– Роберт, что происходит? Кто это? – тихо спросила она, стараясь скрыть растерянность. Роберт шел так быстро, что в испуге она не успевала следить за маршрутом и смутно представляла себе, где находится, и уж совсем не догадывалась, с кем Роберт разговаривает.

– Извини, малышка, я не подумал. От злости меня немного занесло, – покаялся он. – Кажется, твой братец прислал письмо, но он, похоже, не понял, что теперь я твой муж и от меня ничего нельзя скрывать.

– Роджер, – прошептала она, и на нее нахлынули страшные воспоминания.

Она затолкала Роджера на задворки памяти и после этого обрела покой.

Покой разлетелся вдребезги при одном упоминании его имени.

Она боролась с подступившей тошнотой, старалась не дать себе рассыпаться на миллион кусков. Этого следовало ожидать. Роджер никогда не даст ей сбежать, она это всегда знала, нельзя было забывать об этом. За упущение она будет наказана. Ее задушит это маленькое прегрешение – надежда.

Что ж, больше она не позволит себе отдаваться тщетным чувствам. Только Роджер управляет всем, нельзя упускать это из виду.

Она кашлянула и попыталась скрыть панику, но голос получился неестественно высоким, как убогая пародия на спокойствие:

– Что за письмо?

Посланник глубоко вздохнул и выпалил:

– Миледи, ваш благородный брат настаивал, чтобы я прочел его только вам одной.

– Может настаивать сколько хочет, – взорвался Роберт. – Этот чертов дом – мой, и если я хочу выслушать письмо, я это сделаю. Роджер Коулбрук меня не остановит.

– Я бы предпочла, чтобы ты оставил меня с посыльным наедине, – тихо сказала Имоджин.

– А я нет.

Имоджин понимала, что придется оспорить его железную решимость.

– Роберт, пожалуйста, уйди. Так будет лучше, я уверена. – Она почти физически ощущала исходящее от него раздражение, и та часть души, которая еще верила в надежду, жалела его, но другая, более мудрая, цинично удивлялась, зачем он непременно желает выслушать это послание. Она не знала, чему верить. Она чувствовала, что Роберта прожигают вопросы, на которые у нее нет ответа. Но это уже не имело значения, в ее молчании он, кажется, услышал ответ.

– Прекрасно. Я подожду за дверью. – Он со злостью посмотрел на испуганного посланника и вышел, хлопнув дверью.

Она вздрогнула и тут же захотела его вернуть. Обхватив себя руками, она изо всех сил постаралась обеспечить себе ту поддержку, которую мог бы оказать Роберт, если бы она его окликнула. Но вместо этого она напряженно сказала, стремясь поскорее со всем покончить:

– Послание, пожалуйста.

Она слышала, как парень засуетился, как хрустнул разворачиваемый пергамент.

– Ваш брат пишет:

Приветствую мою божественную сестренку. Я знаю, что мой посланец найдет тебя в добром здравии. Новость о твоей радости достигла моих ушей, и я доволен так, что ты и вообразить не можешь. Слышал, что твой муж вполне тебя устраивает. Великолепно. Мне была ненавистна мысль, что королевский мясник тебя испугает. Значит, я не зря послал его к тебе. Буду страстно ждать дальнейших новостей, но ты всегда должна помнить, что я рядом, даже если ты меня не видишь. Я всегда немного ближе, чем ты думаешь, сестренка, и мне очень не понравится, если ты об этом забудешь.

Дальше он расписался: «Твой преданный брат Роджер». Посланец начал рыться в карманах.

– Еще он велел передать вам этот знак и сказать: «Носи его до конца своих дней в память о тех, кто ушел раньше тебя».

Она протянула руку и невольно отпрянула, когда ей на ладонь упало тяжелое кольцо.

– Передать вашему брату ответ? – вежливо спросил мальчик, вручая ей пергамент. Имоджин смогла только молча помотать головой. Посланник поклонился. – Тогда я возвращаюсь к своему господину. Прощайте.

Онемев, она стояла в центре комнаты, в голове вертелось все, что Роджер сказал и что оставил невысказанным. У него есть шпионы в доме, это очевидно, но ведь она всегда это знала, знала, что окружена людьми, готовыми делать грязную работу, в чем бы она ни состояла.

Нет, не в этом была настоящая, разлагающая отрава, которую принесло письмо. Неужели Роберт не тот, кем кажется?

Роджер нанес очень точный удар, он вытащил на свет страх, который в ней оставался, несмотря на всю доброту Роберта. Роджер знал, как погубить еле оперившееся доверие, от этого его отрава была еще страшнее. Имоджин чувствовала, как она проникает в душу.