– То, что сейчас будет, не понравится ни мне, ни вам, – медленно заговорил Стюарт.

– Я вас слушаю.

Мужчины стояли друг против друга, Шарль был повыше англичанина и держался более уверенно, хотя и знал, что разговор будет неприятным.

– Сильви всегда любила только вас, – сказал Стюарт, – наш брак – роковая ошибка. Я был тщеславен и думал, что со временем у нее появятся чувства. Кроме того, вам она была не нужна.

Он ясно излагал свои мысли, не питал никаких иллюзий, и Шарль удивился, почему объяснение происходило только сейчас.

– Я встретил ее у Фата, она была несчастна из-за этой вашей… связи. Мы стали друзьями, она мне все рассказала, и я полюбил ее. Мне казалось, она заслуживала большего, чем ваше безразличие. Я ненавидел вас, пытался образумить ее. Увы! Тогда ничто не могло ее остановить. Она думала, вы женитесь на ней, жила только этим. Она, умная женщина, вела себя, как девчонка, а ведь любому дураку было ясно, что с вами ей нечего ждать. Однажды ей это надоело, а я был рядом, я ждал, все могло бы получиться…

Чем больше он говорил, тем английский акцент сильнее выдавал его волнение. Шарль молчал, но глаз не отводил.

– Когда она дала свое согласие, то решила больше не видеться с вами. Но не смогла. Думаю, это просто выше ее сил. Ребенок смог бы что-то изменить, но, к сожалению, нам не было дано этой возможности… И она снова стала думать о вас. Не знаю, почему я только сейчас понял, что вы были не только в ее мечтах, но и в реальности. Вы были не горьким воспоминанием или видением, вы были ее любовником.

Стюарт смерил Шарля с головы до ног.

– Что в вас такого необыкновенного? Такого незабываемого?

Вопросы не требовали ответа, и Стюарт, пожав плечами, продолжил:

– Самое ужасное, что вы даже ее не любите, она разрушила все просто так… Как я понял, вы по-прежнему не собираетесь жениться? А только так, мимоходом, на рандеву, как у вас говорят?

Шарль побледнел, Стюарт с удовлетворением отметил это и добавила:

– Что-то вы все молчите и молчите. А где адвокатское красноречие?

Удивительно, но Шарлю нечего было сказать, и он был не способен защищаться. Обличительный тон Стюарта заставлял его молчать.

– Так вы, правда, ничего не испытываете к ней? Боже, как жизнь бывает несправедлива… Бедная Сильви!

Он вдруг стал агрессивным, и Шарль нарушил молчание.

– Вы хотите просить развод?

– Не знаю. Я настолько глуп, что по-прежнему исполняю все ее прихоти, хочу, чтобы она была не так несчастна. Не знаю, как там с вами, а мне она подарила приятные моменты. Я не хочу быть неблагодарным. А сейчас мне надо побыть одному. Я еду в Париж.

Порывшись в карманах, он вытащил ключ от машины и нервно вертел его в руках.

– Она смотрит на вас глазами маленькой девочки. Видит в вас мужчину, каким вы были до войны. Но вы больше не такой. Я не могу избавить ее от этого заблуждения. Так сделайте это сами! Вы окажете ей большую услугу!

Он быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью. Растерянный Шарль стоял неподвижно, потом взял со стола портсигар. Последние слова Стюарта сильно задели его. К пятидесяти годам он выдержал много испытаний, выдержал много битв с самим собой и до сих пор был уверен в себе, и эта уверенность помогла ему все пережить. Что стало бы, если бы он дрогнул, перестал бы себя уважать? Стюарт только что напомнил, что Шарль больше не лейтенант Морван – честный юноша с большим будущим, а мужчина средних лет, который некрасиво себя ведет. Урок был тяжелый, но заслуженный. Обманывать мужа – это не великая заслуга, а жениться на Сильви, если она не нужна, – это просто бесчестно. Уже десять лет он портил жизнь этой женщине, и непростительно, если теперь она разведется, у нее никогда не будет ребенка, она состарится одна.

Сделав две затяжки, он устало загасил сигарету. Ему некуда было сманеврировать, он не мог даже исправить свои ошибки. Не мог быть счастливым. А мешало ему и разрушало его воспоминание о Юдифи. Но от мести не отказаться, он будет вынашивать месть до конца, и ни с кем не поделится своей ношей.

Вечером дети, как всегда, поужинали раньше взрослых, на кухне вместе с няней. Взрослые обычно ужинали на патио; ужин подали только к девяти, когда уже повеяло ночной прохладой. Никто и словом не обмолвился по поводу спешного отъезда Стюарта перед обедом и отъезда Сильви ближе к вечеру: Даниэль отвез ее на вокзал. Шарль так и не вышел из своего кабинета до вечера.

Насекомые тучами кружились вокруг светильников, ночные бабочки липли к фонарям. Жара спадала, с моря дул легкий ветер и приносил дивные запахи.

– На этот раз мне удалась треска по-провансальски, – сказала Мадлен, подкладывая себе еще.

Она предложила блюдо Шарлю, он отказался.

– Вы уверены? Она очень сочная, я не просто так говорю…

Шарль смерил невестку ледяным взглядом.

– И приготовлена с этим замечательным оливковым маслом. Вы его льете во все, верно?

– Шарль, у тебя вечно нет аппетита, – вмешалась Клара.