– Это все его жена, Виктория Грейнджер, это она натравила его на нас.

– По-моему, ты мечтаешь убить его исключительно из личных побуждений.

– Мм можем убить ее, – покладисто ответила Оливия.

– Да? – Слеттер отпустил ожерелье и отстранился, – И тогда Кинкейд устроит на нас настоящую охоту, чтобы отомстить за жену.

– Ну, я думаю, ее можно, например, похитить, – пожав плечами, предложила Оливия.

Слеттер подошел к бару, взял бутылку и осторожно понюхал содержимое.

– Скажи, дорогая, у тебя есть бренди без опиума?

– Там у стенки непочатая бутылка. – Она неотрывно смотрела на Слеттера, все еще надеясь уговорить его сделать так, как хотелось ей. – Если жена Кинкейда будет у нас в руках, он выполнит все наши условия.

– И какие же условия мы ему продиктуем? – Слеттер налип себе бренди и теперь насмешливо смотрел поверх стакана на Оливию.

– Чтобы он оставил нас в покое! Иначе мы убьем ее.

– А потом мы вернем миссис Кинкейд мужу, и все начнется сначала.

– Но мы ее не вернем! – Жестокая улыбка скривила губы Оливии. – Мы продадим ее за границу.

Боже, какое это будет счастье – увидеть лицо Спенса в тот момент, когда он узнает, что его жена – рабыня другого мужчины.

– Знаешь, – медленно проговорил Слеттер, – мне тут рассказали одну историю. Несколько лет назад была похищена сестра Кинкейда. Он с друзьями бросился в погоню за похитителями. Спенс их поймал, но судье работы не нашлось, потому что Кинкейд убил всех.

Но Оливия ничего не желала слушать. Сжав кулаки, она выкрикнула:

– Я хочу, чтобы эта сука была мертва!

– Тогда Кинкейд точно убьет нас обоих. Он по уши влюблен в свою жену.

– Ты следил за ними? – с интересом спросила Оливия.

– За ними следил мой человек. Он говорит, что Кинкейд влюблен как мальчишка.

– Вот как! – Ногти Оливии впились в ладони – так крепко сжала она кулаки. – Никогда бы не подумала, что ему нравятся худые старые девы.

– Ревнуешь, дорогая?

– С чего бы это?

– Ну как же, ведь Тори получила Кинкейда, которого ты так жаждала удержать в своей постели.

– Не будь смешным. – Оливия облизала вдруг пересохшие губы. – Ты единственный человек, которого я когда-либо желала. И ты сам это знаешь…

– Правда? – Слеттер с задумчивой улыбкой разглядывал темный напиток в своем бокале.

Оливия прижалась к нему, руки ее потянулись к застежке на брюках.

– Кинкейд никогда не сравнится с тобой… Я сделаю все, что ты пожелаешь… А потом ты не откажешь своей Оливии в одной пустяковой просьбе…

– А с чего ты взяла, что я чего-нибудь хочу?

– Я это чувствую. – Она погладила свидетельство его возбуждения, ясно проступавшее под брюками.

– Ну хорошо, – лениво протянул Слеттер и добавил: – Я хочу посмотреть, как ты раздеваешься.

Оливия заулыбалась, повернулась к нему спиной и кокетливо попросила расстегнуть платье. Он скользнул пальцами в вырез, а в следующее мгновение раздался звук рвущейся ткани, и маленькие, обтянутые шелком пуговички запрыгали по полу. Платье поползло с плеч.

– Ах ты!.. – Она в ярости развернулась к нему лицом. – Ты испортил мне платье, которое стоит больше пяти соте к долларов!

– Там было слишком много пуговиц, – пожал плечами: Слеттер. – Это скучно.

Оливия с удовольствием вцепилась бы ногтями ему в лицо, но… Он Джек Слеттер, и он ей нужен. Поэтому она сбросила на стол платье и отступила на шаг, давая ему возможность полюбоваться собой. Готовясь к встрече, она не стала надевать панталоны – ее наряд состоял из черных чулок, пояса, черной шелковой рубашки я корсета, благодаря которому ее пышная грудь готова была выскочить из рубашки. Видя, как затуманился взгляд Джека, Оливия улыбнулась, погладила себя по животу, коснулась завитков рыжих волос и вкрадчиво спросила:

– Все еще скучно?

– Иди сюда.

Когда она приблизилась, он заставил ее опуститься на колени. Она смотрела снизу вверх в его лицо, искаженное желанием, а потому еще более пугающее, и наслаждалась чувством злой силы, которая исходила от этого человека. Оливия расстегнула ему брюки и через несколько минут, используя свой немалый опыт, довела его до полной боевой готовности с помощью губ и языка.

– Сука! – пробормотал он, рывком поднял ее с пола и опрокинул спиной на стол.