В восторге от этой мысли, Гинни ускорила шаги. Надо посмотреть, в каком состоянии хижины арендаторов. Если домики пригодны для жилья, на деньги, полученные от арендаторов, можно начать заново обрабатывать плантацию. Правда, Гинни понятия не имела, где искать арендаторов, но разве дядя Джервис не уговаривал ее довериться мужчинам?

Полузаросшая тропинка чавкала у нее под ногами. Как это она раньше не сознавала, как близко к болоту стоят эти домики? Ребенком ей сюда никогда не разрешали ходить. «Они тебе не компания, – сказал папа, когда она спросила его, можно ли ей играть с детьми арендаторов. – Я не позволю, чтобы моя Принцесса якшалась со всякой швалью».

Гинни отмахнулась от этого воспоминания, как от назойливого кошмара, она же не собирается якшаться с этими людьми. Она просто предложит им место для жилья и землю для обработки в обмен на плату, которая так нужна Розленду. Какая важность, что эта земля расположена близко к дельте и что она сама ненавидит это болото? Ей-то не придется сюда ходить.

Тропинка повернула, и Гинни увидела хижины. Здесь тоже было сыро и все заросло болотными растениями. Ничего, упрямо подумала Гинни, найдутся люди, которым до зарезу нужна земля и которые согласятся все это расчистить.

Впереди раздалось лошадиное ржание. Что это? Неужели здесь кто-то уже живет? Не задумываясь о том, что она одна в безлюдном месте и что в доме никто не знает, куда она ушла, Гинни поспешила вперед. Как было бы хорошо, если бы ей удалось вернуться домой не только с планом спасения Розленда, но и с договоренностью с первым арендатором!

Но тут она увидела огромного вороного жеребца и остановилась.

Это было великолепное животное. Его холеная шкура блестела в лучах заходящего солнца. Жеребец ждал у последней хижины, которая стояла на самом берегу протоки. Он не был привязан, просто стоял возле полуразрушенной, заросшей вьющимися растениями хижины и бил копытом о землю, как будто призывая хозяина. Потом конь опять заржал – на этот раз приветствуя вышедшего из двери хозяина, который был одет во все черное.

У Гинни захолонуло сердце: это был «пират» из порта. Что это он везде ей попадается?

– Что вы здесь делаете? – спросила она, подходя к нему.

Он задержался на покосившемся крыльце, тоже, видимо, ошеломленный ее появлением.

– Пора нам перестать встречаться в укромных местах, моя прекрасная дама, – с ухмылкой сказал он, – а то пойдут сплетни.

– Встречаться! – Да как он смеет даже предполагать, что она пришла сюда специально, чтобы с ним увидеться! – Я не ожидала вас здесь встретить, сэр. Более того, боюсь, что вам придется объяснять властям, что вы делаете на земле Маклаудов.

Ухмылка исчезла с его лица. Он с хмурым видом спустился по ступенькам.

– А это, мисс Маклауд, вас совершенно не касается. И направился к лошади.

– Нет, касается, – сказала она ему в спину. – Я хочу знать, зачем вы меня преследуете.

– Я вас преследую? – Он обернулся и окинул ее презрительным взглядом. – Я всегда знал, что вы избалованны и ограниченны. Но, оказывается, у вас к тому же раздутое самомнение, миледи.

Гинни задохнулась от негодования.

– Да откуда такой проходимец, как вы, может что-нибудь обо мне знать? Разве что вы специально за мной шпионили.

– Должен вас разочаровать. Даже у проходимцев, Принцесса, было прошлое. – Он дернул большим пальцем в сторону хижины. – Вы, видимо, забыли, что я когда-то жил в этой хибаре?

Гинни чуть не обозвала его лжецом, как вдруг вспомнила черноволосого мальчика, сына издольщика, который часто наблюдал за их играми. Даже тогда она была заинтригована его сумрачным вниманием.

– Так вы тот мальчик, – прошептала она. – Раф Латур!

Он отвесил ей насмешливый поклон.

– Он самый. Польщен, что вы меня наконец узнали. Гинни покраснела, заметив упор, который он сделал на слове «наконец». Несомненно, он прав, она давно должна была бы его узнать и, наверно, узнала бы, если бы он не приводил ее в такое смущение.

– Хорошо, допустим, вы приехали сюда, движимый ностальгией, – сказала она. – Но теперь лучше уезжайте, а не то я пожалуюсь папе. Он не любит, когда в его владения забираются посторонние. Он их не очень-то жалует.

– Насколько я помню, ваш отец никого не жалует. – Латур вскочил на жеребца. – Но вам незачем бежать к нему с жалобами. У меня нет намерения лишней минуты оставаться на священной земле Маклаудов.

– Тогда зачем вы сюда явились? Что вам здесь надо?

– А что, мое присутствие вас волнует? – Он посмотрел на нее сверху вниз, и у Гинни вдруг ослабели колени. – Извините, моя прекрасная дама, но мое пребывание здесь не имеет к вам ни малейшего отношения. Я свой урок усвоил много лет тому назад. Как мне объяснили вы и ваши друзья, таким, как я, не следует зарываться.

– Не взваливайте на меня ответственность за необдуманные слова, сказанные ребенком. Да я вовсе и не имела ничего такого в виду.

Несколько секунд он глядел на нее молча, потом покачал головой.

– Может быть, на ребенка держать обиду и не стоит, но вы же по-прежнему смотрите на меня свысока.

– Вовсе нет, я не... – Решив, что оправдываться ее недостойно, Гинни нахмурилась. – Вы не имеете права так со мной разговаривать. Вы обязаны оказывать мне... то есть я привыкла, чтобы мне оказывали больше уважения. И не надо так на меня смотреть!