– Сначала они попробовали добиться своего пряником. Они все делали, чтобы я считала их частью семьи. Если коротко, то они хотели уговорить меня выступать вместе против тебя. Но дело даже не в этом. Я подслушала их разговор, когда они не знали, что я их слышу. Дороти велела Ролло «избавиться» от меня. Она сказала, что они наняли людей, которые позаботятся об этом. Так что если все закончится тем, что мое тело выловят из Темзы, то виноват в этом будешь ты, потому что не присматривал за мной, хотя и обещал это моей матери. – Стоило мне заикнуться об обещании, как Джереми почувствовал себя виноватым.

– Что это у тебя за синяк на локте? – перебил меня Джереми.

Я удивленно посмотрела на черно-синее пятно на руке, которого раньше не замечала.

– А! – воскликнула я, поняв, в чем дело. – Должно быть, Ролло оставил мне эту отметину, когда запихивал в машину. Вот выродок…

От моей реплики Джереми вздрогнул. Я уже пожалела, что рассказала ему все. В итоге свою горечь он излил на меня.

– Что ж, милая моя, если ты избегаешь общения с выродками, то я тебе тоже не компания.

– Да нет же, – попыталась объясниться я, но Джереми меня не слушал.

– Хуже того, я американец, – сказал он с ужасом в голосе и таким выражением лица, будто на язык ему попал уксус.

– У, какой ужас! – с сарказмом воскликнула я. – Однако с этим можно жить. Мы же живем.

– Вам всем придется давать мне уроки. Нужно будет день и ночь тренироваться, чтобы выговаривать ваши ужасные гласные, вести себя развязно, жиреть на глазах и орать во всю глотку. Хорошую шутку сыграли со мной мой американский папаша-хиппи и дорогая матушка, которая и смогла только сказать: «Прости милый, я собиралась тебе когда-нибудь рассказать».

Кое-какие факты Джереми, конечно, переврал – особенно про отца, – но мне больше всего не понравился его новый тон и… в общем, я решила, что сейчас не лучшее время признаться ему, что я говорила с его матерью. Я понимала, что не стоит обижаться на его антиамериканские выпады, но меня задело, когда он сказал про излишки веса. Нет, конечно, я не самая худенькая девчонка во дворе, но я не считаю, что я или моя семья относимся к проценту американцев с избытком веса.

– Как видишь, я больше не твой кузен, так что не жди от меня поблажек, – выпалил он. В его глазах пылал огонь, и я невольно отпрянула. – Иди и забирай свои денежки, и посмотрим, как быстро ты привыкнешь к новому образу жизни. И, черт возьми, оставь меня в покое!

В конце концов вывели меня из себя не столько его слова, сколько тон, с которым он наседал и наседал на меня с обвинениями. Как ни странно, но когда такие приятные мужчины, как Джереми, теряют контроль и превращаются в монстров, то это еще больнее, потому что морально к такому их поведению не готов. Я видела, как такое случается с членами нашей съемочной группы. Обычно, когда окружающие сталкиваются с таким, то замирают в ступоре, не зная, что делать дальше. Я видела, как даже паук в паутине замер на полпути к жертве, когда режиссер вышел из себя на площадке.

Так что, когда Джереми вывел громкость своих легких на полную мощность, вращая глазами, то – о, ужас! – из глаз моих брызнули слезы! Чтобы скрыть свою реакцию, я вздернула подбородок.

– Перестань вести себя как осел! Ты сам на себя не похож, – сказала я, не задумываясь о последствиях.

Джереми решил, что я не воспринимаю его всерьез.

– Ты не понимаешь? Я вообще больше не знаю, кто я, черт возьми, такой! – сказал он голосом, который я приняла за агонию. – Я и есть осел, как ты любезно уточнила.

– Ты все такой же, как в детстве, – настаивала я. – Ничего не изменилось. Ты думаешь, меня или родителей интересует вся эта ерунда с наследством? Да вся человеческая раса произошла от одной праматери где-то в Африке. Логично? Так что все мы родственники. Согласен?

– Отлично! – кивнул он. – Ты всегда была умной занозой из Коннектикута, мисс Пенни Николс.

Вот теперь это было личное оскорбление.

– Если хочешь знать мое мнение, так я тебе так скажу: это твое чертово высокородное британское лицемерие заставляет тебя вести себя сейчас словно животное. Все твои хорошие манеры – подделка. Да и весь ты в этом. Ты такой воспитанный, только когда думаешь, что тебе перепадет деньжат. Но, мальчик мой, как только денежки помахали тебе ручкой, все твои хорошие манеры испарились в тот же миг, – сказала я горячо.

На этот раз я не смогла сдержаться и всхлипнула, он услышал и все-таки заметил, что в глазах у меня стоят глупые и ненужные слезы.

– Черт возьми, – покачал он головой, – ты говоришь как взрослый человек, а на самом деле ты еще такой ребенок!

– Отвали, – резко сказала я, меня сильно задели его слова.

Я развернулась, вышла вон и захлопнула за собой дверь. Кабина лифта была любезно открыта, и я успела заскочить в нее, хотя Джереми – пусть и не сразу – все же выбежал за мной, босиком и в пижаме.