— О, естьу меня одна идея, — туманно пробормотала она. — Но нужно сначала кое-что выяснить. И если его высочество приложил столько сил, чтобы увидеть меня при дворе, думаю, сначала ему придется кое-что мне объяснить. Согласен?

— Ничего не понимаю.

— Слушай внимательно, Маркус. Я имею право знать, кому все-таки принадлежала идея поухаживать за мной. Самому ли принцу? Или всему причиной непомерное честолюбие Саймона.

Металлические нотки в голосе сестры заставили Маркуса почувствовать себя словно на горячих угольях.

— Ну, наверное, ты права.

— Я хочу встретиться с принцем. И при этом должен быть и Саймон. А также Регина, поскольку она может честно рассказать — в присутствии его высочества, — что говорил ей брат.

У Маркуса зашумело в ушах.

— Единственное условие, при котором я дам согласие на эту встречу, — чтобы я тоже был там.

— Это само собой.

Он впился цепким взглядом в лицо сестры.

— Это что — попытка заставить меня помириться с Региной?

— Нет, конечно. — Голос ее сразу смягчился. — Но если это поможет, то почему бы и нет? Возможно, ее брат — бесчестный негодяй, но она-то тут при чем? Ты же не собираешься бросить ее только из-за Саймона?

— Ну, разумеется.

— Ты можешь ей доверять и сам это знаешь. И я тоже ей верю — даже после всего, что ты мне рассказал. Регина ни разу мне не солгала. И она всегда держит слово — в этом я уже убедилась. Да и ты, думаю, тоже, если у тебя хватит честности признаться в этом наконец.

Маркус мысленно перебирал в памяти все, что произошло между ним и Региной. Да, она не лгала… хотя и не рассказала ему о том, что произошло между ней и братом. И разве он мог винить ее в том, что она стеснялась признаться ему в своей неграмотности? Бог свидетель, он тоже был не менее сдержан в отношении своего прошлого!

Да, Прекрасной, но жестокой даме он доверять не мог, зато Регине верил, как самому себе. Теперь он понимал, насколько несправедливо это прозвище. С каким ангельским терпением она сносила все вспышки его ярости! Как неистово пыталась защитить Луизу!

А как ангельски добра она была, объявив, что любит грубого, неотесанного дикаря, недостойного даже дышать с ней одним воздухом, не то чтобы делить с ней супружеское ложе! Оставалось только надеяться, что у нее хватит доброты еще раз простить его. Забыть, как он поступил с ней… что он сказал… Да имеет ли он право и просить-то ее об этом?!

— Вообще-то, — мягко добавила Луиза, — ты ведь тоже ее любишь. И это самое главное. Маркус молча перевел взгляд на место в конце обеденного стола, где по праву хозяйки должна была сидеть Регина. И сидела бы, если бы не он и его дьявольское упрямство и бешеный нрав…

— Не уверен. Я ведь знаю, что такое любовь…

— Не глупи. — Пальчики сестры сжали его руку. — Полюбить очень просто. Куда сложнее отыскать того, кто ответит тебе тем же…

Устами младенцев…

Луиза прижала одну руку к сердцу:

— Ну, для тебя самое трудное позади: все, что тебе нужно, — это просто любить ее. Потому что она-то в тебе души не чает. — И с едкой улыбкой добавила: — Одному Богу известно почему.

Маркус попытался засмеяться, но горло у него сдавило.

— Проклятие! Думаешь, я знаю?!

Неужели Регина до сих пор его любит? Она поклялась, что будет ждать, пока он одумается, но с тех пор столько воды утекло… У нее было довольно времени понять, что за чудовище ее муж. Не ожесточилось ли ее сердце?

Как раз в его духе — слишком поздно обнаружить, какой бесценный подарок он получил от судьбы! Какой же он глупец! Оттолкнул единственную женщину, которая искренне полюбила его, только лишь потому, что боялся повторить судьбу отца!

И поэтому пытался удержать ее возле себя. Но, дав волю своему дурному нраву, он сам заставил Регину бросить его.

Теперь, увидев темную сторону его души, захочет ли она вернуться? Пожелает ли жить с ним — в Лондоне или в имении, ему все равно! Нет — если у нее осталась хоть капля здравого смысла. Слишком поздно он понял, что она имела в виду, когда назвала Каслмейн тюрьмой. Потому что даже рай станет ею, когда тебя удерживают там против воли…

— Маркус, — тихо окликнула Луиза брата. — Как ты думаешь, можно ли устроить встречу между дядей Джорджем, Саймоном, Региной и нами?

Маркус тяжело вздохнул:

— Конечно. Но это займет день или два.

Вздох облегчения вырвался из ее груди.

— Так ты сделаешь это? Дашь мне возможность отомстить Саймону?

Как ему хотелось сказать «нет», посадить Луизу под замок — ради ее же собственной безопасности! Но теперь он понимал, что это было бы грубой ошибкой. Что с Луизой, что с его женой. Возможно, с Региной он совершил непоправимую ошибку, но он не намерен повторить ее, когда речь шла о Луизе.