Блок свой-чужой бибикнул и она глянула на него. И мир ее рухнул.

Кинкейд.

Он мог видеть край ее парки и складку капюшона. Он думал уже было выстрелить вновь, но все же дал ей несколько минут на обдумывание ситуации и осознание всех ее деталей. Выстрел его был превосходен. Мышка была нужна ему живой. Столь же уверен он был и в том, что вскоре она отправится дальше. Она не могла себе позволить сидеть на месте.

И она его не разочаровала. После, ну, где-то секунд девяноста, он увидал, как она, опершись о дерево, встает. Ее качало, кренило, через прицел он видел, как белы костяшки ее пальцев, как туго обтягивала их кожа, когда она цеплялась за дерево. Затем она оттолкнулась от него, нагибаясь так низко, как только могла, походка ее был шаткой и ноги она подымала с трудом.

Превосходно. Закинув винтовку за спину, он соскользнул с дерева и потрусил прочь, собираясь выйти ей справа. Он также счел, что мог бы периодически направлять ее выстрелами туда, куда он хотел, чтобы она шла.

— Беги, мышка, беги. — он двигался размашистым шагом и чувствовал себя так хорошо, как ему не было вот уже года три, — Беги.

Полигон Якима, Терра

24 декабря 2438

14:00

В молчании они двигались на северо-восток, Пауэрс продолжал сидеть, держа лазер под приборной панелью, нацеленным ей в живот. Хребет Манасташ был севернее и на запад, отроги Седловых гор прямо перед ними. Кэролайн знала, что земли полигона раскинулись на большом пространстве, почти тринадцать сотен квадратных километров холмистой, серовато-коричневой, степи, поросшей кустами чапараля, огороженных голыми базальтовыми обрывами реки Якима за западе и Колумбией прямо впереди. Если захочет, Пауэрс может убить ее прямо посреди этой всей пустоты и выкинуть ее тело где ему заблагорассудится.

— И ему даже и не потребуется машина, поскольку чертова хладнокровная сволочь загрузила в багажник свой чертов велосипед.

Затем она вспомнила о своем PG -90, принявшись гадать, не сможет ли она тихонько просунуть руку назад, открыть футляр и выхватить пистолет. Дверь практически прижималась к сиденью, он возможно она смола бы сделать это. Он подождала немного, затем позволила левой руке упасть на колени, подождала секунду-две, чтобы положить ее на сиденье…

— Нет-нет-нет, — отозвался Пауэрс, — Не надо, я сам его заберу. — удерживая пистолет тренированной рукой, он вытянул длинную свою руку за ее заголовник, и дотянувшись, вернул ее уже с ее коробкой. — Вы это искали? Не волнуйтесь, скоро мы им воспользуемся. А пока — обе руки на руль.

— Что значит «мы»? — когда он не ответил, она глянула вправо. — Не хотите все объяснить? Это не может быть только из-за этого чертова усилительного контура.

— Не так, как вы думаете, — отозвался он. Тон его голос не был ни враждебным, ни дружелюбным. Просто тон. — Смотрите на дорогу, пожалуйста. Мы же не хотим попасть в аварию.

Она сделал как ей было сказано. — Вернувшись, вы стерли все мои данные, не так ли? — подозрение, не больше, но имеющее смысл с учетом его возражений, затем попыток заставить ее отложить разбирательства, а когда у него это не получилось, желания устранить данные, и ее саму. — Чего я не могу понять, так это почему.

— Не волнуйтесь так на это счет. Давайте лучше поговорим о вас самой. Вы знаете, что у вас обострившаяся депрессия?

— Что?

— Одинокая симпатичная женщина, одна на базе под Рождество. Ни парня, ни семьи, ни друзей. Звучит депрессивно. Думаете, что хоть кто-нибудь сочтет это странным, когда я расскажу о том, как вам было плохо, и как подавлено вы выглядели? Одинокая, расстроенная из-за Джека? Мы поговорили с вами об оружии, и вы сказали, что собираетесь съездить пострелять из своего PG -90, а когда я предложил поехать с вами, вы отказались, и теперь я чувствую себя виноватым… ну, вы понимаете, к чему я…

— Праздничная депрессия? Что, я возьму и пристрелю себя под Рождество?

— Нет, это я вас пристрелю. Вся эта история, лишь прикрытие.

— Почему вы делаете все это?

Пауза. И затем: — Извините. Я не могу вам этого сказать. Ведите машину.

Она умолкла. Она вела машину. Она смотрела за тем, как дорога разматывалась перед нею, подобно широкой черной ленте и гадала, что, черт возьми, ей делать. Ее пугала одна и та же мысль, что зациклившись, все прокручивалась в ее голове— У него пистолет; он забрал мой PG -90; все, что я могу, это вести машину…

Они были на том отрезке дороги, что плавной дугой изгибается к югу в сторону Норт Форк Луммума Крик. Ручей был справа от нее, а впереди она видела как дорога заканчивается, утыкаясь в другую, идущую с юга на север.

— Все, что я могу, это вести машину…

Осторожно, она скосила глаза направо. Ручей был покрыт льдом, берега резко обрывались вниз, образуя что-то вроде трубы, общей шириной где-то метров десять и не очень-то глубоко. Ей было еще полкилометра, по ее прикидкам, прежде чем дорога сменит направление.