Хотя шея и спина ныли от этой необычной и неудобной работы, Рианнон была в таком восторге от своей удачи, что, не мешкая больше ни секунды, повернулась, насколько могла, на бок и подогнула колени, нащупывая ногами твердую поверхность. Искать долго не пришлось, поскольку на самом краю ямы лежал вросший в землю ствол дерева. Упершись в него ступнями, Рианнон выпрямила ноги. За спиной она чувствовала сопротивление утрамбованной вокруг нее Мадогом земли и сухих листьев, но несколькими толчками своих очень сильных ног она сумела сдвинуться с мертвой точки. Ее голова и плечи показались над краем ямы.

Как трудно, обнаружила Рианнон, сохранять равновесие со связанными руками и ногами. Она открыла это, пока пыталась встать прямо, опираясь на дерево. Затем она замерла на мгновение, прислушиваясь, и, убедившись, что никто не заметил ее побега, выбрала место поровнее и прыгнула туда. Достаточно благополучно приземлившись, хотя не без боли в вывихнутой лодыжке, она удержалась на ногах, выбрала новую точку и снова прыгнула.

Поначалу с каждым прыжком вперед ее радость росла одновременно с беспокойством. Когда удача, казалось, была в руках, ее посетил страх, что похититель вот-вот вернется и вырвет эту удачу у нее. Она начала выбирать места для приземления все больше и больше в сторону. В конце концов она переоценила свои силы и упала. Удар о землю был болезненным, но еще большим было разочарование, когда она с усилием вновь встала на ноги. Ей стало ясно, что таким образом уйти достаточно далеко, чтобы оторваться от преследователей, ей вряд ли удастся. К тому же она оставляла за собой такие ясные следы, что даже слепой найдет ее. Нужно остановиться и попытаться найти острый или достаточно шершавый камень, о который она могла бы перетереть связывавший ей руки ремень.

Это оказалось куда легче сказать, чем сделать. Земля в лесу была достаточно каменистой, но все камни помельче скрывались в земле и под многолетним слоем осыпавшихся листьев, а крупные валуны были сглажены дождем и ветром. Единственным местом, где можно найти достаточно острые камни, представлялся ручей, там весенние паводки сталкивали камни друг с другом с такой силой, что они разламывались, и, кроме того, грубые камни вымывались из берегов.

Кусая губы, чтобы удержать слезы разочарования, Рианнон повернула назад, к ручью, протекавшему возле дерева, под которым ее спрятали. Превозмогая боль, она осторожно прыгала на связанных ногах, чувствуя, как конечности ее все больше немеют. Отчаяние захлестывало ее. Движение еще поддерживало жизнь в ее ногах, но руки совсем одеревенели. Даже если найдется подходящий камень, как она сумеет работать руками, если совсем не чувствует их?

Ее охватила паника. Она отчаянно прыгала к ручью, от которого в течение получаса столь же отчаянно удалялась. Паника породила беспечность, и Рианнон снова упала. На этот раз она осталась лежать, рыдая, слишком изможденная и слишком испуганная, чтобы продолжать борьбу. Голова болела, все тело разрывалось на части от ушибов и усталости. Потеряв надежду и совершенно обессилев, продолжая тихо плакать, она постепенно погрузилась в забытье.

Много-много времени спустя во сне ее позвал едва слышный голос: «Это Саймон! Вы слышите меня?», но ей снились похищения, преследования и предательства, и она лишь тихо-тихо шевельнула губами, боясь даже во сне отозваться на эту, такую соблазнительную надежду на спасение.

Когда Саймон не дождался ответа на свой зов, страх за Рианнон охватил его с новой силой. Ему казалось невозможным, чтобы Рианнон, которая наверняка была крепко связана, могла уйти так далеко, чтобы не услышать его голос. Сотня предположений, одно страшнее другого, промелькнули у него в голове. Не оглядываясь больше на Мадога, он пошел по следу, оставленному Рианнон. Однако не успел он достаточно отойти от поваленного дерева, как увидел ее, лежавшую на земле.

– Рианнон! – вскрикнул он. – Любимая!

На таком расстоянии его голос был слишком громким, чтобы принять его за сон. Глаза Рианнон открылись.

– Саймон, – прошептала она, – ох, Саймон! Как вы нашли меня?

Он не стал отвечать на это, стараясь поскорее перерезать связывавшие ее путы, после чего поднял ее на руки и так крепко прижал к себе, что она поморщилась от боли. Но вместо того, чтобы отстраниться, она сама обвила Саймона изо всех сил своими онемевшими руками и прижалась к его широкой груди. Вскоре она подняла голову и улыбнулась. Саймон дрожал. Видимо, он испугался еще больше, чем она сама.

– Саймон, со мной все в порядке, – уверила она. – Я не ранена, если не считать нескольких ушибов от падений. Но как же вы нашли меня?

Он начал рассказывать, как Мэт разбудил его и как в нем росло беспокойство из-за ее затянувшегося отсутствия.

– Вы были правы. Маллт попросила меня пойти с ней в лес собирать травы. Я собиралась вернуться вскоре после рассвета, – глаза ее загорелись. – Подождите, вот я вернусь в Абер и научу Маллт, как знаться с похитителями, жаждущими выкупа. Я…

– Она умерла, – сказал Саймон, – а Мадог… Боже милостивый, я совершенно забыл о нем!

Он поднялся, продолжая держать Рианнон на руках, но, когда они вернулись к упавшему дереву, Мадога и след простыл. По пути Саймон вкратце объяснил Рианнон, что произошло.

– Но почему? – спросила она, когда Саймон поставил ее на землю. – Это чистое безумие. Не думал же он, что сумеет силой заставить меня стать его женой…

– Он вовсе не жениться хотел, – ответил Саймон, осматривая следы на месте, где лежал Мадог. – Он был уверен, что вы прокляли его. Это его почуял Имлладд вчера, когда мы были на берегу.