Разрази его гром! Неужели он начал расстегивать ей платье, не отдавая себе в этом отчета?

«Только без паники», – приказал себе Дариус.

– О Боже мой! Сюда кто-то идет! – Шарлотта сделала еще шаг назад. – Скорее застегните мне платье!

Теперь Дариус тоже слышал голоса – мужской и женский, причем очень близко от них.

– Только этого мне не хватало! – Он стремительно направился к двери и, выйдя из конюшни, увидел влюбленную парочку, которая шла обнявшись. Завидев его, влюбленные поспешно отстранились друг от друга, повернулись и пошли в другую сторону.

Вернувшись в конюшню, Дариус подошел к Шарлотте.

– Повернитесь, – приказал он.

– Когда вы расстегивали мне платье, вы не требовали от меня, чтобы я поворачивалась.

– Тогда мы с вами стояли гораздо ближе друг к другу, не так ли? Или вы хотите снова все повторить? – Дариус язвительно усмехнулся.

Шарлотта нехотя повернулась, и Дариус сосредоточенно стал застегивать платье. Хотя пуговки, крючки, шпильки и ленточки были малы по размеру и имели порой мудреную конструкцию, однако дело понемногу продвигалось и он даже позволил себе с облегчением вздохнуть.

«А все проклятые эмоции, будь они неладны».

– Кстати, если уж вы заговорили о риске: что было бы, если бы они сюда вошли?

– Это они как раз и собирались сделать, – сказал Дариус. – Вы не подумали, почему я встал в дверях, на виду? Они увидели меня и были вынуждены искать другое укромное местечко для спаривания. – Наконец он закончил возиться с застёжкой и выпрямился.

– Для спаривания? Неужели вам трудно сказать «для занятий любовью»? Вовсе не обязательно употреблять такое холодное и рациональное слово – речь ведь не идет о свиньях.

– Ничего не поделаешь. – Дариус пожал плечами. – Я привык называть вещи своими именами и не люблю эвфемизмов. Возможно, это один из моих многочисленных недостатков, я мог бы употребить для этого процесса одно емкое и очень старое английское слово…

– Вы его уже однажды употребили, – поморщившись, напомнила Шарлотта. – На прошлой неделе, когда я нечаянно задела коленом ваши интимные части тела.

– Предполагается, что настоящая леди не должна знать такие слова, – холодно заметил Карсингтон. – Я всегда думал, что незамужние барышни вообще не имеют понятия о том, что у мужчин имеются интимные части тела.

– Вы, кажется, забыли, что у меня есть кузены и младшие братья, – спокойно сказала Шарлотта. – Они считают забавным говорить шокирующие слова и делать шокирующие веши, и их не может остановить даже неизбежно следующая за этим порка. А вот вам мало что известно о настоящих леди, не так ли?

– Да, и это меня вполне устраивает. – Дариус нахмурился и отошел от Шарлотты. – Ну вот, теперь ваше платье приведено в приличный вид. Надеюсь, вы усвоили уроки и больше никогда не станете кидаться на меня.

– Можете быть спокойны. В следующий раз, если вдруг захочу острых ощущений, я лучше застрелюсь. Это будет намного увлекательнее. – Шарлотта вскинула подбородок й с гордым видом прошла мимо него.

Дариус вдруг так разозлился на нее, что ему захотелось поставить ей подножку, чтобы она растянулась на полу у него на глазах, но это было бы совсем по-детски – все равно что говорить неприличные, шокирующие слова. Интересно, была ли она шокирована, впервые их услышав, или она тоже сочла их забавными, как ее младшие братья и кузены?

Дариус молча смотрел, как Шарлотта выходит из конюшни – с высоко поднятой головой, дразняще покачивая бедрами.

Она хочет, чтобы он думал, будто все это ничего для нее не значит, что это просто игра и ничего больше.

Он и сам охотно поверил бы в это, если бы не тот поцелуй… Едва ли простое сексуальное влечение могло объяснить то, что случилось между ними на этот раз. Загадка, еще одна загадка. Они уже успели ему надоесть, но в один прекрасный день он обязательно разгадает их все. Когда-нибудь, но не сейчас, потому что для этого нужна холодная голова.

Решив на время забыть о загадке, Дариус занялся более будничными делами: он оседлал коня и направился в Олтринхем. К тому времени, когда конюх вернулся со свидания, Дариус успел уже ускакать далеко, и ему было не до выяснений, где кто и с кем был.

Пятница, двадцать восьмое июня

На следующее утро, проснувшись у себя дома, Шарлотта подумала, что ей скорее всего лучше держаться подальше от Бичвуда, где она могла снова встретить мальчика, лицо которого все время стояло у нее перед глазами. Днем и ночью. Если она начнет искать встречи с ним, это до добра не доведет. Маловероятно, что это ее сын, но даже если он и вправду окажется ее сыном, что она может сделать? Сказать ему правду? Забрать его к себе? Все это невозможно до тех пор, пока она не скажет правду своему отцу.