— Когда мы были детьми, Роберт был моим лучшим другом. Но теперь я думаю, что из меня друг получился неважный. Меня не было рядом, когда ему было больно и когда ему было необходимо излить кому-то душу. Меня не было рядом, когда… Меня никогда не было рядом.

Она медленно убрала руки с открытой раны Девлина.

— Я всю свою жизнь кочевала с одного конца земного шара на другой. Я никогда раньше не думала об этом, но кроме отца у меня не было никого близкого. — Может быть, поэтому то, что я чувствую по отношению к тебе, так пугает меня.

— Это всегда пугает, допустить кого-либо слишком близко к себе.

Она подняла глаза, испугавшись на мгновение, что высказала свои мысли вслух, но поняла по его глазам, что он смог каким-то образом проникнуть в ее душу.

— В отношениях между людьми всегда есть что-то непредсказуемое. — Он обхватил ее щеку теплой ладонью. — Примет ли тебя другой человек, даже если вдруг увидит в самом неприглядном виде? Или разлюбит тебя? Бросит и унесет твое сердце с собой?

Кейт закрыла глаза, почувствовав всю глубину его любви, такой очевидной, теплой, живой, любви манящей и пугающей. Она подавила в себе побуждение перевернуть его руку и прижаться губами к его ладони.

— Как и ты, я провел всю свою жизнь в скитаниях. — Он провел пальцем около края ее рта. — Но я всегда мечтал о месте, которое станет, наконец, моим пристанищем, моим домом.

Он убрал свою руку, оставив свое тепло на ее щеке и холодящую боль сожаления внутри. Их молчание нарушали лесные звуки — болтовня обезьян, трескотня птиц, напоминавшая чей-то хохот.

— Будешь ли ты счастлив, если будешь жить на одном месте?

— Я не знаю. — Он мечтательно улыбнулся, явно представляя себе картину будущего. — А ты — когда найдешь свой сказочный город?

Когда-то она думала, что доказательство существования Атлантиды будет самым замечательным моментом в ее жизни. Теперь она уже в этом сомневалась.

— Конечно, я буду счастлива. — Аромат теплого сандалового дерева дразнил ее чувства. Она бросила взгляд на его грудь, желая прижаться щекой к шелковым кудрям, вспомнить вкус его кожи. — Мы с отцом много лет искали доказательства существования Атлантиды, наверное, всю мою жизнь.

— И когда ты найдешь их, когда осуществится твоя мечта, что тогда?

— Всегда найдется очередная загадка, — сказала она, скользя взглядом по стройной колонне его шеи. Она заметила пробивающуюся бородку и вспоминала, как приятно эта щетина касалась нежной кожи ее бедер: ее кожа повлажнела от воспоминаний.

— Отец верит, что есть связь между Атлантидой и старыми преданиями Англии, Уэльса и Ирландии. Он верит, что, возможно, король Артур и Мерлин вышли из Атлантиды.

Губы Девлина изогнулись в улыбке.

— Один из монахов в приюте разрешал мне пользоваться его библиотекой. Я помню, как восхищался Мэлори. Думаю, было время, когда я верил в короля Артура и его Камелота.

— Но мы должны проверить это. Возможно, мы вернемся в Египет. — Почему ей так грустно говорить об этом? Почему это наполняет ее чувством одиночества? — Египет — удивительная страна. Возможно, первая колония атлантов. Действительно страшно заманчиво заглянуть в прошлое, прикоснуться к другому времени. — Почему она говорит так, будто пытается убедить себя в этом?

— Похоже, что ты собираешься всю жизнь провести в путешествии.

Она смотрела и смотрела на него, ища ответы на вопросы, которые бурлили внутри нее, зная, что никаких ответов она не найдет… с тех пор как Девлин Маккейн в первый раз обнял ее, их все труднее искать. Она поднялась и с удивлением обнаружила, что плохо стоит на ногах.

— Кровотечение прекратилось, — сказала она, стараясь уйти от разговора о своем будущем, которое всегда казалось ей таким определенным, а вот теперь…

— Эти лекари знали, что делают. — Девлин посмотрел на свою рану, его густые черные ресницы спутались у краев глаз. — Жаль, что не всякую рану можно заживить так легко и быстро.

Грусть, которую она чувствовала в нем, отдавалась в ней эхом страстного желания. Прошло так много времени с тех пор, как он обнимал ее, с тех пор, как она ощущала его губы. Он молча смотрел на нее своими неистовыми глазами, притягивая ее к себе и заставляя желать его сильнее всех благ мира.

— Надо идти обратно. Тебе надо отдохнуть.

Она отвернулась от него, хорошо понимая, как близко она подошла к обрыву, и сознавая, что если она бросится в пропасть, это будет нечестно по отношению к нему. А если она останется здесь еще на несколько мгновений, она непременно окажется в его объятиях.

И что тогда? Что могла дать она ему? Ничего. Кроме нескольких минут наслаждения. А он жаждал целую жизнь любви. Она должна уйти от него. Но она понимала, что ей некуда деться от чувств, запертых в тайниках ее естества. Она присела около ручья и смыла с пальцев следы его крови.