— Барин! Сергей Николаевич! Письмо вам из Питера, срочное! Только что «быстрой почтой» доставили!

Вот те на! Лет пять назад купец Веденянин — лесопромышленник и миллионер, известный на всю Россию своими чудачествами, решил во что бы то ни стало перехватить выгодный контракт на поставку строевого леса у извечного своего конкурента Щелыкова. Да только не поспел вовремя — слишком медленно почта идет от Архангельска до Москвы. Почесал в затылке купец… да и придумал учредить «быструю почту» — для тех, кому очень к спеху и дело не терпит отлагательства. С тех пор на автомобилях, курьерских поездах и даже аэропланах доставляют корреспонденцию в любой уголок страны. Удовольствие это весьма дорогое, и люди, не обремененные тяготами богатства, прибегали к услугам «быстрой почты» только в самом крайнем случае.

Сердце глухо стукнуло и упало куда-то вниз, когда торопясь, разрывал непослушными пальцами продолговатый белый конверт. Неужели с Наташей что-то?

Когда Сергей увидел знакомый почерк, круглые буквы, строчки, катящиеся вниз, стало немного легче. Несколько минут он тупо смотрел на листок розовой почтовой бумаги, пахнущий ее любимыми духами Soer de Jannet и еще каким-то лекарством, не в силах прочитать ни слова… Пока не понял наконец, что третьего дня, в одиннадцать утра, у него родился сын.

«Сереженька, родной, прошу тебя, не тревожься за нас. Роды были легкие. Наш мальчик родился на три недели раньше срока, но доктор Корф говорит, что он — настоящий богатырь, весит почти девять фунтов. Мы с Софьей Петровной уже решили назвать его Николенькой в честь твоего отца — и моего тоже. Видишь, хороший мой, как славно получилось? Крестить обождем до твоего возвращения…»

— Сергей Николаевич! Что стряслось-то?

Микола тряс его за плечо, тревожно заглядывал в глаза. Сергей Николаевич повернулся к нему, улыбаясь глупо и счастливо.

— Да нет, ничего… Все хорошо. Сын у меня родился, понимаешь?

— О, це добре дило! — Микола приосанился и огладил усы. — У мене тоже, як жинка хлопчика родила, я чуть не сказывся от радости. Так что магарыч с вас, барин! Треба горилки выпить.

Шатаясь, будто пьяный, он пошел обратно к раскопу. Хотелось немедленно поделиться этой удивительной новостью со всеми.

Остаток дня прошел как в тумане. Длинный дощатый стол, за которым обычно обедали, кто-то застелил льняной белой скатертью с вышитыми петухами, а на ней, как на волшебной самобранке, появились вдруг откуда-то и круги домашней кровяной колбасы, и круто посоленное сало, огурцы с помидорами, вареные яйца и бутыль с мутноватой деревенской горилкой. Потом поедали волшебно-вкусную снедь и чокались бесчисленными «чарками», желали счастья новорожденному и новых успехов — его отцу… Под конец затянули «Ой, у поли жито», голоса звучали вразнобой, но Сергею Николаевичу это пение все равно показалось вполне слаженным, торжественным и красивым.

Сын Миколы Федька — веснушчатый белобрысый мальчуган лет десяти — несмело тронул его за рукяв.

— Я это… — Федька шмыгнул носом и утерся рукавом не слишком чистой рубахи. — Тоже хочу в нывирситет поступить!

Вот те на — еще один археолог! А почему бы и нет, в конце концов? Школа в станице есть, при некотором таланте и прилежании ничто не помешает отроку продолжить образование. Может, новый Ломоносов будет… Сергей Николаевич чуть улыбнулся и потрепал мальчишку по выгоревшим волосам:

— Молодец, брат Федька! Учись! Я тебе зимой книг пришлю.

— Правда? — Мальчуган аж вспыхнул от радости. — Ей-богу правда, не врете?

Потом, когда все было съедено и выпито, посуду собрали со стола, Федька сам напросился на речку — тарелки мыть. «Счас слетаю, мигом!»

Сергей Николаевич не мог усидеть на месте. Он чувствовал себя объевшимся сверх меры, слегка пьяным, но главное — переполненным счастьем.

— Пойду пройдусь немного. Обед растрясу, — зачем-то сказал он, и, когда шел по тропе, ведущей к речке, к радости его почему-то примешивалась легкая грусть.

Как будто знал, что с ним будет дальше.

Подходя к берегу, он почувствовал какое-то смутное беспокойство. Зачем-то ускорил шаг — и увидел, как Федька поскользнулся на деревянных мостках и ушел с головой под воду. Течение сразу же подхватило его, только мелькнула голова и руки с растопыренными пальцами.

В первый момент Сергей Николаевич застыл в нерешительности. С одной стороны — вся его жизнь, выстраданная, вымечтанная, купленная дорогой ценой. А с другой — что? Чужой мальчишка? Белобрысые вихры торчат во все стороны, веснушки, цыпки на руках, запыленные босые ноги… «В нывирситет поступать хочу!»

Сергей Николаевич как-то вдруг вспомнил все это — и застонал от боли и стыда. На бегу скинул он пиджак, тяжелые сапоги, чтобы не мешали, и прыгнул в воду с тех же злополучных мостков. Он видел, как Федьку понесло на середину реки, понимал, что это — смерть, почти верная смерть для обоих, только вот иначе поступить не мог.

Размашисто, саженками он подплыл к мальчишке. Тот уже и барахтаться почти перестал, только смотрел на него огромными испуганными глазами. Сергей Николаевич схватил его за плечо.