Саймон снова рассмеялся и подхватил:

– «И там были Пикнинни, и Джоблилли, и Гарюлли, и сам Великий Падишах с круглой пуговкой вверху».

Слушатели захлопали в ладоши, а Саймон громко расхохотался – и тут же застонал от боли, схватившись за бок.

Вскоре Дженси послала за доктором Болдуином, и тот сразу же пришел, однако отказался осматривать рану, заявив, что полностью доверяет доктору Плейтеру. Но он все-таки проверил общее состояние больного и сказал:

– Думаю, в случае необходимости можно уехать и раньше, если вы согласны терпеть сильную боль. И все же я посоветовал бы вам выехать через неделю-другую.

– Да, конечно… – кивнула Дженси; она поняла, что придется уступить.

На следующий день Плейтер опять заявил, что доволен состоянием раны. Осмотрев струп, он пробурчал:

– Очень хорошо.

– Но у него жар, – сказала Дженси.

– Вот и замечательно. – Плейтер снова пустил Саймону кровь и ушел.

Когда дверь за доктором закрылась, Дженси склонилась над кроватью и поцеловала мужа в губы. Выпрямившись, погладила его по волосам и прошептал:

– Имей терпение, любимый.

– Пока лежу, ходить разучусь.

– Ты ворчишь, потому что проголодался. Я сейчас принесу тебе поесть.

Когда она вернулась с подносом, Саймон попытался встать с кровати.

– Прекрати! – закричала Дженси.

Он застонал от боли и выругался сквозь зубы. Из гардеробной тотчас же выскочил Оглторп и помог Саймону улечься поудобнее.

– Сэр, разве можно так выражаться при леди, вашей жене? – пробормотал слуга.

– Пора ей привыкать.

Дженси чуть не сказала, что слышала когда-то еще более крепкие выражения. Вовремя спохватившись, она заявила:

– Дорогой, давай договоримся так: ты платишь по пенни за каждое ругательство.

– Назначайте гинею! – послышался за ее спиной голос Хэла.

Саймон ухмыльнулся, потом проворчал:

– А тебе бы понравилось, если бы тебя приклеили к кровати?

– Нет, но это к делу не относится, – ответил Хэл. – Пойми, тебе надо лежать. У тебя ведь жар.

– В военное время я бы тут не валялся, – заявил Саймон. – Меня бы снова бросили в бой.

– Ошибаешься, приятель. В военное время ты бы уже умер.

Тут вмешалась Дженси. Сунув сандвич в руку мужа, она сказала:

– Поешь, дорогой.

– Проклятые сандвичи, – со вздохом пробормотал Саймон. – Тут и святой выйдет из себя.

– И даже святой Брайд, как мне кажется. – Она налила Саймону чаю. – А что, действительно существовал когда-нибудь святой Брайд?

– Несомненно, – кивнул Саймон. Прожевав, он с улыбкой сказал: – Говорят, его прабабка была то ли шведкой, то ли ирландкой. И якобы она тоже считалась святой. Возле Брайдсуэлла был монастырь, названный в ее честь, поэтому и деревня называется Монктон-Сент-Брайдс. Сейчас от него осталась только церковь. И еще там есть родник, с которым связана очень интересная легенда.

– Что за легенда?

– Перед тем как войти в церковь, невеста должна испить из родника. Если она нечистая, упадет замертво.

Дженси засмеялась, потом нахмурилась:

– Какой ужас! А такое случалось?

Саймон ухмыльнулся:

– В Линкольншире все исключительно чистые. Говорят, это заодно гарантирует плодовитость и рождение благочестивых детишек Похоже, так и есть. Ты ведь веришь?

Дженси с улыбкой кивнула. Она заметно приободрилась, и теперь ей хотелось как можно быстрее добраться до Англии.

После ленча гости удалились, оставив супругов вдвоем. Саймон протянул левую руку, и Дженси вложила в нее свою.

– Я никогда не ухаживал за тобой, любимая. Можно теперь поухаживаю? – Он поцеловал ее ладошку.

– Как ты можешь сейчас ухаживать? Ты ведь слишком слаб…

– У Великого Падишаха есть свои маленькие хитрости. За тобой когда-нибудь ухаживали?

– Нет. А ты ухаживал за кем-нибудь?

Он усмехнулся и покачал головой:

– С намерением жениться – нет.

Дженси засмеялась и легонько дернула мужа за волосы.

– Я же говорила, что ты ужасно порочный. Скажи, а что я должна делать в качестве леди, за которой ухаживают?

– Краснеть. У тебя это очень мило получается. И еще говорить: «Ах, сэр…» Кроме того, ты можешь преподнести мне какой-нибудь скромный подарок.

Она задумалась, потом спросила:

– Например, платочек?

– Да, подходит.

Дженси уже начала вышивать платочки для Исайи к дню его рождения, так что можно было бы взять один из тех батистовых квадратиков. А вместо монограммы она изобразит копию печатки Саймона – букву «С» среди языков пламени. Но это долгая работа, так что сделать ее придется попозже.