– Господин Эйнсли оказался не той лошадкой, и чем меньше мы будем вспоминать его, тем лучше.

– Конечно, дорогая, конечно, – согласился сэр Рональд. Он почувствовал, как изменилось настроение Полы, когда они заговорили о Джонатане, и решил, что пора сменить тему.

– Я получил от тебя приглашение на прием по случаю шестидесятилетия твоего магазина, – бодро произнес он. – Жду не дождусь, когда же он, наконец, состоится. А другие торжества намечаются? Может, откроешь секрет?

– С удовольствием, дядя Ронни. Я тут кое-что придумала. – Увидев застывшего у стола официанта, Пола остановилась. – Но, может, сначала закажем десерт, – сказала она, пробегая глазами поданное ей меню.

– Прекрасная идея. Я бы порекомендовал шербет, – сказал сэр Рональд. – Для всего другого сегодня слишком жарко.

– Ну что ж, – кивнула Пола. – Майкл, ты присоединишься к нам?

– Нет, я, пожалуй, ограничусь кофе. – Проводив взглядом официанта, Майкл перевел глаза на Полу и одобрительно улыбнулся. – Ты ведь можешь есть что угодно и сколько угодно, и весу у тебя не прибавляется ни на грамм. А мне, к сожалению, приходится следить за собой в последнее время.

Пола покачала головой и рассмеялась:

– Да брось ты, Майкл, ты строен как атлет.

Повернувшись к сэру Рональду, она принялась с энтузиазмом перечислять мероприятия, которые скоро состоятся в честь шестидесятилетия магазина на Найтсбридж.

Майкл откинулся на стуле, вертя в руках бокал с вином. Он почти не слушал Полу, так как по-прежнему был сосредоточен на «Леди Гамильтон» и огромных возможностях с нею связанных. Если, конечно, им повезет и удастся выкупить эту фабрику у «Харт Энтерпрайзиз».

Аманда Линдс, родная сестра Сэнди, создала ее уже много лет назад и с точки зрения Майкла оказалась куда более искусным модельером, нежели Capa Лаудер. Ее платья были легки и удобны. И в то же время в них был неуловимый аристократизм, всегда отличавший продукцию Хартов. Ее одежда отлично продавалась не только во Франции, но и на всем континенте. Это Майкл знал точно.

Сэр Рональд и Пола по-прежнему болтали о предстоящих торжествах и связанных с ними планах. Их голоса почти терялись в голосе посетителей, уже заполнивших весь ресторан.

Появился официант с десертом.

Майкл отпил кофе, раздумывая о способностях Аманды. Если они купят «Леди Гамильтон», сейчас или в будущем, ее непременно надо оставить главным художником и исполнительным директором. А если она почему-либо не захочет, придется кем-нибудь заменить ее…

Размышления Майкла прервал смех Полы, сильный, вызывающий, чувственный. Майкл резко поднял голову и посмотрел через стол на Полу. Та уписывала шербет. Маленький кусочек пристал к ее верхней губе. Она слизнула его языком и продолжала есть. Завороженный Майкл внезапно испытал к ней сильное физическое влечение, что немало смутило его. Он выпрямился на стуле и уставился в чашку с кофе.

Когда он, наконец, поднял взгляд, Пола уже покончила с шербетом и отвечала на какое-то замечание отца. Майкл моргнул, ощущая все большую растерянность. Он, должно быть, с ума сошел – можно ли ему так думать о Поле?

Сквозь окна прямо за ее спиной лился яркий солнечный свет, отчего казалось, что вся она светится, как под лучами софитов на сцене. Все в ней было сейчас живее и ярче, чем обычно: черные волосы, голубые глаза, удивительная золотистая кожа, слегка тронутая загаром. В этот момент она излучала энергию жизни и сексуальность.

Майкл, прежде испытывавший к Поле исключительно братские чувства, почувствовал вдруг, что хочет обладать этой женщиной. Он весь напрягся, сдерживая себя, и даже опустил голову, чтобы его не выдало выражение лица. Почему, спрашивал он себя, почему мне вдруг так захотелось ее именно сейчас – ведь мы знакомы Бог знает сколько времени? Он уставился на вазочки с цветами на столе. Ему удалось подавить нахлынувшие чувства.

– Я буду в Париже, – говорил сэр Рональд, – в конце следующей недели, на пути в Биарриц, и если ты окажешься там, в своем магазине, можно было бы поужинать вместе.

– Нет, в Париж на следующий уик-энд я не поеду, – начала Пола и внезапно оборвала себя. – Проклятие! – воскликнула она, резко выпрямляясь на стуле. Только теперь она вспомнила, что не отменила бронь на самолет в Париж.

– Что-нибудь не так? – участливо спросил сэр Рональд.

– Нет, нет, все в порядке, – поспешно откликнулась Пола, обещая самой себе сразу же по возвращении в офис позвонить в «Бритиш эруэйз». – Я забыла кое-что сделать перед обедом. Но это пустяки.

Майкл, окончательно справившийся со своим порывом, удивленно посмотрел на отца:

– Отчего это ты надумал ехать в Биарриц в такое время года, папа? Ведь сейчас не сезон.

– Знаю. Я хочу посмотреть на Пасхальное яйцо русской императорской фамилии работы Фаберже, – с видимым удовольствием объяснил сэр Рональд. – У моего посредника в Париже есть клиент в Биаррице. Точнее клиентка. Весьма пожилая дама. Из русских белоэмигрантов. Похоже, она, наконец, решилась продать этот ювелирный шедевр. И, естественно, я хочу оказаться там прежде, чем американский издатель Малкольм Форбс или какой-нибудь другой коллекционер пронюхает об этом. Ты ведь знаешь, какая сейчас редкость Фаберже. – Сэр Рональд посмотрел на часы, прищелкнул языком и, не дав Майклу вставить слово, поспешно продолжил: – Кстати, я вспомнил, что через четверть часа у меня свидание в ювелирном магазине Вартски. Кеннет Сноумен недавно заполучил портсигар Николая Второго. Его сделал Перчин, один из лучших учеников Фаберже, и я обещал, что после обеда заеду взглянуть на него.