А коврик перед кроватью, столь простой с виду, никоим образом не был каким-то там жалким потертым и изношенным ковриком. Висевший за дверью белый махровый халат с капюшоном выглядел до аскетизма просто, но Дэлглиш не сомневался, что для кожи он весьма приятен. Келья – но келья, не страдающая от недостатка необходимых удобств.

Уилфред открыл голубые глаза и остановил взгляд на Дороти Моксон. Интересно, подумал Дэлглиш, и как это он умудряется сочетать в одном взгляде смирение и властность? Энсти умоляюще приподнял руку:

– Дот, дорогая, мне надо поговорить с Джулиусом и Адамом. Вы позволите?

Она открыла было рот, однако тут же захлопнула его и без единого слова, тяжело ступая, вышла за дверь, крепко затворив ее за собой. Уилфред снова прикрыл глаза и словно бы отстранился от происходящего. Джулиус посмотрел себе на руки. Правая ладонь распухла и покраснела, на подушечке большого пальца начал образовываться волдырь.

– Занятно! – с удивлением произнес Корт. – Я обжег руку. Тогда даже и не почувствовал. А теперь чертовски больно.

– Непременно попросите мисс Моксон перевязать, – посоветовал Дэлглиш. – И может, лучше Хьюсону посмотреть, что у вас там.

Джулиус вытащил из кармана сложенный носовой платок, намочил холодной водой в раковине и неуклюже обернул руку.

– Ничего, с этим можно и подождать.

Похоже, внезапная боль сильно подпортила ему настроение. Подойдя вплотную к кровати, он язвительно проговорил:

– Ну уж теперь-то, когда на вашу жизнь со всей очевидностью покушались и, черт побери, чуть не преуспели, полагаю, вы возьметесь за ум и обратитесь в полицию?

Не открывая глаз, Уилфред слабо ответил:

– У меня тут есть полицейский.

– Это не для меня, – поспешно отозвался Дэлглиш. – Я не могу проводить для вас официальное расследование. Корт прав, это дело местной полиции.

Уилфред помотал головой:

– Мне нечего им рассказать. Я отправился в черную башню, потому что мне надо было кое-что спокойно обдумать. А это единственное место, где я могу побыть совершенно один. Я курил – вы же знаете, как все жалуются на мою старую вонючую трубку. Помню еще, перед тем, как пойти наверх, я выбил ее об стену. Наверное, там еще остались искры, вот сено и вспыхнуло.

– Еще как вспыхнуло, – мрачно согласился Джулиус. – А наружная дверь? Подозреваю, вы забыли ее запереть. И это после рассуждений о том, что нельзя оставлять черную башню открытой. Вы в Тойнтон-Грэйнж чертовски неосторожны, а? Лернер забывает проверить тормоза на кресле, и Холройд падает с утеса. А вы вытряхиваете трубку в комнате, где пол усыпан легко воспламеняющейся соломой, и чуть не сжигаете себя заживо.

– Я предпочитаю думать, что так оно все и произошло, – прошелестел Энсти.

– Вероятно, от башни есть и второй ключ, – быстро проговорил Дэлглиш. – Где он хранится?

Энсти открыл глаза и уставился в пространство, смиренно отстраняясь от этого двойного вмешательства в его жизнь.

– Висит на гвоздике со всеми ключами в конторе. Он принадлежал Майклу, и я принес его сюда после смерти преподобного.

– И все знают, где он висит?

– Думаю, да. Там хранятся все ключи, а тот, что от башни, легко опознать.

– Сколько человек в Тойнтон-Грэйнж слышали, что вы собирались сегодня пойти в башню?

– Все. Я сообщил о своих планах после молитвы. Всегда так делаю. Они должны знать, где искать меня, если что. Там были все, кроме Мэгги и Миллисенты. Только ваши намеки просто смешны.

– В самом деле? – спросил Дэлглиш.

Не успел он пошевельнуться, как Джулиус, стоявший ближе к двери, выскользнул в коридор. Оставшиеся молча ждали его. Минуты через две Корт вернулся и с мрачным удовлетворением произнес:

– В конторе пусто, а ключа нет. Это значит, что тот, кто его взял, еще не смог вернуть его назад. Да, кстати, по дороге обратно я встретил Дот. Она рышет в своем хирургическом аду и стерилизует столько инструментов, что хватит на целую операцию. Все это походило на встречу с гарпией в струе пара. Во всяком случае, она нелюбезно заверила меня, что находилась в конторе примерно с двух часов почти до самого нашего приезда. Она не помнит, висел ли ключ от башни на общей доске. Она его не заметила. Боюсь, я насторожил ее, Уилфред, и все-таки мне казалось, что важно сразу же установить определенные факты.

Дэлглиш подумал, что факты можно было бы установить и без прямых расспросов. И уже было слишком поздно начинать расследование, да и в любом случае ему отчаянно не хотелось ничего затевать, а уж тем более противопоставлять слой ортодоксальный профессионализм любительскому энтузиазму Джулиуса. Однако он все же спросил:

– А Моксон не сказала – не заходил ли кто в комнату, пока она там была? Злоумышленник мог попытаться вернуть ключ на место.

– По ее словам, туда – что весьма нетипично – только ленивый не заглядывал. В начале третьего заехал Генри, потом снова выехал. Ничего не объяснял. Полчаса назад забегала Миллисемта – искала вас, Уилфред. Во всяком случае, так она сказала. Через несколько минут появился Деннис, искал какой-то телефонный номер. Перед самым нашим приездом приперлась Мэгги. Тоже никаких объяснений. Не задерживалась, но спросила Дот, не видела ли она Эрика. Единственный точный вывод из всего этого – Генри не мог в интересующее нас время находиться на мысу. Да мы это и так знаем: кто бы ни зажег огонь, этот кто-то обладает парой крепких ног.