Говорили они на русском языке, в помещение заходить не стали, устроились в курилке, на скамейке под раскидистым каштаном. Легкий ветерок шевелил листву дерева, осыпал скамейку белыми лепестками. Селиванов предложил англичанину закурить, кивнул, выслушав отказ – Аббершоу предпочитал курить свои сигареты – и стал внимательно слушать краткое изложение претензий русской службы Би-би-си к российским миротворцам. Выслушав, русский капитан так же кратко высказался в ответ.

Начать с того, что он и не подумал отрицать очевидные факты, но вот интерпретировал их весьма оригинально.

– Да, – услышал Аббершоу, – в расположении нашей воинской части действительно находится молодой человек, называющий себя Майклом Белчером. Верно, он утверждает, что является оператором канала «Дискавери» вашей корпорации, британским подданным. Мне, мистер Аббершоу, кстати, весьма хотелось бы узнать, как вы узнали об этом. Но не станем отвлекаться. Термин «насильно удерживаем» здесь неприменим, мы, скорее, спасли молодого человека, оказав ему необходимую медицинскую помощь, да хотя бы попросту накормив. Когда вы подтвердите, что молодой человек говорит правду, никому и в голову не придет удерживать его здесь. Беда в том, что никаких документов у него нет, но ваши меня более чем устраивают.

– Так за чем дело стало? – несколько нетерпеливо, в несвойственной ему манере поинтересовался английский джентльмен. – Проводите меня к моему соотечественнику, и покончим с формальностями. Правительство ее величества, бесспорно, выразит вам свою признательность за своевременную помощь и участие в судьбе несчастного Майкла.

– Увы! – развел руками Селиванов, светло улыбнувшись. – С этим трогательным моментом придется подождать! Виноваты все те же проклятые формальности. Я, как вы понимаете, человек военный. И когда у меня есть конкретный приказ, я не могу его нарушить. Я должен получить санкцию своего руководства на вашу встречу с молодым человеком. Потому что пока мне приказано никого к нему не допускать. Я должен сообщить о вашем визите, приказ будет, конечно же, отменен, и тогда…

– Но это же чистой воды бюрократический формализм! – возмутился Аббершоу.

– Армейский формализм, – мягко поправил его Александр Селиванов. – Что-то подсказывает мне, мистер, – вы сами имели отношения к армии и армейским порядкам. Я прав? А может быть, – мечтательно посмотрев на заходящее солнце, добавил Селиванов, – и сейчас имеете… Вон, выправка у вас какая! Так войдите в мое положение!

«Ого! – мгновенно отметил Аббершоу этот точный, изящный, словно в фехтовании на рапирах, укол. – Ох, как непрост!

– И как скоро вы свяжетесь со своим начальством? – спросил он голосом, холодным, как декабрьская вода в Темзе. – Когда вы получите санкцию?

– Боюсь, – огорченно ответил Селиванов, – не раньше завтрашнего утра. Сегодня уже поздно. Вряд ли те, кто дает санкцию, все еще на рабочем месте.

Эндрю Аббершоу снова закурил. Однако теперь его спокойное, чуть надменное безразличие выглядело не так убедительно. Наигранно выглядело. Он приблизительно представлял, зачем этому обстоятельному, вежливому капитану потребовалась временная фора. Он не санкцию на их встречу с Майклом будет испрашивать, это ересь собачья, что такую проблему нельзя решить на месте, самостоятельно. Нет! Он пошлет запрос относительно личности самого Эндрю Аббершоу. Смысл? Простейший: попытаться с помощью полученной информации вычислить, откуда Аббершоу узнал о пребывании Белчера в городке российских миротворцев.

– Так значит, ваше начальство в Москве, а не здесь, в городке? – в свою очередь нанес укол англичанин.

Но его выпад пропал даром.

– Помилуйте, – вновь улыбнулся Александр, – да разве же можно такие вопросы задавать?

– И сами вы ничего решить не можете?

– Увы! Хотите верьте, хотите нет.

– Вы бы на моем месте поверили?

– Я? Не знаю, право, – улыбка не сходила с лица Селиванова. – Вряд ли. Но что это меняет? Кстати, я бы не советовал вам искать ночлега в Гали. Проще остаться здесь, у нас. Тогда уже ранним утром все проблемы будут решены, и я обеспечу вам и вашему соотечественнику транспорт до Сухуми.

– Согласен, – кивнул англичанин. Аббершоу понял, что этот раунд он проиграл. Если бы он знал, какая беспокойная ночь ему предстоит!

Свет тоненького серпика молодой луны не мог рассеять плотный мрак южной ночи. Пахло жасмином и жимолостью, от близких, покрытых буковым лесом гор доносилось хныкающее тявканье шакалов.

В густых зарослях лесного ореха, подступавших почти к КПП военного городка российских миротворцев, готовились к броску десять человек, одетые в форму грузинского спецназа. Люди Андрея Василевского. И с ними, связанные, тоже в спецназовской форме «Кахетии», трое грузин.

– Часового снять, – коротко распорядился Василевский, – но аккуратно. Не убивать! Это наш, русский парень.

– Будто остальные здесь не наши, – хмуро проговорил кто-то из отряда. – Не нравится мне твоя затея, Андрей. Не хочу я по своим стрелять!

– Я же уже говорил, – голос Василевского был обманчиво спокоен, – никто из наших не погибнет, мы не будем стрелять на поражение. Подожжем склад, наделаем шуму, только и всего. А погибнут только эти, – Андрей небрежно кивнул в сторону связанных грузин, – но мне их что-то не слишком жалко. Не разбив яйца, омлета не приготовишь. У кого видеокамера? Павел, у тебя? Снимай побольше, это самое важное. Ничего, что камера любительская, так даже лучше, достовернее. Ну, все готовы? Тогда начали!