Через некоторое время Спенс, не выдержав, нарушил молчание:

– Мне всегда нравился шуршащий звук, с которым дождь стучит в окна.

Голос его звучал ласково. Тори поняла, что он пытается успокоить ее – как тогда Клер. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Кинкейдом. Он смотрел на нее с искренним участием и теплотой, и это немного ослабило тревогу, терзавшую ее сердце. Он должен понять, не может не понять…

– У нас, оказывается, есть нечто общее… – храбро начала она.

– Это вас немного пугает, да? – Он усмехнулся.

– Я прошу извинить меня за мое поведение. – Тори вновь опустила глаза. – Теперь я понимаю, что вы просто хотели мне помочь.

– Я по-прежнему пытаюсь вам помочь. – Рука Спенса все еще обнимала плечи Тори. – Если я могу что-то сделать для вас – просто скажите мне об этом.

Он такой сильный, такой уверенный в себе – как раз это и нужно было ей сейчас, чтобы решить ее проблемы.

– Мистер Кинкейд, я в весьма затруднительном положении. – Она не осмеливалась поднять на него взгляд и по-прежнему смотрела на свои руки, сжатые на коленях так, что побелели костяшки пальцев.

– И это имеет отношение к Хейуарду, – скорее утвердительно, чем вопросительно продолжил Спенсер.

Тори кивнула.

– Я могу помочь?

Тори было очень трудно заставить себя сказать ему об этом. Гордость боролась в ней с инстинктом самосохранения. Наконец она решилась.

– Да. Я думаю, вы можете мне помочь. Если захотите. Но захотите ли вы?

– Скажите, каково ваше желание, и я исполню его незамедлительно.

Тори подавила остатки гордости, проглотила комок в горле и, глубоко вздохнув, выпалила:

– Мистер Кинкейд, не могли бы вы жениться на мне? – Ей казалось, что ужасные слова прозвучали оглушительно громко, но на самом деле голос ее был чуть слышнее шуршания дождя за окном.

Рука Спенсера, по-прежнему лежавшая на ее плече, вдруг потеряла свою мягкость. Мышцы напряглись и приобрели твердость и вес стальной балки. Тори взглянула в лицо Кинкейду. Он таращился на нее во все глаза, даже приоткрыв от удивления рот.

– Ну, вам не обязательно быть женатым на мне всю жизнь, – торопливо заверила она его, надеясь хоть как-то прояснить ситуацию. – Я не сомневаюсь, что мы проведем в браке совсем немного времени, а потом вы дадите мне развод и будете жить своей жизнью. – Боже, кажется, она все окончательно испортила.

– Мне кажется, я чего-то не понял, – растерянно протянул Спенс.

Тори собралась с духом и постаралась изложить все предельно ясно и коротко:

– Мистер Кинкейд, мой отец поставил мне условие: если в течение двух месяцев я не найду себе мужа, он лишит меня наследства. Он… Он очень хочет, чтобы я родила ему внука, а каким образом я это сделаю… ему безразлично.

Спенс медленно убрал руку, и Тори вдруг стало холодно и очень неуютно. Он смотрел на нее так, словно видел ее впервые.

– Так вам нужен… жеребец? Производитель?

– Мистер Кинкейд! Мне нужен ребенок!

Несколько секунд он задумчиво смотрел на Тори, которая все сильнее заливалась румянцем и чувствовала себя все отвратительнее.

– А почему я? Почему не Хейуард? – спросил он наконец.

– Вам не нужны деньги моего отца, а потому нет и причины, по которой вы бы захотели сохранить наши отношения после… после того, как мой отец получит долгожданного наследника. А Хейуард обезумел от желания добраться до состояния отца.

– Понятно. Вы хотите, чтобы наши отношения закончились сразу после того, как я осеменю вас?

Тори возмущенно выпрямилась.

– Вы сумели изложить мою мысль предельно ясно, – язвительно произнесла она.

– Знаете, мисс Грейнджер, вы можете счесть меня до смешного старомодным, но я всегда считал, что люди должны вступать в брак по любви.

Тори переплела пальцы и прижала руки к груди. Боже, какое унижение…

– Любовь бывает только в сказках, – отчеканила она.

– Я до сих пор верю в сказки.

«Господи, помоги мне, ведь я тоже верю в сказки», – мысленно взмолилась Тори.

– Мистер Кинкейд, я не прошу вас всю жизнь сохранять брак, в котором нет любви. Как только я получу ребенка, каждый из нас пойдет своим путем. Клянусь, мы разведемся по первому же вашему требованию.

Голос Тори невольно упал до шепота на слове «разведемся». Подобные речи не для леди. Если бы Лилиан услышала ее сейчас…

Кинкейд уставился в окно, бормоча что-то про себя – по-видимому, это были выражения, недостойные джентльмена. Руки его сжались в кулаки, и когда он наконец взглянул на Тори, та вздрогнула, увидев в его глазах гнев и обиду.