднял голову и нежно отвел легкие пряди светлых волос с ее лба. – Может быть, мы пойдем в мою комнату? – Это возможно? – Неужели миссис Шнайдер не знает, что зеленая комната соединена с моей? – Думаю, она считает, что мы будем вести себя достойно. – Не слишком ли это? – Конечно, это выше наших сил. Он усмехнулся: – Мы могли бы прогуляться вдоль реки. Синтия улыбнулась в ответ: – В такую чудесную лунную ночь никто за это нас не осудит. – Я прихвачу стеганое одеяло. – Мы посидим на берегу реки. Мэверик уже почти поднялся, по вдруг до него донесся стук копыт. К ним быстро приближался всадник. Мэверик сжал руку Синтии: – Мы в тени. Не двигайся, пока я не увижу, кто это. – У нас снова неприятности? Она старалась говорить тихо, чувствуя, как страсть уступает место напряжению. – Если речь идет о неприятностях, то это, конечно, Рекс Далтон. Синтия уже поняла, что Далтон завидует Мэверику. Но Мэверик знал, как защитить себя. У него была богатая практика. Да и она уже начала осваивать это искусство. И все же ей хотелось, чтобы в этом не было необходимости. Всадник подъехал к ним галопом, спрыгнул с коня и обмотал поводья вокруг столба у веранды. Он поспешил вверх по ступенькам. Шпоры его позванивали при каждом шаге. Гость громко постучал в дверь. – Сюда! – крикнул Мэверик, не трогаясь с места. – Я вернулся. Ковбой повернулся, бессознательно выхватив из-за пояса «кольт» 45-го калибра. Ему с трудом удалось преодолеть инерцию движения. – Мэверик? – Да. Ковбой рванул к себе качалку. Вид у него был неспокойный. – Рад, что ты вернулся. – Я привез с собой двух леди. Моя дочь Розалинда наверху, а это невеста Синтия Тримейн. – Здрасьте, мэм. Добро пожаловать на ранчо Мэверика. – Ковбой снял шляпу. – Синтия, это Тоби Лайтфут – мой лучший десятник. – Рада с вами познакомиться. Синтия внимательно изучала ковбоя и заметила, что он смешанного происхождения – в нем была негритянская и индейская кровь. Тоби был высоким и мускулистым, одет в синие джинсы, выцветшую рубашку, на голове носил красный платок, на ногах – потрепанные ковбойские сапоги. – Мне очень неприятно врываться к вам, но у нас беда. – Мы слышали, что Рекс Далтон мутит воду, провоцирует склоки между ковбоями, пастухами, скотоводами и фермерами. Ему даже удалось привлечь к этому горожан, мнения и симпатии которых разделились, – сказал Мэверик. – Дело обстоит гораздо хуже. – Тоби вертел шляпу в руках. Он угоняет скот с нашего ранчо и клеймит его заново. – Ну, в этом нет ничего необычного. – Здесь этого прежде не было. – Верно. – А тот скот, что ему не удается угнать, он просто забивает и оставляет сарычам. Мэверик подался вперед: – И каковы потери? – Я провел ревизию по северо-западной границе наших земель. – Тоби снова принялся мять свою шляпу. – Обнаружил две дюжины годовалых бычков, забитых им. Дело скверное. И вокруг следы кроу. – Что? – Мэверик вскочил, принялся ходить. – Ты уверен? – Нынче почти полнолуние. Я не ошибся. – Кроу охотятся в горах. Они знают, что имеют на это право. Знают также, что я продаю им скот для работы на ранчо. – Верно. – Зачем им забивать мой скот? – И оставлять на месте туши? Теперь и Тоби поднялся. Синтия сжала руки. Она беспокоилась за Мэверика и его ранчо. Мэверик смотрел на Тоби. – И к какому выводу ты пришел? – Далтон может всех нас поссорить и натравить друг на друга. Но пока никто не думает об этом. Далтон нанял вооруженных головорезов. Они выполняют всю грязную работу, оставляя следы, чтобы подозрение пало на других. Мэверик кивнул: – Когда мы ослабеем, он будет героем. – И я так думаю. – Черт возьми! – Думаешь, Дал тон требует от своих наемников, чтобы они оставляли такие же следы, как кроу, и на других ранчо? – Это не исключено. Тоби подался вперед: – Ты должен попытаться вразумить людей. Все только и говорят о суде Линча и о том, что пора взяться за ружья. Люди взбешены и напуганы. Они не знают, откуда ждать беды. Но к тебе всегда прислушиваются. Мэверик кивнул и снова сжал руку Синтии: – Я собирался устроить праздник для всех соседей и познакомить их с Розалиндой и Синтией. Правда, хотел подождать, пока они освоятся на новом месте, но, пожалуй, медлить не стоит. Я мог бы на празднике говорить с ними и убедить. – Далтон узнает об этом и тоже захочет прийти. – Его не пригласят. – Мэверик повернулся к Синтии: – Ты не против, чтобы я представил тебя соседям сразу? – После всего, что мы испытали, я бы удивилась, если бы твое ранчо оказалось таким мирным местом, каким ты его описал. – Так и было, пока в городе не появился Далтон, – ответил Мэверик. – Правда, – поддержал его Тоби, качая головой, – если не принимать во внимание наводнения, пожары, град и снежные бури, а также болезни и падеж скота... – Хватит, – усмехнулся Мэверик, – не надо ее пугать нашими повседневными трудностями. Синтия тоже рассмеялась: – Ну если меня не напугали мексиканские бандиты, вооруженные шахтеры или ковбои, жаждущие крови, едва ли меня устрашат небольшие сюрпризы, которые нам преподносит погода. – Похоже, с Мэвериком вы не скучали, – заметил Тоби. Все рассмеялись, оценив невеселый юмор десятника. Тоби поднялся с места: – Знаешь, что надо сделать сейчас? Мэверик тоже встал: – Да. Если Далтон не получит желаемое, то поручит своим наемникам охотиться на людей. Когда ему удастся убедить всех, что виноваты кроу, сюда призовут войска и моих друзей убьют. А Хейзл будет писать в своей «Гус-Крик эпитаф» об их гибели. Тоби кивнул: – Не хотел тебя огорчать, но за пару недель мы уже потеряли двух ковбоев – Керли и Слика. Все думают, что они уехали в Шайенн, но у меня есть свое объяснение этим событиям. Мэверик покачал головой: – Я с этим разберусь. Спасибо, что рассказал мне. А теперь иди спать. Тоби кивнул и спустился с террасы. – Рад, что ты вернулся. Завтра пошлю ковбоев, чтобы они убрали туши с границы нашего участка. – Хорошо. Синтия встала и смотрела вслед удаляющемуся Тоби. – Если хочешь, я помогу миссис Шнайдер устроить праздник. – Спасибо, – ответил Мэверик, сжимая кулаки. – Мы назовем это праздником, но на самом деле это будет началом конца Далтона в северном Вайоминге. Глава 18 Через три дня Синтия наблюдала, как толпятся люди, желающие попасть на их вечер, у въезда на ранчо Мэверика. Розалинда собиралась надеть свое красно-белое платье, но ее убедили одеться в блузку персикового цвета и юбку с белой отделкой по подолу. Всех прибывающих на праздник детей Розалинда брала под свою опеку или распоряжалась, чтобы их развлекли как можно лучше. Сейчас они играли со щенками. Синтия больше не беспокоилась насчет того, что Розалинде будет сложно общаться с новыми знакомыми, потому что дочь Мэверика чувствовала себя на ранчо, как в родной Тьюле. На Синтии была белая блузка из египетской хлопчатобумажной ткани и зеленая, как весенний лес, юбка, контрастировавшие с яркой шелковой шалью, а также черные ботинки и соломенная шляпа для защиты от солнца. Она была удовлетворена своим видом. Пока что никто не говорил о важных делах и возникших сложностях. Не появлялся и Рекс Далтон. Гости по нескольку раз подходили со своими тарелками к столам, ломившимся от еды. На открытом огне зажарили быка, было вдоволь овощей, хлеба. Приглашенные на праздник с удовольствием угощались. Фермеры, скотоводы, ковбои, пастухи и городские жители были любезны с Синтией. И вес же она ненадолго удалилась к реке, чтобы побыть в одиночестве, потому что столь многолюдное общество утомило ее. Дружелюбие, с которым встретили здесь Синтию, невольно заставило ее вспомнить недоброжелательный Нью-Йорк. И все же и в Нью-Йорке было много того, что влекло в этот город. Да и вообще Нью-Йорк и Запад были настолько непохожи, что сравнивать их трудно и неуместно. Синтия наблюдала за Мэвериком в роли радушного хозяина. Ей казалось, что он доволен. На нем были черные брюки и белая рубашка, черный кожаный жилет, черные ковбойские сапоги и белая шляпа. Он выглядел, как и подобает преуспевающему скотоводу, и был горд и счастлив. Гости разговаривали и шутили с ним. Они поздравляли его с началом семейной жизни. И все же во всех чувствовалось подспудное напряжение. Между Синтией и Мэвериком пока еще не было полной ясности, но об этом никто не знал. Ее и Розалинду друзья Мэверика приняли как новое явление в его жизни. Но что будет, если она не останется с ним? Они ведь никогда не говорили о браке, Розалинда заставила Синтию понять, что при всех различиях можно привыкнуть к иному образу жизни. Девочка была слишком молода, чтобы закоснеть в своих привычках, и потому могла стать мостом, соединяющим их два мира. И все же Синтия пока еще не знала, способна ли она сама на компромисс. – О чем ты задумалась? Синтия обернулась, чтобы посмотреть, кто задал ей вопрос. – Вы меня испугали. Я не слышала, как вы приблизились. – Я пришла из вигвама, – сказала пожилая индианка. Ее темные волосы, разделенные надвое и заплетенные в косы, украшало орлиное перо. На плечи поверх хлопчатобумажного зеленого, как мох, платья было наброшено пестрое одеяло. В ушах виднелись серьги из пестрых бусинок, шею украшало такое же ожерелье. Мокасины были расшиты бисером. В руках индианка держала веер из перьев. – Вы друг Мэверика? Эта пожилая женщина, перед которой Синтия робела, казалось, излучала силу и покой. – Ты позволяешь своему разуму властвовать над сердцем? – Не знаю. – Синтия чувствовала, что не может не ответить, будто ею управляла неизвестная сила. Она не поняла вопроса и не знала, почему должна на него отвечать. – Почему ты не прислушиваешься к своим снам? Синтия сжала кристалл яки сквозь ткань блузки. Откуда эта женщина могла узнать о ее снах? – Твоя подруга прислушалась к голосу своего сердца, когда послала тебе этот тотем. Синтия прижала кристалл к груди. – Откуда вы узнали? – Я – Бегущая Вода. Я знахарка и давно живу на свете. Синтии стало не по себе. Неужели это женщина из ее снов? Она показалась Синтии знакомой. – Не пугайте меня. – Синтия выпрямилась, стараясь не поддаваться робости. – Вы мне кого-то напоминаете. – Кроу? – улыбнулась Бегущая Вода. – Но наше настоящее имя иное. Мы называем себя абсарока, или Птичий Народ. – Вы первая знахарка, которую я встречаю, но меня мучают повторяющиеся сны, в которых я вижу знахарей или лекарей. И вы напоминаете мне их. – Хорошо, что ты готова поверить снам. Слушайся голоса сердца. Бегущая Вода отвернулась от Синтии и переключила свое внимание на Розалинду, стоявшую возле дома со своими щенками и друзьями. – Я согласилась учить девочку. Впрочем, она уже почти взрослая, – сказала индианка. – Я рада. Она скучает по своей бабушке, и хорошо, что ей так нравится бывать в ваших вигвамах. Но я и не знала, что решение уже было принято. Бегущая Вода оглянулась на Синтию: – Мы быстро договорились. Мы на правильном пути и идем Верной Красной Дорогой. – Хорошо, что вы продолжите учить Розалинду науке curandera. – Она способная ученица. – Бегущая Вода устремила взгляд своих темных глаз на Синтию. – Мэверик говорит, что вы собираетесь записать о растениях все, что знает Розалинда. – Надо сохранить эти знания и сделать их доступными для всех. – Разве у бледнолицых такая короткая память? Синтия улыбнулась: – Мы надеемся, что эти сведения не будут утрачены. – Наш народ помнит свою историю. Мы передаем знания, накопленные веками, новым поколениям, – сказала Бегущая Вода. – Разве люди способны все помнить? – Этому надо учиться. Наш опыт не пропадает, а обретает другую форму. Синтия покачала головой. Это было слишком загадочно для нее. Она не была готова воспринимать эзотерические знания и тем более обсуждать это. – В своих книгах я попытаюсь отразить реальность нашего времени, чтобы ее не забыли, – объяснила Синтия. Бегущая Вода кивнула: – Мэверик хочет, чтобы я и другие знахари поведали тебе свои секреты и рассказали историю нашего народа и легенды. Синтия сжала ее руки: – Не знаю, сколько книг нам удастся продать, но по крайней мере все эти знания не исчезнут для потомков. Она посмотрела на видневшиеся в отдалении вигвамы. – Наверное, это сохранится уже недолго. – Это уже ушло, – откликнулась Бегущая Вода. – То, что ты видишь, белый человек построил на руинах. Но еще больше разрушений будет впереди. Ведь англы стремятся к золоту. – Мне искренне жаль. Синтия безмолвно смотрела в бездонные черные глаза женщины, слов у нее не было. – Я пришла сюда поговорить с тобой, – продолжала Бегущая Вода. – Мне нравятся твои планы, и я поделюсь с тобой кое-какими знаниями, теми, что доступны для понимания чужаков. – Это замечательно, – улыбнулась Синтия. – Благодарю вас. Кажется, у меня появляется все больше причин остаться в Вайоминге. – Я приглашаю тебя этим летом посетить Танец Солнца. Все люди абсарока сойдутся на этом празднестве. Там будут и Мэверик с Розалиндой. – Благодарю за приглашение. Я побываю на вашем празднике, если к тому времени я еще буду здесь. – Подумай о своих снах. Они удержат тебя на пути. Бегущая Вода наклонила голову в знак прощания и направилась к группе людей, собравшихся вокруг Мэверика. Синтия смотрела ей вслед. В первый раз она поняла истинные масштабы катастрофы индейцев. Это было настоящим уничтожением народа. В этой бойне погибло от двадцати до тридцати миллионов местных жителей. Кто-то был убит, кто-то умер от голода и болезней, освободив таким образом место для белого человека. Синтия вздрогнула. А ведь еще уничтожены поголовья буйволов и других животных, множество растений, оказавшихся на пути к дешевым и доступным землям и ресурсам. Синтия тоже была потомком иммигрантов, хотя и родилась в этой стране. Сумеет ли она когда-нибудь стать частью ее культуры? И сможет ли Синтия создать правдивую хронику истории индейцев для будущих поколений? Возможно, подумала она, перо окажется действеннее меча, С помощью книг, которые Синтия намеревалась издать, она завоюет внимание тысяч людей. Словами, которые она уже мысленно читала на страницах газет, она смогла бы передать отчаяние индейцев, их боль, которую заглушал дикий топот англов, рвавшихся к золоту и серебру. Синтии хотелось, чтобы все почувствовали истинный миролюбивый дух этого древнего народа. Она оглянулась – вокруг простиралась прекрасная страна. Как можно было потерять ее? Возможно, она уже нашла свою Верную Красную Дорогу. Два последних дня Синтия провела, объезжая ранчо в обществе Мэверика. Они встречались с ковбоями, выслушивали их и пытались решить сложные вопросы. Синтия быстро привыкала и начинала любить эту землю и ее людей. И все же ей хотелось вернуться в Гус-Крик и поговорить с Хейзл о возможности напечатать первую брошюру. С каждой минутой, проведенной здесь, Синтия все больше верила в то, что все, к чему стремилась в жизни, она обретет здесь. Но пока что Синтия не готова была связать себя долговременными обязательствами. Да и Мэверик не заговаривал о длительных отношениях, К тому же Рекс Далтон представлял серьезную опасность. А что, если выиграет он? Нет, она не хотела в это верить. Мэверик всегда одерживал победу. Нужно только правильно действовать. Синтия оглянулась на гостей. Ей надоело одиночество и захотелось присоединиться к людям, собравшимся вокруг Мэверика. Наступило время решать, будут ли они жить в мире и покое или позволят такой разрушительной силе, как Рекс Далтон, изменить их образ жизни, натравив друг на друга. Синтия была готова принять в этом участие. Когда гости разошлись и ранчо опустело, Синтия и Мэверик наконец нашли время друг для друга. Они сидели на одеяле возле едва покрытых рябью вод Гус-Крика. Свет почти полной луны окрашивал все в серебристые тона. Перекликались ночные птицы, квакали лягушки, и где-то в отдалении выл койот. Но они, молчали. На вечере было сказано так много слов, что теперь им хотелось просто насладиться миром и покоем ночи. Они держались за руки, почти робея после столь шумного и многолюдного собрания, на котором приходилось решать серьезные вопросы и не было возможности уделить внимание друг другу. Долгое путешествие помогло Синтии и Мэверику обрести доверие и уважение друг к другу и к Розалинде. Оно также подарило им способность ценить минуты покоя и счастья. Мэверик откашлялся, прочищая горло. – И что ты думаешь о моих друзьях? – Они мне понравились. – Вы с Розалиндой тоже пришлись им по душе. – Я рада. – Думаешь, вы приживетесь на этой земле в окружении этих людей? – Надеюсь, что да, но мне надо больше времени, чтобы вес решить. Я хочу поговорить с Хейзл. Смогу ли я поехать в город завтра? Я доберусь сама, не заблужусь. Он сжал ее руку: – Ты же слышала, о чем говорили на вечере. Все обстоит значительно хуже, чем я думал. Люди теряют скот. Эти разбойники поджигают строения, ломают изгороди, похищают людей. – Скверно. – И все началось, как только я уехал. – Но они не могут винить тебя в этом. – Нет, не могут, однако винят друг друга. Скотоводы ненавидят фермеров за то, что они вспахивают луга, а те жалуются на пастухов, потому что считают, что овцы съедают траву слишком близко к земле. У фермеров и пастухов, в свою очередь, есть серьезные претензии к скотоводам. – И все ненавидят индейцев, – заключила Синтия. – Это так. – Но прежде этого не было? – Раньше мы как-то уживались друг с другом. Эта ненависть, возможно, подспудно бурлила, но сейчас ее подогрели и направили не на тех людей. – Сегодня ты заставил их это осознать. – Не знаю, хватит ли им выдержки и здравого смысла, если Далтон и дальше будет мутить воду с помощью своих наемников. – Этого и я не знаю. – Далтона надо остановить. Его следует вытеснить из северного Вайоминга, – продолжал Мэверик. – Но как? Разве у пего нет здесь земельных владений? – Неизвестно, насколько они обширны. Он пользуется общественным выгоном и оттесняет с него остальных. – Надо побольше разузнать о нем. Мэверик поднял глаза на луну: – Когда я покидал дом, здесь все было тихо и мирно. – Неужели? Он перевел взгляд на Синтию: – Может быть, ты права. Должно быть, проблемы возникли после того, как Далтон приехал в город, но я не обращал на них внимания, потому что у меня были более неотложные дела. Теперь я жалею об этом. – Ты не можешь упрекать себя за то, что совершает кто-то другой. – Но если бы я принял меры раньше, все не обернулось бы такими проблемами. – Поколебавшись, Мэверик продолжил: – У меня есть способ покончить с этим. – Что ты можешь сделать сейчас? – Я еще не решил, но у меня есть кое-какие варианты, Сегодня я сделал только первый шаг. – И это сработало. Я готова помогать тебе. – Спасибо. – Он снова сжал ее руку. – Думаю, завтра я поеду с тобой в город. Хочу разузнать все о Далтоне, даже если ради этого мне придется отправиться в Шеридан. – Думаешь, у Далтона там могут быть связи? – Готов поспорить, что у него есть поверенный, работающий над его земельными правами и всем, на что он положил глаз. – Но никто ведь не станет посвящать тебя в его дела. – Я в этих местах уже достаточно давно. У меня есть друзья. Мы защищаем свои права. – А как насчет закона? Он пожал плечами: – Здесь мы сами закон. – Власть равноценна праву? – Право равноценно праву. Она улыбнулась: – Жаль, что тебя не было со мной в Нью-Йорке. – Я и сам об этом жалею, но твоему обидчику еще достанется. – Сейчас это уже не имеет значения. Если бы не так, я не была бы здесь. – В таком случае я должен выдать ему награду. Они рассмеялись, держа друг друга за руки, и поцеловались, стараясь продлить минуты близости и нежности. Наконец Мэверик поднял голову: – Прошло много времени, слишком много. Синтия потянулась к нему и погладила по щеке. – Мне не хватает тебя. – Ты знаешь, я надеюсь на длительные отношения. Она улыбнулась: – Мне понравилось все, что я здесь видела. – Включая меня? – И все же мне требуется больше времени. Я ведь в Вайоминге всего неделю. – Наверное, мне следовало бы заклеймить тебя прежде, чем ты передумаешь. – Заклеймить? Он провел сильной рукой по ее спине, привлек к себе и погладил. – Сейчас самое время это сделать. Она оттолкнула его. – А я думала, что здесь равенство. – Так и есть. – В гаком случае и ты должен носить мое тавро. – Я уже ношу его с той самой минуты, как ты села напротив меня в поезде. Ты набросила лассо, связала и заклеймила, как только сказала, что хочешь написать и издать мою историю. – Это случилось так быстро? Он ухмыльнулся: – Хорошее всегда случается быстро. Она потянулась к нему и запустила длинные пальцы в его волосы. – Да ты и сам не терял времени даром. – Если бы все произошло по-моему, мы бы оказались в постели еще в Лордсбсрге и пребывали бы там до тех пор, пока на тебе не осталось бы мое клеймо. Синтия нежно поцеловала его в губы. – Я хотела остаться там, Это ты заставил меня взгромоздиться на мустанга. Он застонал: – И ты потом неделю не могла ходить. – Мне и сидеть-то было больно. Они оба рассмеялись. Синтия посмотрела на Гус-Крик. – Когда я покидала Нью-Йорк, я и представить не могла, что окажусь здесь с тобой. – И с Розалиндой. – Да. – Она тебе нравится? Я хочу сказать... – Я ужасно к ней привязалась. Она замечательная, умная, живая и задорная. – Я горжусь ею. – Роза и Мария тоже гордились бы ею и тобой. Шутка ли – проделать столь длительное и опасное путешествие для ребенка! Мэверик прочистил горло. – Дорога была тяжелой, но мы выжили. А сейчас только это и важно. Остальное не в счет. – Но ты ведь не собираешься снова на Юг? – Нет, – усмехнулся он. – Розалинда, возможно, поедет туда, когда станет постарше. – Я рада, что ей здесь нравится. – Я тоже. Синтия и Мэверик замолчали. Они смотрели, как лунный свет превращает реку в серебристую ленту. – Значит, мысль о Марии больше не смущает тебя? Мэверик обнял ее за плечи и привлек ближе к себе. – Не смущает. Синтия прижалась к нему, угнездилась рядом, наслаждаясь его теплом. – Я всегда буду помнить, что она была с тобой раньше меня, и всегда буду жалеть, что не встретила тебя прежде. У меня такое чувство, что мы потеряли много лет. – Знаю, что ты хочешь сказать. – Он провел рукой от ее запястья к плечу. – Но все это в прошлом. Сейчас надо начинать жизнь заново. – Вместе? – Это то, о чем я хочу услышать. Она посмотрела ему в лицо и снова потянулась к нему. Синтия ощущала запах Мэверика, чувствовала скульптурную четкость его мышц, слышала сильное биение сердца. Как она могла даже помыслить о том, чтобы оставить его, особенно теперь, когда он почти объявил ей о своей любви? Но нет, пока еще он ни слова не сказал о ней. И чего же он медлит? Почему она должна ждать его признания? На эти вопросы у нее не было ответов. Да, впрочем, она и сама еще не была готова связать себя прочными узами. Что же касалось настоящего, то Синтия вся принадлежала ему. Мэверик запустил сильные пальцы в ее волосы, чтобы вынуть шпильки. И скоро ее рыжие, как клубника, волосы каскадом заструились вниз. Он зарылся лицом в эти длинные пряди, потом нежно наклонил ее голову назад, чтобы было удобнее поцеловать. И тотчас же принялся ласкать и дразнить ее губы. Его язык изучал ее рот и пробовал его на вкус. Она застонала и обвила руками его шею. Он целовал ее, забыв обо всем на свете, и чувствовал ее полную отдачу. По их телам заструился жар. Мэверик принялся целовать и покусывать ее шею, торопливо расстегивая блузку. Он нежно дотронулся до каждого из ее сосков и наблюдал, как ее тело отвечает на ласку, потом стал гладить ее груди, пока она беспокойно не зашевелилась. Он расстегнул чехол ее корсета и стянул блузку. Теперь Мэверик целовал ее округлые плечи, потом снова губы, груди Синтии, прикрытые его ладонями, отделял от него только корсет. Но скоро и этого Мэверик у показалось недостаточно. Он потянул кверху юбку, чтобы можно было прикасаться к безупречно гладкой коже ее ног. Она слегка раздвинула их, но их разделяло еще слишком много слоёв ткани. Мэверик заставил Синтию подняться на ноги и раздел ее. Теперь она стояла перед ним совершенно обнаженная, и он любовался ее красотой на фоне ночной декорации. Потом он снова привлек ее к себе, продолжая ласкать и гладить, пробуждая в ней еще большую страсть. Ее кожа была гладкой и нежной, особенно по сравнению с грубой тканью его одежды, поясом с пистолетами и кожаным жилетом. Синтия остановила его и отступила назад. Он затрепетал: – Синтия? Иди сюда. – Разденься, чтобы я могла видеть тебя. Он покачал головой. – Если ты носишь мое клеймо, должен делать то, чего хочу я. – Ты быстро учишься. Верно? – И училась бы быстрее, если бы осталась жить на Западе. Где-то в горле у него зародился низкий тихий смех. Потом он сорвал с себя черный кожаный жилет и отбросил в сторону, отстегнул пояс с пистолетами и отложил его, но недалеко, чтобы в случае необходимости можно было легко достать. – Мило, – оценила его усилия Синтия, – но для полной ясности я должна увидеть больше. Мэверик медленно расстегнул манжеты рубашки, она не сводила с него глаз. Мэверик чувствовал, что никогда прежде он не желал ни одной женщины так сильно, как ее. Когда он освободился от рубашки, Синтия ощутила, как в глубине ее тела зарождается дрожь, трепет, и сделала шаг навстречу. Ей хотелось упасть на землю и получить от Мэверика все, чего требовало ее тело, но она сдержалась. Мэверик расстегнул штаны, потом рывком сорвал с ног сапоги вместе со штанами и стоял совершенно обнаженный. – Это именно то, о чем я думала, – услышал он голос Синтии. Ее голос был низким и хриплым, и он едва узнал его. – Иди сюда, ковбой. – Можешь проверить, есть ли на мне клеймо. Он крепко прижал ее к себе, и она, ощутив между бедер восставшую плоть, застонала. Его губы прильнули к ее рту, руками он ласкал ее спину, спускаясь все ниже – на талию и ягодицы. Она крепко прижалась к нему, потом приподняла ногу и погладила ею его икру. Синтия отчаянно желала слиться с ним, и сейчас ничто не имело значения, кроме страсти, которая управляла ею. Ей казалось, что все ее тело охвачено огнем и что только он способен потушить этот пожар. Мэверик поднял Синтию, держа за бедра, и проник в ее влажную глубину. Он ощутил содрогание, когда ее ноги обвились вокруг его талии. Она продолжала держать его руками и ногами, пока он двигался внутри се. Синтия нашла его рот своими губами и по мере того, как темп его движений ускорялся, целовала его со все большей страстью. И эта скачка продолжалась до тех пор, пока оба они не достигли вершины наслаждения. А потом на них снизошла тишина ночи. Глава 19 На следующий день Синтия, Мэверик и Розалинда отправились верхом в Гус-Крик. К коновязи возле салуна было привязано несколько лошадей. По тротуару шли люди. Четыре мула тянули тяжело груженый фургон, направляясь из города куда-то к югу. Прохладный ветерок приносил аромат лета. Мэверик помахал рукой знакомым и поехал по главной улице. Он следил за прохожими, «чтобы не пропустить молодчиков Рекса Далтона, замаскированных под ковбоев. Ему не хотелось, чтобы его застали врасплох, особенно когда он сам вознамерился взяться за Далтона. Синтия тоже была начеку, хотя и не рассчитывала встретить Рекса в городе после вчерашней вечеринки. Его не пригласили, но она полагала, что сейчас ему уже все известно о пей. Наверняка его шпионы, переодетые ковбоями, побывали на празднике и доложили. Далтон был слишком умен и ловок, чтобы упустить из виду что-либо из происходящего в округе. Синтия чувствовала себя прекрасно в блузке цвета лаванды и подходящей по цвету юбке с разрезами, в бежевом стетсоне и ковбойских сапогах. Она жалела только, что у нее не было такого костюма во время их тяжелого путешествия на юго-запад. Но по крайней мере теперь она ощущала себя превосходно. Синтия дотронулась до кристалла яки и мысленно пожелала, чтобы он продолжал приносить ей удачу. Она посмотрела на своих спутников – Розалинду в повой розовой блузке и юбке с разрезами и Мэверика в привычной одежде скотовода – и подумала, что они представляют собой красивую кавалькаду. Когда они достигли южной окраины городка, того его уголка, где находился дом Хейзл и располагалась редакция газеты «Гус-Крик эпитаф», из-за угла выскочил белый боров. – Блю! – крикнул Мэверик и осадил лошадь. Синтия и Розалинда тоже остановились. Но Блю промчался мимо, держа курс в другой конец городка. Тут же появилась Хейзл, несущаяся что есть духу и придерживающая свои юбки. Увидев Мэверика, она остановилась, но продолжала смотреть вслед Блю. – В чем дело? – спросил Мэверик. – Кто-то открыл ворота заднего двора и напугал Блю. – Ты видела, кто это был? Хейзл посмотрела на него округлившимися глазами: – Нет, но ты-то как думаешь? – Далтон не может быть сразу в нескольких местах. – Но его наемники могут. Не думаю, чтобы ему понравилась редакционная статья в последнем номере «Эпитаф». Мэверик хмыкнул: – А всем остальным понравилась. Хейзл улыбнулась: – Я на это и рассчитывала. Блю – это предупреждение. Следующей жертвой буду я. – Вы думаете, Блю может пострадать? – спросила Розалинда. – Да. – Хейзл прошла чуть дальше. – Но Блю знает цену, которую журналист может заплатить за публикуемые новости, особенно здесь, на границе штатов. Она извлекла «кольт» 45-го калибра из складок юбки. – Блю привык к звукам выстрелов, и его голыми руками не возьмешь. Розалинда улыбнулась: – Этот боров по мне. – Благодарю, – откликнулась Хейзл. – И сейчас, как мне кажется, Блю преследует преступников. – Вы так думаете? – спросила Розалинда. – Блю – очень умная свинья. С этими словами Хейзл снова приподняла юбки и помчалась за своим любимцем. Мэверик приподнял шляпу. – Я бы с самого начала напустил Блю на Далтона. Тогда неприятностей было бы меньше. Синтия усмехнулась: – Сейчас, я полагаю, нам не стоит отказываться ни от чьей помощи. – Если бы вы наблюдали за животными, – вмешалась Розалинда, – вы бы заметили, что они очень чутко чувствуют опасность. – Она торжественна и важно кивнула. – Думаю, Блю показывает, что нас ждут неприятности и нам надо убираться из города. Синтия и Мэверик снова усмехнулись. Розалинда покачала головой: – Можете смеяться сколько угодно, но позже вы пожалеете, что не обратили внимания на предупреждение Блю. – Возможно, ты права, – сказал Мэверик, – но у меня в городе неотложные дела. – А я хочу поговорить с Хейзл о том, чтобы открыть издательство, – сказала Синтия. – А мне следует пообщаться с Блю, – решила Розалинда. Мэверик взглянул налево: – Надвигаются тучи. Похоже, что скоро пойдет дождь. – Я не хочу промокать, – заметила Синтия, поднимая глаза на ярко-синее небо, по которому бежали белые пушистые облака. – Немножко воды никому не может повредить, – решил Мэверик. Несколько повторившихся пронзительных звуков заставили всех повернуть головы. Блю несся во весь опор, а за ним едва поспевала Хейзл. Когда Блю поравнялся с ними, он поднял рыло кверху, испустил тяжкий вздох и снова помчался вокруг дома. – Он перевозбужден. Думаю, лучше с ним поговорить, – сказала Розалинда. Она подъехала к коновязи перед редакцией «Эпитаф» и спрыгнула на землю, Бросив поводья на столб коновязи, Розалинда остановилась, держа руки на бедрах. Синтия тоже спешилась, привязала лошадь, потом оглянулась, ища глазами Хейзл, уже приближавшуюся к ним. – Что случилось? – спросил Мэверик. – Блю взял след в другой части города, но вокруг слишком много людей. – Хейзл казалась разочарованной. – Пусть лучше остается в доме со мной. – Я побуду с ним на заднем дворе, – предложила Розалинда, делая шаг вперед. – Если я одолжу ваш «кольт», никто не посмеет приблизиться к нам. Хейзл вопросительно взглянула на Мэверика. – Розалинда умеет обращаться с оружием, но не думаю, что сейчас вам с Блю грозит опасность. Держу пари, что Блю всех распугал. – Почему вы не запираете ворота? – спросила Синтия. – В Гус-Крике это делать не принято, – сказала Хейзл хмурясь. – Прежде у нас не было в этом надобности, и я не собираюсь изменять своим привычкам. Если уж речь заходит о замках, я лучше перееду куда-нибудь. – Неужели вы никогда не запирали свою контору или дом? – спросила удивленная Синтия. – Никогда! – Именно так, – подтвердил Мэверик. – Надо доверять своим соседям. А как же иначе? – Все мы зависим друг от друга, – пояснила Хейзл, упирая руки в бока. – По крайней мере так было, пока в городе не появился Рекс Далтон. – Ему сходило с рук слишком многое, – сказал Мэверик. – Пора эту практику изменить. – Согласна с тобой, – кивнула Хейзл. – Я бы чувствовала себя лучше за запертыми дверьми, – призналась Синтия. – Когда мы избавимся от Далтона, в этом не будет необходимости, – улыбнулся Мэверик. – И жизнь в Гус-Крике станет нормальной. – Верно, – согласилась Хейзл, – но больше у меня нет времени на разговоры об этом хорьке. Нам с Синтией надо пообщаться. – Отведу-ка я Блю на задний двор и запру ворота, – решила Розалинда. – Если у вас нет для меня дела, лучше я побеседую с ним. – Мне надо обсудить с Хейзл кое-какие дела, а потом ты сможешь помочь нам, – сказала Синтия. Розалинда усмехнулась, приподняла юбки, чтобы не запачкать их, и побежала вокруг дома на задний двор. – Она особенная девочка, – сказала Хейзл. – Знаю, – согласился Мэверик. – Кстати, о деле. Если вы, леди, согласны встретиться в кафе и пообедать в моей компании, но я отбываю. – Если ты заплатишь за наш обед, мы будем там, – ответила Хейзл. Мэверик улыбнулся: – Так не опаздывайте. Синтия повернулась к Хейзл: – Мне не терпелось поговорить с вами о нашем предприятии. – Лучше поговорим об этом облезлом котище Далтоне. У меня добрые новости. – Пожалуйста, поделитесь ими со мной. – С этими словами Синтия потянула притороченные к седлу сумки. – Но сперва посмотрим, как там Розалинда и Блю. – Мы можем посмотреть на них из окна конторы и тотчас же выбежать к ним через заднюю дверь, если понадобится кого-нибудь отпугнуть, – сказала Хейзл. – Я бы не хотела оставлять Розалинду без присмотра, – заметила Синтия. – Не волнуйтесь. Блю – хороший сторож, но все же надо время от времени выглядывать из окошка. Они обошли дом и увидели Розалинду, сидящую на земле рядом с Блю, который лежал на боку, подняв голову, будто он внимательно прислушивался к разговору. Калитка была закрыта. – Все выглядит вполне мирно, – решила Синтия. – Это может быть обманчивое впечатление, но, думаю, сейчас опасности нет. То было предупреждением. Но в следующий раз... – Мы не допустим, чтобы был следующий раз. – Верно. Женщины вернулись к парадной двери дома, и Хейзл пригласила Синтию в редакцию «Эпитаф». Они проследовали в тесное помещение, и Синтия закрыла за собой дверь. Хейзл села за свой письменный стол, предварительно положив на него пистолет, и сделала знак Синтии пододвинуть свой стул. Синтия села поближе. Сквозь зазор между письменным столом и печатным прессом она могла видеть кусочек окна и задний двор. Розалинда и Блю были там. Подавшись вперед, Синтия опустила свои седельные сумки на край письменного стола. – Давайте приступим к делу. – Прежде всего я подумала, что вам понадобится помещение для работы и место для ночлега, когда вы будете оставаться в городе. Но я решила, что вам не захочется на это слишком сильно тратиться. Синтия кивнула. – Потом вам необходимо место для Розалинды, если время от времени она будет оставаться и работать в городе с вами. Синтия снова кивнула. – По правде говоря, этот городок и был отстроен, потому что не хватало помещений. И снимать здесь особенно нечего, если не считать меблированных комнат в пансионе, а цена на них в одночасье взлетела. – Об этом я как-то не подумали. – Но это не так важно. В этих краях строевой лес стоит дешево, а я владею землей к югу от этого дома и подумывала о том, чтобы сделать пристройку. – Вы хотите сказать, что готовы построить здание специально для издательства? – Да, это так. – Хейзл взяла со стола карандаш и постучала им по столешнице. – Но только мне придется построить дом побольше, чем я собиралась. Если тут заводишь какое-нибудь дело, то очень быстро оказывается, что нужно расширяться, потому что места не хватает. Синтия улыбнулась: – Для меня так много значат ваше доверие и готовность помогать. – Я не дура. Ведь Мэверик не зря привез нас ко мне. Я решила воспользоваться удобным случаем и принять участие в более масштабном деле. – Рада слышать, – сказала Синтия неуверенно. – Но кто же построит дом? – Швед. Этот человек делает из дерева все, что потребуется. Он мастерит письменные столы, стулья, книжные шкафы – все, что вам понадобится, даже мебель для вашей спальни и гостиной, если вы ее закажете. – Звучит слишком нереально. На самом деле потребуется много работать. – Согласна на все. Но ближе к делу. Я хочу быть вашим полноправным партнером. Я вношу половину необходимых средств, а вы пользуетесь моей техникой. Можете ее обследовать. – Хейзл кивнула на печатный пресс. – Что же касается творческого процесса, то я в нем тоже не промах. У меня даже есть кое-какие идеи, касающиеся книжного дела. – Арендную, плату за использование помещения будем выплачивать из нашей прибыли. Но если мы окажемся на мели, я смогу сдать его кому-нибудь еще, а вы сможете работать здесь, у меня, до лучших времен, пока опять не встанете на ноги, – заключила она. – Вы и в самом деле все обдумали, да? – заметила Синтия. – Я никогда не мешкаю, если считаю идею плодотворной. Кроме того, женщины в наших краях должны держаться друг друга, особенно когда речь заходит о деле. – Я полностью на вашей стороне. – Так вам подходят мои условия? – Да. С моими сбережениями я вполне способна оплатить половину стоимости нашего предприятия. Но мы должны начать как можно скорее. – Мы найдем юриста, поверенного, чтобы все делалось по закону, – улыбнулась Хейзл. – И не думайте о деньгах. Я знаю, что вы привыкли получать жалованье, но здесь вам не придется тратить много на жизнь. К тому же вы можете стать сотрудницей моей газеты – конечно, насколько позволит время. Синтия просияла: – И как же мы назовем свое детище? – Не думаю, что у нас есть выбор. – А почему нет? Хейзл усмехнулась: – В этом городке нам придется назвать его издательским домом «Гус-Крик». Синтия рассмеялась: – Конечно! А как же еще? Не могу дождаться момента, когда его название станут повторять и в Нью-Йорке. Хейзл тоже засмеялась, но тотчас же стала серьезной: – Но едва ли они станут повторять это название, если у нас не будет хороших книг. Что у вас в портфеле? Синтия открыла свои седельные сумки и извлекла записную книжку Розалинды с рисунками трав и подписями к ним. Передавая ее Хейзл, она бросила взгляд в окно. Розалинда вместе с Блю прогуливалась вдоль задней стороны забора. Синтия улыбнулась, глядя на них: эти двое были дружной парой. Хейзл раскрыла записную книжку и принялась перелистывать страницу за страницей. Некоторое время она читала описания растений, потом подняла голову и посмотрела на Синтию: – Это очень хорошо. – Знаю. Стоит чуть-чуть под редактировать, и готово для печати. Вы согласны? – Полностью. – Хейзл откинулась на спинку стула. – Если подчернить рисунки и прорисовать четче некоторые линии, думаю, дело пойдет. – Можно начать с брошюры, а потом опубликовать полную книгу, когда Розалинда напишет больше, если, конечно, брошюра будет распродаваться. – Будет. Но должна вас предостеречь: может понадобиться больше усилий и средств, чтобы напечатать эти рисунки. Все остальное намного легче и быстрее. – А мы можем что-нибудь сделать? – Конечно. У меня есть друзья и кое-какие планы. Я не стала бы издавать такую брошюру, если бы не была уверена в успехе. На Запад переселяется все больше женщин. Многие из них живут замкнуто, запертые на ранчо и фермах. Обычно они и понятия не имеют ни о травах, ни о земле, на которой живут. И им нужна любая помощь. Мы могли бы даже попытаться издать книгу медицинских рецептов и инструкции, как использовать местные растения в лечебных целях. – Эта мысль мне нравится. Розалинда может все узнать о местных травах от женщин-знахарок племени кроу. Но ведь и романы, и понести из жизни Запада тоже популярны. И дли них не потребуется иллюстраций. Разве что на обложке. – Вы правы. – Мне бы хотелось сделать что-нибудь значительное в этой области. Виктория Малоун – моя подруга и... – Вы знаете Викторию Малоун! – Хейзл хлопнула рукой по столешнице. – Она великая писательница! – Я прежде редактировала и издавала ее романы. Она живет на ранчо на территории штата Нью-Мексико, в его южной части. Хейзл усмехнулась: – И вы думаете, она напишет для нас книгу? – Вполне возможно. Я могла бы попросить ее. Кажется, она в последнее время недовольна своим издателем. Хейзл сложила руки и потерла ладони одну о другую: – Такое имя, как Виктория Малоун, создаст репутацию нашему издательству и поможет распродаже книг. Насколько быстро мы сможем получить ее книгу? – Я узнаю у нее. – Отлично. Думаю, вам известны и другие авторы. – Да. Хейзл снова откинулась на спинку стула. – Это все обнадеживает. – Но меня беспокоят вопросы распространения и распродажи. – Мы можем напять кого-нибудь в помощь. – Вы правы. Я знаю в Нью-Йорке одну вдову. Она могла бы переехать на Запад. Прежде такой работой занимался ее муж, и она многому от него научилась. Сторм Рэндалл – умная женщина. – Отлично, но прежде мы должны заработать побольше денег. – Да. Есть ли надежда на инвесторов? – Как насчет Мэверика? – Не знаю. Синтия выглянула из окна. Розалинда и Блю все еще исследовали калитку. – Может быть, я съезжу в Шеридан и выиграю гам что-нибудь в покер. – Мысль отличная. А я, возможно, отправлюсь подальше на юг и угоню несколько голов скота. Эта идея рассмешила их обеих. – Право же, я думаю, это сработает. Синтия откинулась на жесткую спинку стула. – Хорошо бы. Дли нас это так важно, – заметила Хейзл. – О, вы и не представляете, как важно для меня. Хаскел Рейнз, человек, сделавший деньги на том, что ввел потогонную систему на своих фабриках, купил издательство «Хэвлок», где я работала. Он дал мне шанс обслужить его в постели с правом сохранить мою работу. В противном случае обещал меня уволить, – сказала Синтия. – Не стану гадать, какой выбор сделали вы, он очевиден. – Хейзл наклонилась к Синтии. – Вы не первая женщина, занимающаяся бизнесом и пострадавшая от мужчины, и не последняя. Если мы преуспеем, это будет победой всех женщин, желающих работать, а не сидеть дома. – Значит, мы должны добиться «успеха. Я хочу посмотреть, как вытянется физиономия Хаскела Рейнза, когда книги, изданные нами в Гус-Крике, будут продаваться лучше, чем книги издательства «Хэвлок». Синтия усмехнулась и протянула Хейзл руку. Хейхт пожала ее. – Мы партнеры, – промолвили они одновременно. – Пойдем расскажем Розалин де о нашем решении. – Я бы тоже хотела обсудить с ней ее брошюру, – обрадовалась Хейзл. Синтия выглянула из окна, но не увидела Розалинды. Она встала, стараясь преодолеть охватившее ее беспокойство, но ни Розалинды, пи Блю не было. Сердце ее учащенно забилось. – В чем дело? – Возможно, ничего страшного, но я никого не вижу. Хейзл схватила свой револьвер и встала, чтобы посмотреть в окно. – Я тоже их не вижу. – В последний раз, когда я выглянула в окно, они были возле калитки. – Сейчас их там нет, но это еще не основание для беспокойства. Они могли спуститься поиграть у реки. – Вы правы, но Розалинда знала, что ей нужно оставаться на заднем дворе. Она сознавала опасность. – Дети о ней забывают. – Лучше пойдем и поищем ее. Женщины поспешили на улицу и бегом обогнули дом. Калитка осталась распахнутой. Ни Розалинды, ни Блю нигде не было видно. – Мне это не нравится, – призналась Хейзл, взводя курок револьвера. – Идите-ка лучше за мной. – Может быть, они действительно спустились к реке? – предположила Синтия. – Надеюсь, что это так, – взволнованно сказала Хейзл. Они заторопились к калитке и туг же в ужасе застыли на месте. На боку неподвижно лежал Блю. Кровь струилась из раны на его голове. Следы крови были видны и на клыках. Хейзл передала свой «кольт» Синтии и упала на колени возле Блю. Синтия, охваченная страхом, едва дышала. Что, если Розалинду похитили, а Блю убили? И где сейчас Мэверик? Она сжимала в руке револьвер, полная решимости стрелять, если ей придется спасать тех, кого она любила. Синтия оглядела двор, но, кроме Блю, там никого не было. Ей с трудом удалось перевести дух. Она пыталась успокоиться. Необходимо было мыслить ясно и не позволять своим чувствам взять верх над разумом. – Как Блю? – Он жив. Синтия вздохнула с облегчением. Она снова огляделась. – Розалинда! Розалинда! Ты меня слышишь? Ответом было молчание, хотя ей показалось, что кусты на берегу реки зашевелились. – Розалинда! Синтия прислушалась, по ответа опять не последовало. – Розалинда! Синтия была готова расплакаться. Внезапно она поняла, как много значит для нее дочь Мэверика. Она не могла допустить, чтобы с Розалиндой случилось несчастье. Хейзл похлопала Блю по боку, потом поднялась на ноги. – Он еще жив. Но кто-то здорово пострадал от его клыков. Блю выдержал славный бой, и это продолжалось, пока его не огрели по голове, возможно, рукоятью «кольта». Он хороший сторожевой боров. – Нам повезло, что его не пристрелили. – Но не в их интересах было стрелять, если они хотели обстряпать все тихо. – Хейзл снова осмотрелась, потом спрятала револьвер. – Нам следовало держать их в доме, при себе. – Но мы были уверены в том, что те, кто уже побывал на заднем дворе, больше не вернутся. – Может быть, они и не собирались возвращаться, пока не увидели что вы приехали в город, Надо найти Мэверика. – Мне страшно рассказывать ему об этом. – Синтия стиснула кулаки. – Возможно, Розалинде удалось убежать и укрыться в кустах у реки. Надо искать там. – Нет. Это слишком опасно. Розалинда им не нужна. Они охотятся за Мэвериком. – Пойду его искать. – Поищите в салуне. Он ведь хотел повидаться с местными жителями, а они там скорее всего и собираются. Синтия уже повернулась, чтобы идти, но остановилась и оглянулась: – Можно ли оставить вас одну? – У меня есть «кольт», и я не расстанусь с Блю. Он нуждается во мне. Кроме того, надеюсь, что Розалинда сбежала от них и вернется, как только сочтет, что она в безопасности. – И я на это надеюсь. – Так поспешите! Когда Синтия сделала несколько шагов, ей показалось, что она слышит голос Розалинды. Синтия остановилась и оглянулась: – Хейзл, вы слышали? – Да, но не уверена, что это Розалинда. Возможно, это приманка. Женщины прислушались и снова услышали крик Розалинды, которая звала на помощь. – Она ранена! Синтия рванулась к реке. – Нет! Подождите! Возможно, это западня! Но Синтия уже помчалась к долине реки на зов девочки. Теперь она была уверена, что Розалинде удалось убежать и, возможно, она упала в воду. Должно быть, одежда ее намокла и ей трудно было выбраться. Приблизившись к прибрежным кустам, Синтия оглянулась. Хейзл следовала за ней, стараясь по возможности проявлять осторожность. – Нет! Назад! – раздался голос Розалинды, и тотчас же все стихло. Испуганная и сбитая с толку Синтия остановилась и сделала шаг назад. Ковбой, нижняя часть лица которого была почти скрыта синим платком-банданой, вынырнул из кустов и направил на нее «кольт» 45-го калибра. Другой ковбой, замаскированный, как и первый, целился из винтовки в Хейзл. Третий выволок из кустов связанную Розалинду. Он заткнул ей рот кляпом. По-видимому, девочка сопротивлялась изо всех сил, потому что лица мужчин были исцарапаны. У одного из ковбоев была окровавлена левая рука. – Бросьте пистолет, – скомандовал вожак, – если не хотите, чтобы ваши друзья пострадали. Синтия оглянулась на Хейзл и увидела, как та медленно положила револьвер на землю. Она ощутила свою полную беспомощность. Похоже, что с Розалиндой пока не случилось ничего худого, но она подозревала, что в любую минуту может произойти несчастье. – Если вы облегчите нашу задачу, вас не тронут, – сказал главарь. – Отпустите ее, – крикнула Синтия, сжимая кулаки, полная решимости сохранять спокойствие. – Она ребенок и ни в чем не виновата. Если вам нужен заложник возьмите меня. – Мы и собираемся это сделать, мэм, – ответил ковбой. Синтия замерла. – Вы ее отпустите? – Нет. Но ей нужно общество. Синтия пыталась придумать способ выручить Розалинду, но мужчины были вооружены, а она безоружна. Хейзл и Блю не могли ей помочь. Что делать? – Леди, если вы станете делать, что вам скажут, все будет в порядке, – обратился к ним главный. Синтия бросила на Розалинду гневный и испуганный взгляд: – Что бы они ни задумали, это им с рук не сойдет. Мэверик не бросит нас в беде. Мы бывали и в худших переделках. Розалинда в ответ только моргала. – Нам как раз и нужен Мэверик Монтана, – сказал главный, глядя на Хейзл. – Пойдите к нему и скажите, что мы захватили его леди. Если он хочет увидеть их живыми пусть идет на вершину Буффало-Бьют со всеми бумагами, касающимися ранчо. – Ему придется вернуться за ними на ранчо, – возразила Хейзл, – а это займет много времени. Разве ему ничего не надо подписывать? – Нам нужны бумаги. И пусть он приходит один. – Ковбой хмуро смотрел на Хейзл. – Понятно? – Послушайте, если вам нужны деньги, мы можем сговориться, – сказала Хейзл, – но только отпустите девочку и Синтию. Вызовите Мэверика на честный поединок. Он придет. Главарь усмехнулся: – Нам это не нужно. Передайте Мэверику: у него есть время до рассвета. – Этого может оказаться недостаточно, – возразила Хейзл. – Мы можем предоставить ему только это время. – Вы так сильно ранили Блю... – Ранили! – рявкнул из-под своей маски ковбой с окровавленной рукой. – Я бы пристрелил этого борова, если бы не боялся шума! – И были бы уже мертвы, – убежденно парировала Хейзл. – Заткнись! – сказал главный. – Уведите женщин! – Хейзл, скажите Мэверику, чтобы он не уступал, – крикнула Синтия. – Вы же понимаете, что это западня. Приведите людей на помощь! – Не вздумайте поднимать шум, – предупредил главарь. – Пусть Мэверик Монтана поспешит. А иначе эти леди умрут. – Нет! – закричала Синтия, но ее тотчас же грубо схватили и потащили в кусты. Она отчаянно сопротивлялась, но ее заставили замолчать и успокоиться, ударив по голове рукояткой револьвера. Глава 20 – Нам следовало прислушаться к Блю, – сказала Розалинда, сидевшая на каменистой земле вершины Буффало-Быот. Синтия стояла возле нее. – Теперь, когда надо спасать Мэверика, я готова прислушаться к любой корове, лошади, свинье или курице. – Увы! Слишком поздно! – Такого не может быть! Синтия потянула сыромятные ремни, стягивавшие руки и приковывавшие ее к дереву. Такими же ремнями были связаны ее ноги. От удара револьвером у нее болела голова. Жесткая кора сосны, росшей на вершине холма, царапала кожу. Синтия была привязана с одной стороны дерева, а Розалинда со связанными руками и ногами находилась с другой. Они не могли помочь друг другу. Единственная их надежда была на дождь, способный размягчить сыромятные ремни и дать им возможность вырваться. Синтия посмотрела на небо. Светила полная луна, но время от времени ее закрывали скользившие по небу облака. Бандиты согревались у костра, разведенного в самой середине плоской вершины холма. По периметру площадки расхаживали шестеро вооруженных головорезов, остальные расположились у огня, держа «кольты» на бедрах. Они пили кофе из металлических кружек. Их лошади были стреножены и привязаны к лежащему на земле дереву. Они переступали копытами, и позванивали сбруей. Синтии было известно, что городок Гус-Крик расположен на западном склоне холма Буффало-Бьют, кое-где густо поросшего деревьями и кустарником, а местами выставлявшего напоказ голые скалы и камни. Она хорошо рассмотрела подступы к вершине, когда ее и Розалинду тащили сквозь густую чащу по крутому склону, приторочив к двум лошадям. Синтия не представляла, как далеко они от города. Если бы им удалось бежать, она бы понятия не имела, как найти дорогу на ранчо Мэверика или в какое-то другое место, где можно было бы искать помощи. Синтия решила, что самым разумным было бы следовать по течению Гус-Крика на юг. Это лучше, чем играть роль пешки в грязной игре против Мэверика и способствовать его гибели. Мэверик против дюжины головорезов – Синтия содрогнулась. Силы были явно неравными. Пока они добрались до вершины холма Буффало-Бьют, Синтия при лунном свете хорошо разглядела Далтона. Он был одет но все черное, а «кольт» на его правом бедре поблескивал в лунном свете серебром и слоновой костью. Больше всего ей хотелось видеть Далтона за решеткой, а Мэверика и Розалинду в безопасности. Синтия не сомневалась, что Мэверик придет к ним на помощь. Но как он справится с тринадцатью бандитами? Сумеет ли он их одолеть? У него было много друзей, готовых помочь, но разве он осмелится просить у них помощи? Она думала, что едва ли, потому что это могло поставить под удар ее и Розалинду – А как насчет Хейзл, которая сделает все, что ей скажет Мэверик, даже если будет не согласна с ним? Но Мэверику в Гус-Крике будет нужен человек. Конечно, Мэверик мог бы догадаться, что у Далтона есть соглядатаи на его ранчо, и позаботиться о том, чтобы ни одно слово о его намерениях не просочилось к его врагам. Синтия подумала о том, что их могут убить до того, как Мэверик придет на помощь. Она мысленно играла с собой в эти страшные игры, понимая, что не может освободиться сама и помочь Розалинде или Мэверику. По профессиональной привычке она уже пыталась изменить сюжет до того, как сцена была написана. Ей хотелось, чтобы автор романа имел как можно больше простора для творчества. Она надеялась, что в задуманной ею сиене добро восторжествует, и в то же время опасалась, что Мэверик пожертвует собой ради ребенка и любимой женщины. Любовь. Мэверик ни разу не произнес этого слова, но она понимала, что в этом нет необходимости. С той первой их встречи в поезде он неоднократно и разными способами давал знать ей о своих чувствах. Некоторые люди не склонны много и красиво говорить, придавая большее значение поступкам. Сейчас Синтия не сомневалась в любви Мэверика к ней и Розалинде и даже в намерении Хейзл создать издательское мнение, но, к сожалению, они не поняли его. Им следовало бы отнестись серьезнее к его поведению. Синтия услышала, как ерзает Розалинда с другой стороны дерева. – Не думаю, что мы сумеем освободиться, – сказала девочка. Синтия хотела бы найти слова утешения, но их не было. – Я бы хотела, чтобы Блю был здесь. Синтия глубоко вздохнула. – Розалинда, на случай если мы не выберемся отсюда живыми, хочу кое-что сказать тебе. – Что? – Я люблю тебя. – Что? – Я говорю правду. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Девочка молчала. – Розалинда... – Ты и правда думаешь, что мы умрем? И Мэверик тоже? – Почему ты об этом спросила? – Но ведь иначе ты бы никогда не сказала о своей любви. – Возможно, я подождала бы еще. – А Мэверику ты это сказала? – Нет. – Почему? Ведь ясно, что вы любите друг друга. – Я не думала, что он такой хороший человек. – Что? Мэверик – хороший человек? Разве ты не помнишь, как на Юге пай пришлось спасать его? – Да, но мне нравится Мэверик. Думаю, боль, которую он испытал в юности, прошла, и ему незачем теперь пытаться выместить свою горечь на других. – Возможно, он теперь получил то, что ему нужно. Синтия улыбнулась: – Думаю, ты права. Он еще, конечно, может быть сорвиголовой, если обстоятельства его вынудят, ну, таким, каким был в юности. – Нам лучше надеяться на то, что он не утратил своей прыти. – Да. Но Мэверик не может привести с собой людей на помощь. Бандиты заметят любого, кто будет подниматься на вершину холма. – Вот почему ты думаешь, что мы умрем. – Так или иначе, я все равно хотела, чтобы ты знала о моих чувствах к тебе. – Спасибо. Ты и сама ничего. Да и Хейзл мне нравится, но больше всех я люблю Блю. – Хороший выбор. Не думаю, чтобы Блю мог когда-нибудь подвести тебя, а с людьми ты всегда сможешь договориться. – Люди могут умереть. – Жаль, что ты потеряла мать и бабушку. Но жизнь и смерть – две стороны одной медали. И мы не можем пренебречь этим. – И ты думаешь, это правильно? Синтия заколебалась: – Да, а иначе я никогда бы не узнала своей матери. Она была замечательной, но умерла, когда я была чуть постарше тебя. – Правда? – Она любила меня и была бы счастлива узнать, что я встретила такого человека, как Мэверик, способного заботиться обо мне. Но особенно она полюбила бы тебя. – Роза и Мария были бы рады, если бы узнали, что ты со мной и Мэвериком. – Знаю, что они были очень сильными женщинами. Когда ты вырастешь, то станешь такой же. – Но я не буду такой красивой, как Мария. – Это тебя беспокоит? – Иногда. Я думаю, каждой девушке хочется быть красивой. – Умной быть гораздо лучше, чем красивой. Что же касается тебя, то у тебя будут и красота, и ум. – Это правда? Впервые Синтия осознала, что и Розалинде свойственна детская неуверенность. – Время покажет, что я права. – Тебя судьба тоже не обделила ни тем, ни другим. Синтия хмыкнула. Ей следовало больше обращать внимания на поступки Розалинды, чем на ее слова. Синтии было ясно, что девочка тоже полюбила ее. Ей показалось, что она перекраивает на свой вкус книгу жизни. Синтии хотелось оценить все вновь возникшие привязанности и найти им надлежащее место. Но для этого надо было выжить. Синтия снова нащупала кристалл яки у себя на груди. Если она когда-нибудь и нуждалась в амулете, присланном Викторией, то именно теперь. Сейчас Синтия находилась на месте прежней индейской деревни. На ней был кристалл, отшлифованный местными жителями. Эта земля была родиной Мэверика. Его назваными братьями стали индейцы кроу. Здесь жила индейская знахарка. Бегущая Вода дала слово помогать Розалинде. Конечно, она поможет и Мэверику. Синтия закрыла глаза, мысленно возвращаясь к тем минутам, когда индианка наблюдала за праздником на ранчо Мэверика. Она напрягла все силы и стала внушать далекой индианке: «Бегущая Вода», Мэверику, Розалинде и мне необходима помощь. Не знаю, что ты сделаешь, но эта земля и твой народ нуждаются в Мэверике. Он добрый и любящий человек. Пожалуйста, пошли духов буйволов или что другое, способное помочь нам. Нельзя допустить, чтобы победил Рекс Далтон. Англы, подобные ему, и так уже слишком много получили в этой стране. Пусть буйволы свершат месть». Синтия не знала, откуда она черпала идеи и слова. Конечно, буйволам никогда не взобраться на этот холм. Они паслись на равнинах. Но ведь это место звалось Буффало-Бьют, то есть Буйволовым холмом, и, возможно, именно поэтому она подумала о них. Синтия была бы рада увидеть огромное стадо животных, несущихся во весь дух по плоской вершине холма и сметающих на пути Далтона и его головорезов. Услышав шорох гальки под чьими-то шагами, Синтия открыла глаза. Перед ней стоял Рекс Далтон. – Ты знаешь, он придет. Она пыталась не обращать на него внимания, вытеснить его образ из своего сознания. – Он ведь ни за что не оставит в руках недруга свою невесту и дочь. Синтия по-прежнему изо всех сил старалась представить буйволов. Сначала нескольких, потом все больше и больше и, наконец, целое стадо животных, втаптывающих в грязь Далтона и его бандитов. – Хотите, чтобы я приставил нож к горлу вашей дочери? Тогда ответьте, – не унимался Далтон. Он вытащил нож из-за голенища. – Я это сделаю! Синтия открыла глаза. Нож блеснул серебром в лунном свете. Далтон склонился над Розалиндой: – Ваша дочь или ваше слово. – Она не моя... – начала было Синтия, но тотчас же осеклась и крикнула: – Не трогайте мою дочь! – Не прикасайтесь к моей матери! – закричала Розалинда. Синтия почувствовала, как слезы обожгли ей глаза. Да, о любви можно говорить по-разному, поняла она. Нож Далтона снова скользнул за голенище. – Пройдет время, пока он доберется сюда. Может быть, мне пока развлечься? – Он протянул руки к груди Синтии. – Вы еще не слишком стары, да и ваша дочь подходит для таких развлечений. К тому же мои люди скучают. – Не смейте ее трогать! – Синтия с трудом произносила слова сквозь стиснутые зубы. – И уберите руки от меня! Он сжал ее грудь, потом отступил на шаг. – Хочу, чтобы Монтана увидел это зрелище. Я хорошо знаю, как сломить человека до того, как отберешь все его имущество. – Но почему? – воскликнула Синтия. Ей и в самом деле была непонятна логика этого человека. – Почему? – осклабился Далтон. – А почему бы и нет? Он отошел от нее и присел у костра, чтобы выпить кофе. Синтия внимательно прислушивалась, стараясь не пропустить ничего, что могло бы обнадежить. Через некоторое время подул ветер с востока и нагнал облака, совсем скрывшие луну. Где-то вдали она расслышала бой барабанов. А может быть, это топот тысяч копыт на равнине или просто раскаты грома? Она так страстно жаждала спасения, цепляясь за все, внушавшее хоть малейшую надежду, но боялась, что разыгравшаяся фантазия разочарует ее. Ветер стал свежее, и Синтия вздрогнула. Она почти видела стадо буйволов. Оно приближалось, ветер уже взвивал вихри пыли на его пути, хлестал по вершине холма, а копыта животных грохотали по равнине, как гром. Синтия знала, что все доносившиеся звуки интерпретирует по-своему, воображая то, чего не может быть. Она принимала за действительное свои желания и надежды. Ей хотелось, чтобы их спасли, но она не могла ничего придумать. Только сверхъестественные силы могли помочь им. Но ведь по Великой Равнине уже не бродили стада буйволов. Их почти всех истребили. Неужели и ее убьют? А Розалинду и Мэверика? Разве ей не суждено дочитать «Ангелов востока»? Синтия снова рванула сыромятный ремень, но тот не поддался ни на дюйм. Ночь подходила к концу, скоро должен был наступить рассвет. Рекс Далтон мерил шагами плоскую вершину холма, а его головорезы обходили площадку по периметру и по очереди отдыхали у костра. Ветер крепчал, и вот уже упало несколько капель дождя. Где-то вдалеке сверкнула молния, пророкотал гром. Но Мэверик не появлялся. Далтон снова подошел к Синтии и ударил ее по лицу. Она прикусила губу, чтобы не закричать. – Где он? – Не знаю. – Сколько времени ему требуется, чтобы доехать до дома, захватить бумаги и вернуться сюда? – Не знаю. Здесь такие большие расстояния. – Глупая женщина! Он снова ударил ее, потом вернулся к костру. – Ты в порядке? – тихонько, спросила Розалинда, но голос ее дрожал от боли и гнева. – Да. – Надеюсь, Мэверик не придет. – Придет. – Если он не придет за нами, этот человек отпустит нас? – Не уверена. – Думаю, скоро здесь будет или Мэверик, или буйволы. – Или что? Синтия покачала головой: – У меня путаются мысли. Я вес думаю, что сюда придут буйволы, чтобы спасти нас. Розалинда не рассмеялась. – Надеюсь, скоро они будут здесь. Грохот послышался совсем близко. – Это буйволы? – спросила Розалинда. – Да, они бегут. – Будем надеяться. Синтия и Розалинда замолчали, представляя, как стадо буйволов атакует холм. Синтия закрыла глаза, стараясь напрячь все мышцы и порвать сыромятные путы. Но даже если бы ей удалось освободиться, она вряд ли смогла бы стоять и уж тем более идти. Но она была готова ползти, только чтобы уйти от Далтона и его бандитов. Гром прогрохотал над самой головой, и Синтия открыла глаза. Полная луна уже соскользнула вниз и висела теперь в западной части небосклона. Близился рассвет. Синтия посмотрела на вершину холма, и у нее захватило дух. Из-за края площадки на вершине холма поднимались головы буйволов. Она принялась их считать: один, два, три... Отсюда она видела дюжину, возможно, больше. Остальные могли быть с другой стороны. Синтия закрыла глаза. Ее фантазия восторжествовала над реальностью. Она тряхнула головой, потом посмотрела снова. Буйволы остались на месте, выделяясь темными силуэтами на фоне залитого лунным светом неба. – Розалинда! – Синтия старалась говорить шепотом. – Думаю, буйволы пришли. Только я не понимаю, каким образом они вернулись на холм. Синтия заметила, что часовые Далтона, подошедшие к краю площадки на вершине холма, начали исчезать один за другим. Внезапно пронзительный крик разорвал тишину ночи. Головы буйволов поднялись над краем холма, а под ними оказались люди в боевой раскраске индейцев кроу. Воинственный клич становился все громче и пронзительнее, по мере того как фигуры воинов-кроу пересекали площадку на вершине холма, направляясь к бандитам, собравшимся вокруг костра. Головорезы оказались достаточно прыткими, и некоторые из них успели выхватить свои «кольты», но ни одни из их пуль не попала в цель, потому что индейцы кроу окружили их. Никто не тронул Рекса Далтона. Он стоял, оцепенев от ужаса и, казалось, не верил своим глазам. Потом рука его потянулась к «кольту» на бедре, но выстрелить он не смог, потому что боялся угодить в кого-нибудь из своих людей, врукопашную сражавшихся с индейцами. Буря разыгралась вовсю, завывал ветер, гремел гром, на сухую поверхность холма упали первые крупные капли. С востока надвигались облака. В серебристом свете луны показалась мужская фигура, облаченная в кожаные штаны, чулки и мокасины. Лицо и грудь мужчины были раскрашены, но он не был индейцем. – Монтана! – крикнул Далтон, хватаясь за «кольт». Но Мэверик опередил его. Он метнул нож, угодивший Далтону в руку и выбивший из нее револьвер. Тот, описав круг, пролетел над вершиной холма и упал на землю. Далтон выхватил нож из-за голенища. Но у Мэверика оказался за поясом второй. Мэверик и Далтон следили друг за другом, не обращая внимания на схватку, продолжавшуюся в центре площадки. Синтия и Розалинда со страхом наблюдали, не в силах вымолвить ни слова. – Кроу знают, что между нами будет честный поединок, и когда он закончится, победитель останется в северном Вайоминге, а проигравший его покинет. – Мэверик перебрасывал нож из одной руки в другую. – Никто не вмешается, пока исход поединка не станет ясен. – Честно! – сказал Далтон и плюнул на землю. – Вот что я думаю о честности. Я отберу твое ранчо, оттесню с их земель индейцев в их резервацию и захвачу твоих женщин. – Белые зубы Далтона блеснули в улыбке. – У моих людей оружие, и они одержат победу. – Не в этот раз, – возразил Мэверик, поднимая нож. Далтон сделал к нему несколько шагов, усмехнулся и выхватил «дерринджср» из кармана жилета. Он выстрелил с близкого расстояния. Мэверик упал на колени, зажимая правый бок левой рукой и держа нож в правой. Синтия и Розалинда в ужасе всхлипнули, но они ничем не могли ему помочь. Кроу все еще сражались с головорезами Далтона, и Мэверик у приходилось отбиваться одному. По его правому боку струилась кровь, но ему удалось подняться на ноги. – Пожалуй, было бы лучше, если бы у тебя был шестизарядный револьвер, а то удача отвернется от тебя. Далтон отбросил «дерринджер» и кинулся на врага, желая убить его. Мэверик подстерегал каждое движение Далтона. Они бились и в пылу поединка приближались к краю площадки. Разразившаяся буря нещадно хлестала ветром и дождем, гремел гром, дрожала земля, а лунный свет, из серебряного ставший восковым, тускнел, потому что облака то и дело скрывали заходящую луну. Мэверик терял кровь. Она струилась по боку и впитывалась в кожаную одежду, но он не сдавался. Далтон наседал и наносил Мэверику все новые удары ножом, так что теперь уже и грудь Мэверика была в крови. Но и сам Далтон был ранен. Синтия и Розалинда молча наблюдали за побоищем. Потасовка между индейцами и людьми Далтона близилась к концу. Ночь огласилась победными криками кроу. Далтон на мгновение отвлекся, потрясенный поражением своих наемников, но тотчас же яростно набросился на Мэверика. Мэверик отступил на шаг, споткнулся о камень и упал на колено. Далтон сделал стремительное движение к нему. Но в этот момент облака в очередной раз закрыли луну, с неба посыпался град. Далтон поскользнулся и качнулся назад. Мэверик успел вскочить на ноги и ринулся на него. Их ножи замелькали, и вот они уже оказались на самом краю площадки. Кроу наблюдали за поединком, не двигаясь с места, несмотря на град, яростно молотивший по их телам. Синтии было трудно поверить в то, что небо изливаем на них такую ярость, но ведь Мэверик предупреждал ее, что погода в Вайоминге непредсказуема. Она была рада уже тому, что они с Розалиндой оказались пол деревом и хоть отчасти были защищены от градин величиной с яйцо. Град прекратился внезапно, и лунный свет снова омыл серебром вершину холма. При свете стало видно, что Далтон снова атакует Мэверика. Мэверик отвечал ударом на удар, стараясь увертываться от Далтона, но снова споткнулся о кусок льда. Далтон ринулся вперед, чтобы прикончить его, но в последний момент Мэверик сумел увернуться. Дал тон же, не рассчитав силы броска, с криком полетел вниз через край площадки. Он ударился о скалы в долине Гус-Крика и лежал неподвижно. Мэверик спрятал нож и зажал рукой рану, чтобы остановить кровь. Кроу подошли к Мэверику. Он повернулся и пожал руку каждому. – Все кончено. Далтон мертв. Благодарю вас, братья. Теперь ступайте с миром. Армия Соединенных Штатов не должна узнать, что вы самовольно покинули резервацию ради последнего и окончательного сражения. Ковбои и скотоводы решат, что люди Далтона бежали из северного Вайоминга. А тех, кто погиб, похоронят. – Возблагодарим народ буйволов. Они снова дали нам силу победить. Далтона склюют птицы. А с его людьми делай что хочешь. Тех, кто остался в живых, только связали ремнями. Казалось, эти слова были произнесены всеми кроу разом, Потом они молча двинулись к краю площадки. Минутой позже головы буйволов скрылись в ночи. Мэверик подошел к Синтии и Розалинде. Он мгновенно перерезал их путы, помог Розалинде подняться на ноги, Синтия стояла, опираясь спиной о древесный ствол, едва осмеливаясь поверить, что они живы и в безопасности. Она молча благодарила Бегущую Воду, и кристалл яки, и буйволов. Потом протянула руки к Мэверику, и он обнял ее. Ее слезы смешивались с его кровью. Розалинда тоже прижималась к нему. – Вы обе в порядке? Он сделал шаг назад, чтобы лучше их видеть. – Да, – ответила Синтия, пытаясь ощупать его раны. – А ты? – У меня все заживет. – Он посмотрел на Розалинду: – Как насчет тебя? – Я не ранена, а как там Блю? Мэверик усмехнулся: – С ним псе хорошо. Розалинда кивнула и вздохнула с облегчением. Мэверик посмотрел на Синтию и покачал головой: – Лучше тебе выйти за меня, чтобы избежать подобных неприятностей. Тогда я смогу позаботиться о тебе. Розалинда хмыкнула: – Лучше нам одолжить Блю, чтобы он позаботился обо всех нас. Он единственный в северном Вайоминге, кто обладает здравым умом. Все рассмеялись с облегчением. Мэверик стал серьезным. – Я говорил вам обеим, что люблю вас? – Тебе незачем это повторять, – улыбнулась Синтия. – Твои поступки говорят сами за себя. Они убедительнее слов. – А я это знаю потому, что правильно оценила нашу историю, – добавила Розалинда. Эпилог Мэверик очнулся от сна. Сердце его бурно билось, а бой индейских барабанов отдавался в ушах. С минуту он не мог вспомнить, где находится, потом заметил, что его окружает роскошь отеля «Виндзор». Он даже узнал комнату, потому что настоял на том, чтобы ему выделили тот же номер, что и в прошлый раз, когда он впервые пил шампанское с Синтией. Только в этот раз второй комнаты не было и в дальнейшем, решил он, никогда будет. Он улыбнулся, властно проведя рукой по ее обнаженному плечу. Они оба хотели, чтобы их свадебная ночь была особенной и запомнилась навсегда. Синтия застонала, потом проснулась и стремительно села на постели. Кристалл яки все еще украшал ее шею. – Мэверик! Скорее! Зажги свет! – В чем дело? Он тоже сел, потом зажег лампу у изголовья кровати. Она погладила его лицо и улыбнулась: – Это лицо, слава Богу! – Какое лицо? – То, что я видела в снах. – В каких снах? – Ты был в моих снах с первого же дня, как я надела на шею кристалл яки в Нью-Йорке. Но я до нынешней ночи не могла разглядеть твое лицо. – Ах, так это сон! Он усмехнулся и поцеловал ладони ее рук. – Это сон о нас с тобой в хижине лекарки. О том, как знахари и лекари племени кроу благословили наш брачный союз. – Именно он! – Так тебе он тоже снился? – Нет, я впервые увидел его сегодня, в нашу брачную ночь. – И у женщины было мое лицо? – Да. – Но теперь, когда у меня есть ты, мне эти сны больше не нужны. Синтия приподняла шнур с кристаллом, сняла его через голову и протянула Мэверику. Он кивнул: – Может быть, Хейзл найдет ему применение, а позже Розалинда. Он положил кристалл на столик рядом с лампой. – Когда мы вернемся в Гус-Крик, то решим. Во всяком случае, подарок Виктории всегда будет занимать особое место в нашей жизни. – Мы носим удачу с собой, потому что знахари племени кроу благословили наш союз. – Мне нравится ярко-красный цвет, если это кровь некоего лица, оросившая обложки книг. А ты что думаешь на этот счет? – спросила Синтия, чокаясь с Мэвериком шампанским. Он усмехнулся: – Ты имеешь в виду Хаскела Рейнза. То, как он управляет издательством «Хэвлок», вызывает такое недоумение, что все заинтересованные лица в Нью-Йорке плачут красными чернилами. Она улыбнулась: – Я склонна к милосердию, но слышала уже столько ужасного о нем от многих людей в Нью-Йорке. «Хэвлок» – хорошее издательство, а Рейнз для него проблема, и всем это известно. – Может быть, тебе следует подумать о том, чтобы купить издательство? – Что? – Я говорю серьезно. – И руководить им из Гус-Крика? – Если в издательстве «Хэвлок» все еще работают надежные люди, то все может там идти своим чередом. – В этом случае придется наезжать в Нью-Йорк пару раз в год. – Роман Виктории «Леди с Запада» имеет огромный успех, жители Соединенных Штатов только и говорят об издательстве «Гус-Крик». – Ну, одна книга еще не означает успеха издательства в целом. – А как же насчет брошюр? – Они пользуются хорошим спросом. Я хочу предложить Сторм Рэндалл распродавать и распространять наши книги. – И думаешь, она возьмется за такую работу? – Да. После смерти мужа она все время заводила речь о переезде на Запад и о том, чтобы начать новое дело. Она всего на несколько лет старше меня, умна, талантлива – одним словом, станет ценнейшим приобретением для издательства. Кроме того, я всегда считала ее другом. – Это решает вопрос об издательском доме «Гус-Крик». Во всяком случае, на время. Мэверик поднял свой бокал с шампанским и отсалютовал им элегантной женщине, стоявшей на другом конце комнаты среди поклонников. – Виктория знает, как угодить своим фанатам. Да? – Она профессионал. Как редактору мне нечего к этому добавить, А как друг могу сказать: я счастлива, что знакома с ней. – А как насчет покупки издательства «Хэвлок»? – У меня не хватит на это денег. – Держу пари, что ты сможешь купить его дешево. – Не сомневаюсь, и все же это намного больше, чем я выручила за одну книгу и несколько брошюр. – Но тебе не придется платить за него одной. Я не сомневаюсь, что Виктория вступит в долю. А возможно, и Хейзл захочет быть твоим партнером. Да и я не откажусь. К. тому же ты можешь сделать заем в Вайоминге. – Ты говоришь серьезно? – Конечно. Ты талантлива и любишь издательское дело. Почему бы не поставить все на широкую ногу и не осчастливить этим многих людей? – Я была бы счастлива отправить Рейнза обратно на его мерзкие потогонные фабрики. По правде говоря, мне бы вообще хотелось вытеснить его из нашей сферы, чтобы он никому больше не мешал. – В таком случае остается только одно – купить издательство «Хэвлок». – Но это было бы так... странно, так необдуманно. Он усмехнулся: – Это вполне подходит для твоей авантюрной натуры. – Но ты ведь не веришь, что я это сделаю? – Я бы предпочел, чтобы ты все время была на ранчо, но знаю, что ты не будешь счастлива одним этим, а значит, и я тоже. – Когда наша семья разрастется, я буду больше времени проводить там. – Знаю, – улыбнулся он, – но сначала тебе надо выиграть отложенные партии. – И начать новые победоносные. Они снова чокнулись. – Когда мы состаримся, я бы хотел сидеть у себя на ранчо, вспоминая обо всем, чем мы занимались в жизни, и не думая о том, чего не успели, – сказал Мэверик. – Ни о чем не жалеешь? – Нет. И не хочу, чтобы ты жалела. – Я принимаю это как вызов. Синтия подняла свой бокал с шампанским. – Пойду поболтаю с Викторией. Думаю, вдвоем мы сможем привлечь инвесторов. – Она подмигнула Мэверику. – По правде говоря, я надеюсь показать Хаскелу Рейнзу, как следует вести дела в издательстве. И мне даже не понадобится для этого «кольт» 45-го калибра.