— Все зависит от того, что именно считать группировкой. Если это люди, которые работают вместе, то моя команда одна из самых сильных. Но тогда придется считать группировкой любую организацию — от овощной базы до администрации президента. А если вы имеете в виду преступное сообщество, то нет, законов мы не нарушаем.

— Вы хотите сказать, что занимаетесь только благотворительностью? Помогаете обездоленным? — Девушка иронично улыбнулась. Видно было, что ни на грош она ему не верит. Мели, мол, Емеля…

— Не совсем так. Знаете, я твердо верю, что бесполезных людей не бывает. А вот когда человек не находит себе применения, он скатывается в пьянство, наркотики, суицид… Или просто теряет самоуважение и достоинство. Накормить голодного можно один раз, но если не решать проблему в принципе, то человек навсегда остается иждивенцем. Научить работать и зарабатывать — это посложнее, чем раздавать продуктовые заказы и поношенные шмотки. Так что, — он чуть улыбнулся, — фигурально выражаясь, моя задача — дать не рыбу, а удочку.

— Значит, вы используете людей, которые обращаются к вам за помощью? — уточнила девушка.

— В каком-то смысле да. Люди работают и получают оплату за свой труд. Достойную оплату, кстати. Насильно здесь никто никого не держит.

— А как вы поддерживаете дисциплину?

— Словом. Исключительно словом. — Игорь широко улыбнулся.

— А ходят слухи, что провинившихся вы можете жестоко наказать… — протянула девушка.

Игорь почувствовал, что начинает злиться.

— Да, могу! Выгнать могу. И тогда человеку придется снова иметь дело с налоговой инспекцией, милицией, военкоматом, собесом, ЖЭКом, поликлиникой, — словом, с той системой, где каждый, кто имеет власти хоть на копейку, может унижать его в полное свое удовольствие. И никто не вступится. Так что, — он развел руками, — как видите, наказание суровое.

Девушка замолчала. Потом подумала немного — и снова кинулась в бой:

— Правда ли, что вы контролируете всю московскую проституцию?

Игорь чуть не выругался. Почему-то в этот момент он вспомнил Юльку… И еще многих других. Откуда знать этой самоуверенной и самовлюбленной соплюшке про одиночество и отчаяние, глупость и доверчивость своих менее удачливых сверстниц, которым не повезло родиться москвичками в обеспеченной семье, окончить институт и устроиться на престижную работу?

— Нет, не контролирую. На то есть другие… специалисты. И некоторые, между прочим, погоны носят.

— Но у меня есть информация о том, что ваши люди увозят девушек и больше они не возвращаются!

— На панель — нет.

Девушка нервно мяла в руках листочек с вопросами. Кажется, поняла, что хватила лишнего, и заговорила о другом:

— А сколько у вас было жен?

На секунду Игорь замешкался с ответом. Он вдруг понял, что не помнитпочти ничего из прошлой жизни — с того момента, как оказался в офисе Шарля де Виля. А ведь, кажется, уже шесть лет прошло… Или семь? Он посмотрел на календарь. Да, точно, семь. Работу в фонде — да, помнит отлично, а насчет остального — провал.

А девочка ждала, что он скажет, даже вперед подалась. Интересно ей все, маленькой… Игорь провел рукой по лицу и шутливо ответил:

— Сколько есть — все мои. А если серьезно — еще не встретил свою единственную.

Девочка приосанилась, распрямила плечи, выпятив грудь под тонким свитером. Не иначе — углядела личные перспективы.

В кармане снова затренькал мобильный. Игорь даже обрадовался, что есть повод прервать это дурацкое интервью.

— Алло!

— День добрый.

В трубке Игорь услышал спокойный, даже монотонный голос Андрея Кузьмина. Андрей служил в аппарате ФСБ, виделись они нечасто, но временами его помощь была просто неоценима. Не бесплатно, конечно, но что поделаешь — всем жить надо.

— Да, привет, рад слышать!

— Игорь, надо бы встретиться.

Значит, дело и вправду срочное. Игорю показалось даже, что голос приятеля чуть-чуть дрожит. Не иначе — телефон менять пора. Дребезжит трубка.

— Через час в кафе «Баллантайн» — подойдет? Тогда жду тебя.