– Естественно. – Он смотрел вокруг себя, чтобы найти какой-нибудь повод и отвлечь дам от предстоящей встречи. Роб понял, как они боятся. – Какие чудесные старые деревья. Они, наверное, росли здесь еще при вашем дедушке, а может быть, и гораздо раньше.

– Да, да, я тоже так думаю.

Хеверем, казалось, был погружен в свои собственные мысли.

Наконец, они приехали.

Это был красивый дом. Роб сравнивал его с Дорс Кортом.

И сравнение было не в пользу последнего. Построенный из камня с теплым рыжеватым оттенком, он, казалось, весь состоял из окон, сплетенных вместе с тройными колоннами, и был увенчан бесчисленными дымоходами. Даже в комнатах слуг должны быть камины! Трубочист здесь может стать богачом, решил Роб. Хотя нет, не у такого, как Годфри Фортескью.

– Петерем! – просияла Бетс, увидев пожилого слугу с брюшком, который открыл дверь. – Как приятно снова увидеть тебя!

– Это мисс Бетс! А ваша мама с вами? Ах, да, миледи. Добро пожаловать домой, миледи. – Дворецкий с поклоном проводил их в дом.

– Нам нужен Годфри, – сказала Бетс. – Он здесь?

– О да, мисс. В кабинете. Я доложу, что вы здесь. – Он поспешно ушел, быстрее, чем позволяло ему его положение, чтобы сообщить хозяину.

Вернулся он гораздо медленнее и отозвал Бетс в сторону.

– Мне не следует вам говорить, мисс, но он не очень доволен, – хриплым шепотом сообщил дворецкий. – Будьте с ним осторожней. Он в последнее время очень сердит.

– Благодарю, Петер, – улыбнулась Бетс.

Она собралась с духом и отправилась в кабинет. Роб взял ее руку и нежно пожал. Леди Стенбурн последовала за ними.

Поверенный замыкал шествие.

– Добрый день, Годфри, – сказала Бетс как можно спокойнее.

Высокий мужчина, одетый во все коричневое, встал из-за стола. Роб внимательно смотрел на него, пытаясь найти сходство между Годфри и его сводной сестрой, Оба были высокие, и в манере двигаться было что-то похожее. На этом сходство заканчивалось. У Годфри были темно-каштановые волосы и карие глаза, кожа его тоже была темной. Если бы не мешки под глазами и глубокая складка между бровями, его можно было бы назвать красивым. Похоже, он слишком часто хмурился.

– Элизабет, – угрюмо произнес он. – И мама. И незнакомец. И мой поверенный. В чем дело, Хеверем? Что привело вас сюда?

– Можно нам сесть? – спросил Хеверем. – Это может занять какое-то время…

– Вы понимаете, что скоро обед? Сожалею, но я не готов к приему гостей. Мейбел с детьми нет дома, поэтому у повара выходной. – Он нахмурился. Он не предложил им сесть.

– Мы переживем, – ответила Бетс, усаживаясь на ближайший стул. – Годфри, это – Роберт Фарнсуорт, граф Берлингем, мой жених. Мы приехали поговорить с тобой о моем приданом. Пожалуйста, садитесь, мама, все. Ты тоже, Годфри.

Несмотря на его сильный загар, было видно, что Годфри побледнел. Когда Бетс их представляла, Роб кивнул, и внимательно посмотрел на графа Стенбурна. Он, видимо, был сбит с толку спокойной уверенностью, с которой держалась его сводная сестра. Роб мысленно снял шляпу перед будущей женой. Ему показалось, или он действительно увидел панику во взгляде Годфри?

– Хорошо. Что с приданым? – спросил Годфри и, мельком взглянув на Хеверема, снова посмотрел на Бетс.

– В папином завещании говорится, что я должна получить в приданое десять тысяч фунтов, – сказала Бетс. – Там ничего не говорится о том, что мы имеем право жить на эти деньги до моего замужества. Почему ты сказал нам, что тебе приходится брать деньги из моего приданого нам на жизнь?

– О, моя дорогая, – Годфри превратился вдруг в любящего и заботливого брата. – Я признаю, что это не совсем правильно, но я сделал так ради твоей и маминой пользы. Хорошо все обдумав, я пришел к выводу, что две неопытные женщины не смогут осознать, что с деньгами нужно обходиться бережно. Если бы я не сказал вам, что мне приходится посылать вам деньги из твоего приданого, вы бы не смогли побороть столь естественную для женщин страсть тратить деньги на всякие пустяки. Вот и все, моя дорогая. Действительно все. Твое приданое находится в целости и сохранности.

Годфри улыбнулся. «Какая ужасная улыбка», – подумал Роб.

– Очень хорошо, – кивнула Бетс. – Я рада это слышать.

– Значит, расстаемся друзьями? – Годфри снова встал, давая понять, что аудиенция закончена. – Мне жаль, что вам пришлось проделать такое путешествие из-за пустяка. Желаю тебе и твоему графу счастья.

– Сядь, – сказала Бетс.

Озадаченный, Годфри послушно сел.

– Есть еще одно дельце о маминой доле в восемь тысяч фунтов в год и доходе с имений в Эссексе, – продолжала Бетс. – Как ты собираешься здесь выкрутиться?

Роб не смог ничего с собой поделать. Он захлопал в ладоши. Он видел, как леди Стенбурн и Хеверем улыбнулись.

Годфри, действительно, попытался выкрутиться. Он долго молчал, наконец взял себя в руки. Уставившись взглядом в стол, он начал с болью в голосе:

– Вы можете считать меня бесчувственным, но это далеко не так. Я знаю, что у вас прекрасный дом в Найтсбридж-Терес, мама, и, как мне кажется, ваш отец оставил вам приличную сумму на его содержание. С другой стороны, я не знаю, что делать с Уильямом. У него тяга к саморазрушению. Ума не приложу, как его спасти. Уилл постоянно ввязывается в драки. На прошлой неделе он сломал человеку ключицу. Судебные иски, счета от врачей, погромы в общественных местах – эта ноша невыносима. Невыносима, говорю я вам! Вы знаете, если вы видели завещание, что папа распорядился, чтобы ваша доля, мама, перешла Уильяму после вашей смерти. Я понял, что Уильяму эти деньги нужней, чем вам, но я никогда не забывал посылать вам чек каждые три месяца, не так ли? Не так ли?