— Ну? — удивлённо спросил Путейкин.

Демьян успокоился, но лацканов из рук не выпускал.

Путейкин, видя, что Пятак приходит в себя, тоже успокоился.

— А то, что не поеду я в Степногорск, Андреич, а буду искать тех, кто Полину похитил, а ты и Шурик мне поможете…

— Ну и? — как баран, повторил, в который уже раз, Простак.

Была у него такая привычка — долго и туго соображать. Правда, когда дело касалось спасения своей шкуры, тут Путейкин действовал быстро и резво, на инстинктах. И когда кого-нибудь прижать, тоже соображалка работала исправно. Но сейчас речь шла о неповиновении чуть не правой Папиной руке — и у него в голове что-то заклинило.

— Что ты все: «ну», да «ну»! — Пятак отпустил Путейкина и продолжил: — Я пока у тебя на хате спрячусь. Папе скажешь, что я уехал, понял?

— Ну… это, понял, да… И че?

— А то, что, когда что-то наколется с Полиной — мне скажешь, понял?

Путейкин кивнул, но глядел при этом в пол…

— Эдуард Аркадьевич если узнает, что ты не уехал… — сказал он, но мысли не докончил, боясь даже предположить, что Папа сделает с Демьяном в таком случае.

А что Эдуард Аркадьевич с Простаком сделает, если Простак ему не скажет об этом, уж этого он и вообще предполагать не хотел — боялся.

— Ты, Андрюха, что, испугался? — вновь схватил товарища за лацканы Пятак.

— Да нет… — замялся Путейкин. И вдруг его прорвало: — Да знает уже Папа, где Полину искать. Ему Недрищев Марлен Полуэктович информацию дал! Знает, где искать, да Сушёный всех наших пацанов в ориентировку дал. Мы теперь — никуда! На каждом посту ГАИ — фотки наши! А твоя — самая первая!

— Ты знаешь, где искать? — набычившись, спросил Демьян Пятак.

— Знаю, — кивнул Путейкин. — Твоя старая знакомая по Франции — Алла Замоскворецкая — через агентство своё с проститутками Полину в Германию автобусом отправила…

— Что ж ты, гад, молчал?! — Демьян бессильно замахнулся на друга, но не ударил, потому что по глазам Андрюхи понял, чего тому стоило это его признание. — Дуй за Саней и Адидасом. Машина нужна чистая. Если кто откажется, не уламывай. На смерть идём смотреть.

Через пару часов вся четвёрка в полном составе сидела в машине, не засвеченной нигде «девятке», одолженной у одного официанта из ресторана «У Василия». Упаковались плотно: три ТТ, спрятанных за обшивкой передних дверей, и обрез тульской двустволки двенадцатого калибра составляли целый арсенал.

Впереди сидели Адидас и Пятак. Позади — Простак и Мастак.

Из города выехали почти без проблем.

Пятак уже сам женский парик на голову натянул, очечки близорукие на морду, помаду, серёжки в уши: ни дать, ни взять — баба некрасивая на дачу с мужем собралась.

Простака тоже замаскировали, под старика, ветерана войны. Бороду чуть ли не дед-морозовскую приклеили, очки в роговой оправе нацепили да шляпу-канотье соломенную, какие в годы нэпа ларёчники носили…

Багажник они на крышу привинтили, а на него привязали пару табуреток, фикус и холодильник с помойки, кем-то выкинутый…

Гаишники на посту только мельком глянули — и останавливать не стали: дачники-неудачники, голытьба городская…

А когда за пределы области выкатились, остановились… Багажник с хламом — в кювет, грим водой из канавы смыли, стволы из тайников достали, и газу — до отказу!

Только за рулём менялись. Путейкин, потом Демьян, потом Шнуропет, потом Биттнер. Потом снова Путейкин.

Первый «Икарус» с девчонками догнали уже в Белоруссии…

Прижали к обочине, напугали всех до визгу.

Оказалось — челночницы из родного города, рыночные торговки молодые, в Польшу за косметикой да за шмотьем едут.

А они подумали, что это бандиты белорусские на них напали! Девки-челночницы уже деньги достали, — только не убивайте! И как были удивлены, когда пацаны, не взяв ни одного доллара, извинившись, со скоростью ветра понеслись вперёд…

Второй «Икарус» оказался с легальными туристами. Тоже перепугали всех слегка. Тоже извинились. Народ отнёсся по-разному: кто — с пониманием, кто — с облегчением!

Потом были третий «Икарус» и четвёртый, и пятый.

Потом платили белорусским ментам.

Менты их тормознули: дескать, кто такие да откудова, да почему такой братвой ездите по нашим землям. Щнуропет, вынимая из кармана доверенность на тачку, демонстративно раскрыл кошель — смотри, ментура белорусская, поживиться можно. Ну, те, понятное дело, и поживились.

У них такса была смешная. Много не берут, не избалованные!

Отъезжая от ментов, Адидас хмыкнул и сообщил, что белорусы — не чета хохлам, ещё и ломаются, прежде чем взять.

— Хохляцкие гаишники, так те сами, когда тормозят тачку, то, подходя, представляются: «Старшина Синепупенко, жена, трое детей»! — рассказывал Адидас.

Пятак с Путейкиным со смеху покатывались. Даже Биттнер хрюкнул.

Потом была стычка с местной братвой.

Кто-то их предупредил, что на трассе чужаки шустрят по «Икарусам», — вот местные и выехали наперерез.